— Спутник поможет нам заглянуть в одну из моих цитаделей, — пояснил Драгош, с помощью сенсорной панели управляя камерой, установленной в лаборатории. — У вас есть возможность увидеть, как по кирпичикам строится наше будущее.
Камера, двигаясь, показывала маркированные криогенные биксы, ряды микроскопов и компьютеров, пробирки для хранения ДНК, которыми были уставлены столы, и нескольких миньонов в белых медицинских халатах и масках.
— Это похоже на генетическую лабораторию, — сказал немец.
— Это и есть генетическая лаборатория, — подтвердил Драгош.
— Какие эксперименты вы там проводите?
— Широкий спектр.
Драгош вернулся к ноутбуку и ввел новые команды. Изображение лаборатории исчезло, ему на смену появилось другое — длинный коридор, вдоль него клетки, как в тюрьме. Изображение было недостаточно четким, различались только силуэты сидевших в клетках женщин, некоторые из них были беременными с большими сроками.
— Подруги по Крови, — выдохнул Фабьен. — Двадцать или даже больше.
— Их число колеблется, не все выживают после процедур и тестирования, — непринужденно пояснил Драгош. — Но в целом процесс оплодотворения идет успешно. Женщины создают великую непобедимую армию, которой мир еще не знал. Армия искусных убийц из вампиров первой генерации, которые подчиняются мне беспрекословно.
Повисло гробовое молчание.
— G1?! — наконец спросил, словно чего-то недопонял, директор Агентства безопасности Западного побережья. — Это невозможно. Для этого нужен хотя бы один Древний. А их всех Орден уничтожил еще семьсот лет назад. Лукан лично объявил им войну и удостоверился, что в живых не осталось ни одного.
— Правда? — усмехнулся Драгош, обнажая кончики клыков. — Боюсь, он жестоко ошибся.
Короткая гамма на клавиатуре, и на экране монитора — новое изображение: большая клетка со сложной системой запоров, внутри цилиндрический кокон из ультрафиолетовых лучей, испускаемых узкими вертикальными панелями. Лучи ослепляли даже с экрана.
Внутри этого светового кокона сидело на корточках обнаженное существо, полностью лишенное волос, предположительно семи футов росту. Тело мощное, сплошь покрытое дермаглифами. Существо подняло голову и посмотрело в камеру — горящие янтарным огнем глаза и вертикальные щелки зрачков, — очевидно, присутствие посторонних привело его в ярость. Существо выпрямилось и замерло, тут же бросилось в атаку, но мгновенно отпрянуло, обжегшись об ультрафиолетовые лучи. Открыло рот и издало яростный рык, от которого у присутствовавших развеялись все сомнения.
— Боже! — хором воскликнули участники встречи.
Драгош обвел их злобно-суровым взглядом:
— Смотрите… вот гарант нашей революции.
Телефон Лекса, лежавший на торпеде, завибрировал. Рената поспешно схватила его и посмотрела на дисплей — номер не определен.
«Черт!»
Она не знала, кому адресован звонок, Лексу или Николаю, который пользовался этим телефоном — перезванивался с Орденом. Она не знала, как долго он еще будет вести разведку, от ожидания она уже изнемогала. Чувствовала, что скоро сойдет с ума, если не начнет действовать. По крайней мере, она должна знать, что они ищут Миру… и скоро найдут.
Телефон в руке продолжал вибрировать, и Рената нажала кнопку, но ничего не сказала, ждала, когда первым заговорит звонивший.
— Алло? Нико? Это ты, амиго? — В низком голосе явственно слышался испанский акцент, сладко-чарующий. — Это Рио, парень…
— Его здесь нет, — сказала Рената. — Мы в назначенном месте встречи к северу от города, ждем вас. Николай в разведке, скоро вернется.
— Хорошо, — ответил воин. — А мы подъедем минут через сорок пять. Рената?
— Да.
— Спасибо, что спасла нашего лоботряса. То, что ты сделала… нам просто повезло, что у Нико есть такой друг. Мы все тебе благодарны. — В его голосе Рената почувствовала искреннюю тревогу и благодарность, и ей захотелось познакомиться со всеми воинами, которых Николай называет своими друзьями. — У вас там все в порядке? Как ты? Одной в лесу не страшно?
— Не страшно, просто хочу закончить это дело сегодня ночью.
— Понятно, — сказал Рио. — Нико рассказал нам о девочке. Мира? Представляю, что тебе пришлось пережить, узнав, что девочка в руках такого мерзавца, как Фабьен. А потом еще ждать до ночи, когда мы подъедем.
— Да, было нелегко. Я чувствую себя совершенно беспомощной, — призналась Рената. — И это чувство мне не нравится.
— Понимаю. Когда мы проникнем в дом, Рената, мы не допустим, чтобы с ней что-нибудь случилось. Уверен, Нико объяснил тебе, что наша главная задача — захватить Эдгара Фабьена, но мы приложим все силы, чтобы во время операции девочка не пострадала…
Рената похолодела:
— Что ты говоришь?
— Что мы приложим все силы, чтобы во время операции девочка не пострадала.
— Нет… с ней ничего не должно случиться…
В трубке надолго замолчали.
— Хесу Кристо! Нико не сказал тебе, что мы просмотрели запись с камер видеонаблюдения в особняке Фабьена, сделанную прошлой ночью?
Ренату трясло как в ознобе.
— Видеозапись… прошлой ночи, — в оцепенении произнесла она. — Что там было? Вы видели Миру? Господи, Фабьен что-то сделал с ней? Скажите мне!
— Мадре де Диос! — выдохнул Рио. — Если Нико не… я не уверен, что я могу…
— Скажи мне, черт возьми!
На том конце о чем-то долго переговаривались, наконец в трубке вновь раздался голос Рио:
— Девочка здесь с Фабьеном, с ним еще несколько неизвестных. На записи мы видели, как прошлой ночью все они покинули Темную Гавань. Мы отследили, что они прибыли сюда.
— Прошлой ночью… — пробормотала Рената. — Фабьен держит Миру здесь… ночь и день. А Николай… Ты говоришь, он знал это? Когда он об этом узнал? Когда?!
— Я прошу тебя подождать там еще немного, — сказал Рио. — Все будет хорошо…
Рената осознавала, что Рио что-то говорит, успокаивает ее, но она его не слышала, ее поглотили страх и злоба. Больно было так, что казалось — боль разорвет ее на куски. Рената захлопнула телефон, прерывая разговор, и бросила его на пол.
С прошлой ночи Мира здесь с Фабьеном.
Все это время она здесь.
И Николай знал это.
Знал и не сказал. Она бы уже давно приехала сюда. У нее был целый день. Она должна была что-то делать, чтобы спасти Миру. Но Николай зачем-то скрыл от нее правду, и в результате она бездействовала.
Не совсем бездействовала, усмехнулась про себя Рената, почувствовав вину за то наслаждение, что она пережила с Николаем, пока Мира была всего в часе езды от их шатра.
