– одновременно и руководящего, и агитационного передвижного центра военного ведомства. Тогда Петерсон и стал убежденным троцкистом. Троцкий приложил немало усилий для того, чтобы сделать этого человека комендантом Кремля. Задача была нелегкой: со времени переезда советского правительства из Петрограда в Москву данный пост занимал бывший революционный матрос П.Д. Мальков, который пользовался особым доверием Я.М. Свердлова – именно ему председатель ВЦИК поручил расстрелять Фаину Каплан.)
Так или иначе, но Троцкий добился отставки Малькова и устроил на его место Петерсона – в апреле 1920 года. Через 2 года Петерсон был награжден орденом Красного Знамени. После снятия с постов и высылки Троцкого он оставался в фаворе и в 1934 году был награжден орденом Ленина. По-видимому, теперь покровителем Петерсона был Енукидзе.
Но вот грянуло «кремлевское дело». Точнее, грянули выстрелы в кремлевской библиотеке. Сталина попыталась убить, как говорили, молодая представительница графского рода Орлова-Павлова. Сталин не пострадал. Стрелявшая была схвачена (и вскоре расстреляна). Возможно, она назвала соучастников покушения. Около сорока человек арестовали, но все они были мелкие сошки. Одновременно Сталин отстранил от работы Енукидзе и Петерсона. Хрущев назвал Енукидзе «адвокатом злейших врагов рабочего класса», а Жданов – «гнилым обывателем, зарвавшимся, ожиревшим, потерявшим лицо коммуниста, меньшевиствующим вельможей».
По этим сравнительно «невинным» обличениям можно предположить, что Сталин поначалу не мог поверить в то, что личный друг организовал на него покушение. Енукидзе уличили в предосудительных, но не преступных связях со стрелявшей. Не исключено, что это была хитрость следствия: не раскрывать до времени всех карт относительно участников заговора.
(Через 27 лет после покушения в кремлевской библиотеке ЦИК, уже в хрущевские времена, «Правда» опубликовала сомнительную версию: будто падение с постов, а затем и расстрел Енукидзе потребовались Сталину для того, чтобы возвеличить свою роль в истории революционного движения на Кавказе. Этот домысел показывает то ли убогость, то ли извращенность мышления его авторов. Кстати, Сталин воспротивился постановке во МХАТе пьесы Михаила Булгакова «Батум», посвященной его, Сталина, революционным подвигам.)
В связи с «кремлевским делом» Петерсон отделался на удивление легко (скорее всего, благодаря Ягоде): его сняли с поста коменданта Кремля не за близость к Троцкому, не за потерю бдительности и преступную халатность при исполнении служебных обязанностей, а всего лишь «за отсутствие большевистского руководства подчиненной комендатурой». Петерсон был переведен на должность помощника командующего Киевским военным округом. Командующим, взявшим к себе проштрафившегося коменданта Кремля, был член ЦК ВКП(б) И.Б. Якир, друг М.Н. Тухачевского и Я.Б. Гамарника.
Всех, кого обвинили в 1937 году в военном заговоре, связывала многолетняя дружба. Так, был близок не только к Енукидзе, но и к Тухачевскому начальник Московского военного округа А.И. Корк, а его помощник Б.М. Фельдман и вовсе был давним закадычным другом и долгое время подчиненным Тухачевского.
В «Клубке», связывающем крупных военачальников, важная нить вела к Яну Борисовичу Гамарнику – второму по рангу человеку в Красной Армии, руководителю ее политического аппарата. Он осуществлял политический контроль над Вооруженными силами.
До peволюции Ян Борисович вел подпольную работу, затем руководил крупными партийными организациями, возглавлял ЦК ВКП(б) Белоруссии. Со Сталиным у него были расхождения в 1923 году, из-за чего его на длительное время перевели из Киева во Владивосток. Затем их отношения наладились, и опальный военачальник вернулся.
Хорошие отношения сохранялись у Гамарника с Тухачевским (они были тесно связаны по службе), а также с Енукидзе. По воспоминаниям дочери Гамарника В.Я. Кочневой, к числу его ближайших друзей принадлежали Якир и Уборевич. В 1919 году Якир командовал Южной группой войск, членом реввоенсовета которой был Гамарник. Затем Якир командовал войсками на Украине; был избран кандидатом, а потом и членом ЦК ВКП(б).
А командующим Белорусским округом был Уборевич. Однако он был понижен в должности после того, как поступил донос о его бонапартистских наклонностях.
Конечно, вовсе не обязательно заговорщики-командиры устраивали тайные сходки, на которых обсуждали варианты убийства Сталина и его соратников. Скорее всего, они вовлекались в заговор постепенно (примерно так, как сговаривались Енукидзе и Тухачевский) и поначалу ограничивались личными встречами и обменом мнениями по поводу политической ситуации в стране и за ее пределами, обсуждением, а то и осуждением генеральной линии Сталина.
«Клубок» складывался постепенно, и не все его нити были одинаково прочны. Заговорщиков связывали прежде всего личные доверительные отношения.
Якир, вероятно, привлек к заговору В.М. Примакова, человека очень решительного, командира Червонных казаков в Гражданскую войну. Он руководил советским военным вмешательством в дела Афганистана в 1928 году.
Для Тухачевского не составило большого труда привлечь на свою сторону В.К. Путну – командующего Приморской группой войск на Дальнем Востоке, своего давнего приятеля и соратника. Так обозначилось ядро военного заговора, в центре которого находился Тухачевский. Не исключено, что некоторые из входивших в этот своеобразный штаб лиц не были ознакомлены со всеми вариантами заговора и его конечной целью. Главное, в нужную минуту они были готовы поддержать заговор.
Однако произвести государственный переворот силами одних лишь военных было слишком опасно. В сталинской системе руководства соблюдался определенный баланс между партийными органами, ведомством государственной безопасности и вооруженными силами, которые к тому же были связаны между собой.
Заговорщикам требовалось надежное прикрытие «с тыла». И оно нашлось.
На фотографиях руководства страны тех лет нередко можно было видеть, как во время официальных церемоний рядом с Тухачевским и Гамарником стоит человек, обладавший большой властью и огромным влиянием, а также колоссальными возможностями. Это – Г.Г. Ягода, с июня 1934 года – нарком внутренних дел СССР.
С Тухачевским Ягода близко познакомился еще в Гражданскую войну, когда занимал руководящие посты в Высшей военной инспекции. С 1922 по 1929 год Ягода возглавлял особый отдел ОГПУ, курировавший вооруженные силы СССР, и, по всей вероятности, был осведомлен о «бонапартистских» наклонностях Тухачевского. Согласно правдоподобной версии, Ягода совместно с Тухачевским проводил репрессивную операцию под кодовым названием «Весна» (тогда были арестованы многие бывшие царские и белогвардейские офицеры, в том числе вернувшиеся из эмиграции).
Что же связывало всех этих людей идейно?
По мнению Ю.Н. Жукова: «Часть наиболее сознательных, убежденных и вместе о тем самых активных коммунистов, особенно участники революции и Гражданской войны, сохраняли собственное мнение по всем возникавшим проблемам, не желая ни принимать новый курс Сталина, ни становиться откровенными конформистами…
Енукидзе и Петерсон, Ягода и его заместители по наркомату, начальники отделов относились именно к такой категории большевиков. К тем, кого называли непреклонными, несгибаемыми».
Недовольство вызывали перемены во внешней политике: вступление СССР в Лигу Наций (ранее считавшуюся буржуазной антисоветской организацией), сближение с Западом против Германии. Во внутренней политике не
