Что ж, придется справляться втроем.
— Почему? Его же подперли какие-то серьезные бандюки. Он торчит им кучу бабла. Хватается за любую возможность заработать.
Глеб заерзал на месте — нечего тыкать его в собственный просчет.
— Если коротко, он повздорил со своей девкой и вывихнул руку.
— Это все случилось одновременно?
— Да и хуй с ним! Витя — последний, с кем бы я хотел делиться деньгами.
— Это же твой брат. Он хоть и дурень, но дело свое знает.
— Знает… Как в проблемы встревать, он знает! И отлично это делает. Ты хоть лом взял?
— Конечно.
— Отлично. А теперь пошли покурим.
— Руслан? — распоясался Рыжий, желая пригласить перекурить и водителя.
— Спасибо, я не буду, — отозвался Руслан и добавил. — У забора аккуратней: я там ссу весь день.
— Спасибо за заботу, — хлопнул дверью Глеб, а Руслан продолжил наблюдение за боксами.
Машина стояла рядом с трансформаторной будкой. Рыжий с Глебом зашли за угол и закурили.
— Ну ты даешь, Рыжий! Какого-то школьника за руль посадил. А машина чья — небось, отца его?
— Под мою ответственность, Глеб.
— С каких пор ты у нас впрягаешься за кого-то?
— У нас бы ничего не получалось, если бы никто ни за что не впрягался, — ввернул Рыжий.
— Хе-хе, точно, — зубоскалил Глеб.
— Цыган не подведет?
— Думаю, нет. А если попытается, я на куски его порублю и на рынке его же землякам со скидкой загоню. Кстати, с ним наваром не делимся.
— Принято.
— И с водилой тоже.
— Почему? Я ему пообещал.
— Раз пообещал, то из своей доли отдашь. И вообще: пусть сначала себя покажет. Пока что он доказал, что умеет неуклюже выпендриваться.
— Вшивая вы порода: что ты, что Витек, — Рыжий тыкнул пальцем Глеб в грудь.
— Иначе удачи не видать. Учись.
— Поговорить бы с твоим братишкой по душам. Пацанов на бабу променять — это кидалово.
— Вот у тебя бубенцы зазвенят, и не так запоешь, — задумчиво произнес Глеб. — Не знаю. Не повезло ему в деньгах — может, повезет в любви.
— Ты о чем?
— Забей, — отмахнулся Глеб и спросил. — Рыжий, у тебя когда-нибудь был секс с иностранкой?
— Типа с негритоской?
— Нет, приземленней.
— Татарки считаются?
— Нет, это же в России. А я про СНГ, Европу… Китай там всякий.
— Тогда нет.
— А у меня вот сегодня был.
— И как ощущения?
— Это произошло спонтанно, но понравилось.
— А чего ты тогда такой загруженный?
— Потому что понравилось!
— Угу, веселенький у тебя денек.
— Сам-то как?
— Нет в русском языке таких слов, чтобы выразить, как мне ебано, — сплюнул Рыжий.
— Ничего, когда-нибудь и на твоей улице перевернется «КамАЗ» с пряниками, — произнес Глеб без должного сочувствия — у него не было фатально безвыходных проблем, хотя он творил втрое раз больше бесчинств, нежели Витя или Рыжий.
— Я знаешь, чего хотел у тебя спросить?
— Валяй.
— Я слышал, что неплохо башляют тем, кто дурь по городу раскладывает.
— Есть такое дело.
— Ты в курсе, кто сможет подогнать такую работенку? Но чтоб без наебки.
— Не особо я варюсь в этой теме, — недоговаривал Глеб. — Без подстав, сам знаешь, никуда — тут ты прав, — подметил он.
Вообще Глебу не нравилась перспектива ухода преданного бойца на более высокооплачиваемое поприще. Тогда он не сможет использовать Рыжего в своих делах (и почему он не позвал его на стрелку с хоккеистами?), а другого преданного и исполнительного солдата отыскать очень трудно. Однако отказывать Рыжему в информации Глебу не хотелось. Зная, как сильно тот привязан к родному городу, Глеб решил предложить соратнику несколько радикальный вариант, о котором слышал вскользь. Надо дать Рыжему понять, что наилучшее решение для него — остаться в команде Глеба (пока их не загребут по-крупному).
— Есть тут в городишке южнее кент один — Трофимом зовут. Он, говорят, хорошенько там заведует всеми этими делами. Все серьезно и по-честному.
Только уставший, отчаявшийся и доведенный до ручки человек будет искренне радоваться хотя бы мизерному шансу получить грязную работу у наркоторговцев, которые и глазом не моргнут, как сдадут бегунка с потрохами, отчего тот мигом отправиться в места не столь отдаленные. Если в банде Глеба еще осталось хоть немного уважения друг к другу, то в том опасном бизнесе ничего святого не было и в помине. Глеб, может, и подонок, но он не губит людей пачками, а специализируется на мелочах, в которых иногда даже сотрудники отдела по делам несовершеннолетних разбираться не хотят.
— Не понимаю, — продолжил Глеб, — зачем тебе куда-то срываться? Тут полно непыльной работенки и город большой. И мы с тобой отлично сработались, брат.
— Рад это слышать. Но этого недостаточно.
«Да что с ним такое?» — возмущенно размышлял Глеб. Рыжий никогда не задавался подобными вопросами — его больше интересовало, что украсть, кого побить и где напиться.
— А семья, Рыжий? — на худой конец упомянул Глеб.
— Ты про предков? Отец сел опять. Мать скоро в иной мир отъедет. Воспитали так… Нечего мне тут делать — если только в детдом шмотки паковать?
— Зато получишь хату на халяву. Тебе же скоро 18 лет.
— Так просто нам из этого дерьма не выплыть, Глеб, — потушил сигарету Рыжий, рассмотрев наколки на своей руке.
— Что с тобой происходит?! Вы чего сегодня все?! Это дерьмо — жизнь твоя. А если это жизнь, то и в ней нужно стремиться к величию.
— Типа как ты?
— Можно и так сказать. А ведь у тебя всегда глаза горели и кулаки чесались. Напомнить тебе, как мы держали в страхе наш район? Как с одного удара двери выносили? Колеса снимали? От ментов удирали? А потом напивались до потери пульса? Вспомни! Рыжий, будто ты умеешь еще что-то… Ты в своей возрастной категории гроза этого города. При правильном подходе статус можно монетизировать. И скоро мы придем к этому, придем вместе… А что же жизнь других? Будь ты каким-нибудь офисным планктоном, перекладывателем бумаг с геморроем и красным дипломом, тебя бы никто ни во что не ставил. И ты ничего не смог бы поделать — об тебя бы ноги вытирали. А здесь ты король. И волен делать все, что душе угодно, пока остальные по своим квартиркам попрятались и боятся выходить вечером за порог. Им есть, что терять, а тебе — нет. Хочешь жить нормально?! Да многие нормальные готовы последнее отдать, чтобы жить как мы: никому не принадлежать, не ходить каждый день на работу или на учебу, не смотреть в счета за коммуналку и чеки с магазинов, не исполнять законов, придуманных толстосумами, чтобы урезонить толпу, которая жаждет мести
