Смотреть на историю России через призму интеллигентской слезливости нельзя, ибо эта история ковалась железной рукой народа.
Нельзя недооценивать силу национальной культуры. Еще древние воины использовали песни, танцы как средство единения общины. Только самый коварный враг мог заставить древних славян вместо гордых национальных песен перейти на дикие, примитивные, чужестранные выкрики и телодвижения. Сегодня обязанность государства – защитить нашу национальную культуру, не дать окончательно превратить ее в «желтый дом». Чему бы ни учили нас иностранные доброжелатели, мы, исходя из тысячелетнего опыта нашей великой нации, должны поставить заслон тому, что разлагает наш дух, нашу общность.
Почему А.Р. Кадыров не ждет, пока сверху прикажут защитить народные традиции и духовность, а действует, не обращая внимания на выкрики из-за рубежа? Неужели чеченский народ – единственный наш народ, который сохранил дух и национальную гордость?
До тех пор пока мы это не поймем – мы будем бесплодно искать русскую идею там, где ее нет.
На Отечественную войну поднялся не только народ, но и наша культура: Шолохов, Твардовский, Фадеев, Соболев, Симонов, Райкин, Русланова, Шульженко, Утесов, Бернес, Алейников, Андреев, Лепешинская, Эренбург, Полевой, Дейнеко, Пластов, Роман Кармен. Причем Сталин являлся их самым непосредственным наставником, вкусу которого поражались многие художники. Автор песни «Народная война» и «Гимна Советского Союза» руководитель Ансамбля красноармейской песни и пляски А.В. Александров вспоминал:
«При первом знакомстве Сталин сказал: «Вам нужно пополнить свой репертуар народными песнями, включайте в свой репертуар и классические произведения». Позднее, прослушав в исполнении Ансамбля песню «Распрягайте, хлопцы, коней», которая исполнялась в виде марша, Сталин сказал: «Мне кажется, эту песню нужно петь медленнее. Это же степная, широкая песня».
В августе 1943 года на выступлении Ансамбля красноармейской песни и пляски в честь первого салюта Сталин, прослушав «Гимн партии большевиков» (который также был написан под его руководством), попросил повторить исполнение, но помедленнее и на полтона ниже. Один из баянистов ансамбля вспоминал, что после исполнения наступила тишина, все были поражены новым звучанием музыки.
«Вот теперь это гимн Советского Союза», – сказал Сталин.
Сталин лично подсказывал Ивану Козловскому, другим артистам, как нужно петь арии из его любимой оперы «Иван Сусанин». При этом Козловский заявлял, что Сталин удивительно «понимал музыку».
Осенью 1941 года Большой театр серьезно пострадал от немецких бомбардировок. Сталин вызвал в Кремль председателя Мосгорисполкома В.П. Пронина и первого секретаря МГК ВКП(б) А.С. Щербакова и лично назвал состав реставрационной бригады, приказав через полтора года открыть театр оперой «Иван Сусанин». Встреча эта произошла в те дни, когда немцы были у ворот Москвы. Разумеется, Сталин применил бы репрессии, если бы Большой театр ремонтировали десять лет, причем деньги были бы неоднократно разворованы. Разве это не правильно, не справедливо? Разве это не являлось бы милосердием для тысяч людей, у которых украли совсем не лишние деньги?
Очень важно, что это был не эпизод или показуха. А.Н. Пахмутова рассказывала, как ее, сталинградскую школьницу, дочь обычного рабочего, в 1942 году направили в Москву учиться музыке, на полное государственное обеспечение, на рабочую карточку, наравне с тружениками военных заводов. Стоит ли удивляться, что наш народ смог вырастить из Пахмутовой великого композитора и гражданина, гордость России?
Кстати, оперу М.И. Глинки «Иван Сусанин» Сталин обожал. Говорят, что он смотрел ее пятьдесят раз. Сталин знал оперу наизусть и считал ее великим источником народной силы и патриотизма нашего народа. Во время войны у нас появились произведения, достойные «Ивана Сусанина», – «Героическая симфония» Д. Шостаковича, «Народная война» Г. Александрова.
Фильмы и песни военных лет имели силу оружия, а многие из них золотыми нитями вплелись в нашу русскую культуру и не могут быть вытравлены никакими ухищрениями. Композиторам, писателям и поэтам, невзирая на их происхождение, при Сталине было о чем писать – их искусство наполнено силой добра, веры в народ и его будущее.
