Троцкого на неизбежный крах СССР в капиталистическом окружении, верность идей Ленина – Сталина о возможности построения социализма в одной стране. К 1937 году это стало бесспорно.
Таким образом, Петерсон был, пожалуй, морально готов к покаянию, но не хотел становиться предателем. Когда случай представился и он понял, что заговор раскрыт, тогда решил сразу же признать свою вину.
В то же время, когда проводили арест Петерсона, давал на следствии показания о заговоре З.И. Волович – бывший заместитель начальника отдела охраны правительства и близкий Ягоде человек. Он, в частности, назвал имя Тухачевского.
Вскоре был арестован дивизионный комиссар М.А. Итянинников, заместитель коменданта Московского Кремля.
Может ли быть, что все эти показания и признания были «выбиты» из подозреваемых, сфальсифицированы следователями? Вероятность этого нам представляется ничтожной. То же считают некоторые исследователи, которые за последние годы получили возможность ознакомиться с рассекреченными материалами.
Например, Ю.Н. Жуков полагает: «В конце 1933 – в начале 1934 г. начал складываться заговор тех, кто решительно отвергал новый курс Сталина. Тех, кто ранее не участвовал ни в каких внутрипартийных оппозициях… Вполне возможно, реально существовал заговор, в центре которого находились Енукидзе и Петерсон, рассчитывавшие на поддержку если не армии в целом, то хотя бы ее высшего начсостава».
Как мы знаем из признания Тухачевского, основы заговора были заложены раньше.
Вот как Жуков аргументирует свой вывод:
«В день ареста Енукидзе 11 февраля в Харькове и Петерсон 27 апреля в Киеве дали разным следователям идентичные до деталей признательные показания. Рассказали о том, что готовили переворот и арест или убийство в Кремле Сталина, Молотова, Кагановича, Ворошилова и Орджоникидзе». При этом Ю.Н. Жуков ссылается на документы следствия над обоими, приведенные в книге О.Ф. Сувенирова «Трагедии РККА».
«Трудно себе представить, – пишет Жуков, – их предварительный сговор об идентичности показаний только ради того, чтобы обеспечить себе смертный приговор. Еще труднее представить и иное. То, что, по крайней мере, два, да еще работавших не в столице следователя, получив некие инструкции, добивались необходимых показаний Енукидзе и Петерсона.
Ведь то, о чем поведали бывший секретарь ЦИК СССР и комендант Кремля – четыре варианта ареста членов узкого руководства, все детали такой акции вплоть до указания расположения комнат и кабинетов, существующей там охраны, наилучшего варианта осуществления дворцового переворота – никак не могло быть доверено следователям».
Конечно, даже в таком случае для кого-то может показаться возможным, что следователи получили директиву «свыше» добиваться именно таких показаний. Но тогда возникает другой, более общий вопрос: да зачем вообще было затевать такую игру в «Клубок»? Чтобы расправиться с Енукидзе, Ягодой, Тухачевским, Петерсоном и другими ни в чем не повинными людьми? Зачем?!
Никто из ключевых фигур заговора – Ягода, Енукидзе, Тухачевский – ни в какой степени не были «конкурентами» не только Сталину, но и его ближайшим соратникам. Петерсон и вовсе даже в случае удачи переворота вряд ли мог претендовать на какой-то очень высокий пост.
Остается только предположить, что вся эта операция объясняется только ненормальным психическим и умственным состоянием Сталина, обуреваемого манией преследования и несусветным коварством… Да ведь маньяку повсюду будут мниться заговоры и опасности, он будет их бояться, остерегаться, но уж никак не создавать искусственно их видимость только для того, чтобы еще более ухудшить свое положение, творя себе врагов.
Короче говоря, можно согласиться с Ю.Н. Жуковым: «На сегодняшний день – до существенного расширения источниковой базы, до рассекречивания материалов, хранящихся в Центральном архиве ФСБ, – приходится признать несомненным следующее. Из всех возможных гипотез…позволяет включить в себя все до единого известные факты лишь та, что исходит из признания реальности существования заговора против Сталина и его группы».
Прежде чем продолжить тему «Клубка», чуть основательней познакомимся с ключевыми фигурами заговора.
Действующие лица
Трудно найти автора, который отзывался бы о Г.Г. Ягоде с теплом и приязнью. Он был чрезвычайно хитер, высокомерен и тщеславен. Женат он был на племяннице Якова Свердлова, и это способствовало его карьере.
Он стал первым заместителем наркома внутренних дел Вячеслава Рудольфовича Менжинского, когда тот был тяжело болен, не покидал своего кабинета и работал по большей части полулежа. Ягода был основным посредником между ним и внешним миром, через него шел основной поток информации, и постепенно к нему, Ягоде, переходили рычаги власти в наркомате.
Сталин, как мы знаем из приведенного ранее документа, не вполне доверял Ягоде, что не относилось к Менжинскому и Я.С. Агранову, первому заместителю Ягоды.
Правой рукой Ягоды был Буланов. Как признавался в узком кругу начальник aдминиcтpaтивнo-opгaнизaциoннoгo управления ОГПУ И.М. Островский: «Я боюсь Буланова… ведь он теперь, что сам Ягода, и может наградить или угробить любого из нас. Такая вот сейчас обстановка» (Шрейдер М.П. НКВД изнутри. Записки чекиста. М., 1995)».
В мае 1934 года Менжинский скончался.
На процессе в 1937 году Ягода признался: «Я отрицаю, что в деле умерщвления Менжинского мною руководили личные соображения. На пост руководителя ОГПУ я претендовал не по личным соображениям, не из карьеристских соображений, а в интересах нашей заговорщической организации».
Что это – честное признание или самооговор? Учитывая общее состояние Менжинского, его смерть выглядит вполне естественной. Но искусственно ускорить ее тоже было не очень трудно и почти безопасно.
В любом случае непонятно, какие цели мог преследовать самооговор Ягоды. Разве что государственному обвинителю хотелось добавить еще толику черной краски в и без того предельно мрачный портрет Ягоды как уголовного и государственного преступника: мол, вот они какие, враги советской власти!
«Я не отрицаю также факта, – дополнил признание Ягода, – посылки по требованию Енукидзе денег Троцкому через Мирова-Абрамова.
ВЫШИНСКИЙ. Вы признаете себя виновным в шпионской деятельности?
ЯГОДА. Нет, в этой деятельности я себя виновным не признаю…»
Странно, почему бы ему вдобавок ко всему не признать себя матерым шпионом, агентом иностранных разведок? Если уж наговаривать на себя, то зачем возражать генеральному прокурору?
Создается впечатление, что в отношении смерти Менжинского Ягода говорил правду. Ему, можно сказать, надоело ждать, пока естественным образом умрет его непосредственный начальник. Тем более что требовалось укрепить заговор и приблизить время переворота.
Если верить Ягоде, заговорщической деятельностью он занимался сразу по двум-трем направлениям, стараясь тщательнейшим образом скрывать свое участие до той поры, когда какая-то группа не произведет переворот. Такова, видимо, была его стратегия: понимая, что позиции Сталина могут пошатнуться, он на всякий случай готовил «запасные пути» для отступления, чтобы остаться на стороне победителя.
Вот что показал подсудимый Ягода в 1937 году на процессе «право-троцкистского блока»:
«Томский информировал меня о планах
