Однако если вопросы Бергенда были закономерными, то меня заставил понервничать четвертый новичок, представившийся как Тавис. Половину разговора он просидел молча, а затем, когда и я подвыдохся, и другие начали отстраняться от происходящего, начал спрашивать. Причём на настолько разные темы, что я не сразу понял: цель у него та же самая, пошатнуть авторитет лидера и занять его место. Подловить его на этом, к сожалению, не вышло — слишком обтекаемо формулировал и чуть что отыгрывал назад. Решение по его поводу пришлось отложить на потом.
Завершил я вводную по миру, «изменённому» под мои нужды, демонстрацией карты. Начертив примерные границы государств инферналов, я перешёл к обсуждению непосредственно плана действий. Решено было объединить армии в двух точках: мою и Плети — на полпути к Гирсту, другие три — в паре сотен километров от его границы. Крупное объединение нанесёт первый удар, прорвётся вглубь территории и там остановится на любом удобном для обороны плацдарме до нашего подхода. А после этого двинемся не слишком широкой дугой прямиком ко Дворцу. Время на создание войск инферналов и передислокацию определили в два дня: я наказал создавать на весь госпотенциал наиболее скоростные отряды, чтобы минимизировать вероятность увязнуть в позиционной борьбе.
Тут меня ждал сюрприз — на вопросе, кто кого собирается создавать. Фауст не думая ответил, что демонов, как настоящий адепт-демонолог. Плеть недалеко ушёл — он выбрал государство нежити. И хоть не представлял, как будет им управлять, от своего выбора не отказался. Больше всего времени на раздумья ушло у Бергенда, но зато он меня немного порадовал, выбрав обычных людей. Тавис же отвечать отказался, сказав с многозначительной улыбкой, что потом решит.
Заварушка планировалась знатная. Конечно, на первой стадии плана ни я, ни мои войска в ней участвовать не будут, но планировалась и вторая.
* * *
Снова этот балкон. Снова та же задача. Но теперь — почти никакого страха. Я здесь меньше полугода, а как изменился. Хорошо это? Однозначно. Решительность — полезное качество. А вряд ли что-то способно укоренить решительность сильнее, чем власть.
— Сограждане! Мои верные подданные!
Точки проецирования звуковых волн работали исправно, разнося мои слова не только по площади, но и практически по всему городу.
— Сегодня начинается новый период в жизни нашей страны. Этот день войдет в историю как начало нового времени. Времени борьбы против несправедливости. Борьбы против искажения истины. Борьбы против последователей зла!
Толпа негромко зашумела.
— Сегодня я объявляю начало войны с теми, кто отказался жить по законам. Они думали, что могут творить что угодно, всё, что взбредёт им в голову. Наш долг — показать, что ни одна страна не имеет права отстраняться от других и пренебрегать общими ценностями! Вместе с нашими новыми друзьями, осознавшими неправоту этого пути, мы выступим в поход и разгромим оставшихся! Фанатиков, цепляющихся за право самим решать, с кем воевать, а с кем нет!
Я говорил, говорил, говорил… А росшая толпа всё распалялась. Покажи ей сейчас на дракона — на куски порвут. Что ж… Вот и этот принцип проверен: действительно, не важно, что ты говоришь, главное — как.
— Части должны подойти минут через пять, ваша светлость, — негромко сообщил появившийся позади Горнев. Я кивнул.
— А сейчас прошу освободить пространство перед дворцом для прохода наших доблестных войск, которые прямо отсюда отправятся на войну!
Как только появились первые ряды конницы, грянула музыка. Не торжественная парадная, как в прошлый раз, а боевой марш.
Народ с благоговением смотрел на солдат в сверкающих доспехах и сиреневых плащах. Я и сам проникся атмосферой: проводы армии всегда значимое мероприятие, а когда это твоя собственная армия — ощущения просто непередаваемые.
Интересно, такое может приесться? Если прожить здесь полвека, станешь ли досадливо морщиться в ответ на приветствие толпы? Устало смотреть на марширующие мимо тебя войска, думая о том, что хочешь есть? Творить что-то совершенно неосознанно, на автомате? Смотреть на прибывающих в мир новичков, как на сброшенных в яму-тюрьму, из которой нет выхода?
Можно ли привыкнуть к миру, предназначенному для идеалов? Привыкнуть — и проклинать его за невозможность другой судьбы, за само его существование?
— Кто писал музыку для марша? — спросил я, повернув голову к Горневу.
— Сейчас не готов ответить, но могу поднять, — осторожно ответил он. — Что-то не так?