Сталин, стремясь развить у культурной элиты национальные чувства, патриотизм, говорил:
«У них (писателей) неоправданное преклонение перед заграничной культурой. Все чувствуют себя еще несовершеннолетними, нестопроцентными, привыкли считать себя на положении вечных учеников. Посмотрите, как было трудно дышать, как было трудно работать Ломоносову, например. Сначала немцы, потом французы, было преклонение перед иностранцами. У таких людей не хватает достоинства, патриотизма, понимания той роли, какую играет Россия».
Действительно, чего мы, русские, измеряем литературный талант человека тем, дали ему Нобелевскую премию или нет? Сегодня как никогда требуется напомнить слова Сталина о вреде низкопоклонства перед заграницей. Да и кому дают сегодня европейцы престижные премии? Тем, кто в угоду им мутит воду в своих странах.
Находятся деятели, которые обвиняют нашего великого Шолохова в травле каких-то Синявского и Даниеля. А Синявский и Даниель не стоят не только Шолохова, а и сапог Григория Мелехова. Классика мировой литературы, автора великой «Песни о соколе» – Горького пытаются представить выжившим из ума маразматиком, Фадеева – автора «Молодой гвардии» – гимна русского духа, выставляют алкоголиком. Если мы не выработаем иммунитет на подобного рода ложь, она сделает то, что не смог сделать Гитлер, – превратит нас в скотов.
Сам Сталин, кстати, был свободен от низкопоклонства перед Западом. Выше приводились многочисленные ссылки на высказывания иностранных деятелей в отношении Сталина, сам же он так отозвался в «Правде» на публикацию интервью с Черчиллем, полного похвал в его адрес:
«У нас имеется теперь немало ответственных работников, которые приходят в телячий восторг от похвал со стороны Черчиллей, Трумэнов, Бирсов. Такие настроения я считаю опасными, так как они развивают у нас угодничество перед иностранными фигурами. Советские лидеры не нуждаются в похвалах иностранных лидеров. Что касается меня, то меня такие похвалы только коробят».
Сталин не раз говорил, что угодничество перед Западом, преклонение перед его ценностями необходимо изживать планомерно, год за годом, прославляя успехи культуры народов России, науки, истории.
Да, Сталин исходил из того, что деятели культуры не способны самостоятельно разобраться в исторических потребностях народа и государства, если, конечно, их не зовут Лев Толстой. В силу особенности таланта они создают искусство в чистом виде, воспевают прекрасное. К тому же «искусство в чистом виде» стремится изображать крайние формы проявления характеров и событий, а это использует враг.
Вместе с тем для государства, особенно в тяжкие дни, пренебрегать силой искусства, позволять кому-то из-за рубежа манипулировать сознанием людей было бы самоубийством.
Показателен в этом отношении пример с романом Солженицына «Архипелаг ГУЛАГ». Талантливый писатель, мужественный человек Солженицын ярко изобразил ужасы лагерей, но не смог обратить свое литературное детище на пользу России. Льстивым заискиванием, престижными наградами Запад оторвал Солженицына от родины, а «Архипелаг ГУЛАГ» стал издаваться ЦРУ США. К сожалению, «жить не по лжи», управляя Россией в XX веке, наивно, как наивна была вера Солженицына в идеалистические и примитивные проекты государственных реформ П.А. Столыпина.
Писатель – это инженер человеческих душ. Великий Чехов всегда стремился излечить душу одного человека – своего читателя. Когда писатель пытается лечить сразу всю Россию, все наше общество, односторонне, субъективно и в резких тонах, без кропотливого анализа, описывая события колоссального исторического масштаба, он поступает безответственно. Им уже движет не гражданское мужество, не художественное начало, а мания величия.
Государственная идеология в таких случаях должна помочь талантливому человеку найти правильные акценты с тем, чтобы дать народу повод и заряд для осмысления ошибок, а не повод врагам для злобствования. При этом командовать талантливыми людьми, как солдатами, невозможно. Такие люди, как Солженицын, неспособны следовать воле серых чиновников идеологических отделов. Людей масштаба Горького и Шолохова должны очаровывать, вдохновлять и направлять люди масштаба Сталина.
Власть, которая ленится кропотливо работать с талантливыми людьми, а полагается на оболванивание народа при помощи конъюнктурщиков, обречена – ибо лучше иметь циничную идеологию, чем иметь лживую идеологию.
Возвращаясь к военному периоду, не следует полагать, что авторы ходили по лезвию, боясь не угодить вождю, – Сталин много раз оставался недовольным их работой, и это не имело решительно никаких последствий. Так, в 1943 году Сталин запретил для печати пьесу А. Довженко «Украина в огне», обвинив автора ни много ни мало в «националистических извращениях» в оценке Б. Хмельницкого. Для Довженко это не кончилось ни расстрелом, ни арестом.