— Да нет, неплохая музыка. Но… в ней недостаточно чувств. Нужно что-то вроде этого.
Я щёлкнул пальцами.
Воздух разрезали аккорды электрогитары.
Барабанщики, затихшие в удивлении, постепенно начали подстраиваться под новый ритм. Люди тихо зароптали.
— Во, другое дело. Кинчева тут сильно не хватало, — кивнул я.
Звездопад да рокот зарниц, грозы седлают коней,Но над землёй тихо льётся покой монастырей.А поверх седых облаков синь — соколиная высь.Здесь, под покровом небес, мы родились.След оленя лижет мороз, гонит добычу весь день,Но стужу держит в узде дым деревень.Намела сугробов пурга, дочь белозубой зимы.Здесь, в окоёме снегов, выросли мы.
— Что это за песня? — удивился комагвард.
— Запоминайте. Это теперь наш новый марш, — отбивая ногой ритм, я наблюдал за оживившейся толпой внизу.
Нас точит семя орды, нас гнёт ярмо басурман,Но в наших венах кипит небо славян!И от Чудских берегов до ледяной КолымыВсё это — наша земля! Всё это — мы!
Через площадь всё шли и шли конные войска. Сейчас их было куда больше, чем на первом параде, — в войну на армии не экономят.
В спину уходящим воинам светило солнце. Хороший знак, наверное. Ну, а если нет, то это просто было красиво.
За бугром куют топоры — буйные головы сечь,Но инородцам кольчугой звенит русская речь.И от перелеска до звёзд высится белая рать.Здесь, на родной стороне, нам помирать.[12]
* * *
— Где Марсин? — перебил я гвардейца, зачитывавшего сводку по сегодняшним донесениям.
— Выехал, уже около двух часов назад.
— Хорошо… — я снова ушёл в мысли. Никак не получалось решить, какие доспехи взять, полегче или покрепче. Тренировки тренировками, а вот что окажется нужнее в реальной битве — неизвестно. Ладно, возьму лёгкие, всё равно меня в первых рядах не будет.
— Князь!
В комнату влетел ещё один гвардеец.
— Выйдите на балкон! Небо!
Что случилось? Неужели?..
На Киев надвигалась тьма. В буквальном смысле.
Я стоял и смотрел, как к городу ползёт огромная клиновидная туча, постепенно закрыващая собой солнце. Приплыли…
— Что это?
— Не могу сказать, ваша светлость, — посыльный вышел на балкон вместе со мной. — Но там кто-то есть. Человеческие силуэты. Больше всего — по краю… как будто они тащат тучу за собой.
— Доложить на все башни, пусть готовят оборону от воздушной атаки! — рявкнул я.
— Слушаюсь!
— И тигра ко мне!
Похоже, пришло время проверить, чего стоит княжество… Раньше, чем я рассчитывал. И совершенно не так, как рассчитывал.
Вернувшись в комнату, я начал, вполголоса ругаясь и пытаясь унять дрожащие руки, надевать подготовленные для завтрашнего дня доспехи. Через несколько минут появилось моё животное — тоже не в лучшем настрое, хлеставший по бокам хвост выдавал волнение.
«— Что будем делать?»
«— Гвардии в городе не осталось, но здесь есть стандартный гарнизон. Тем более, я сам здесь. Так что держим позиции».
Воздушная атака…
Спешно, путаясь в мыслях, я продумывал защиту. Ручное или стационарное, ручное или стационарное… Стационарное надёжнее, ручного больше. Прикреплено — переносимо. Отнимается — отнимается… Удобно — удобно. Блин. Фиг с ним.
Я снова вышел на балкон, чтобы сориентироваться на местности. О, вон те крыши хорошие. И те. Вот тот комплекс будет удобно защищать.
По всему городу закрутились серые смерчи, оставлявшие после себя дико смотревшиеся на фоне старославянской архитектуры пулемётные установки. Плевать я хотел на историчность, город бы удержать! На тридцатой или сороковой пушке навалилась знакомая тяжесть — потенциал буквально утекал сквозь пальцы, осталось меньше четверти. Я скрипнул зубами: надо было разобраться в устройстве таких вещей заранее. Понадеялся, блин, на случай, теперь, вон, армию вооружаю по кинофильмам, не имея ни малейшего представления о внутренностях заимствуемой техники.
Блин, армия!
Взяв из воздуха уже исписанный, свёрнутый и запечатанный лист бумаги, я сунул его в пасть зверю:
