правых в отношении захвата власти в намечающемся блоке троцкистов и зиновьевцев с правыми… К этому же периоду времени, 1931–1932 годы, относится создание мною в аппарате ОГПУ группы правых из работников ОГПУ. Сюда входили Прокофьев, Молчанов, Миронов, Буланов, Шанин и ряд других работников.
В 1932 году, по предложению Томского», я устанавливаю связь с Енукидзе. Предложение это было не случайно. Тогда ведущей идеей и отправным пунктом деятельности организации была ставка на контрреволюционный переворот путем захвата Кремля. В конце 1932 года, когда победа колхозного строя лишила нас ставки на массовые кулацкие восстания, ставка на так называемый «дворцовый переворот» стала главенствующей».
Прервем цитату. Возможно, Ягода ошибся годом: все-таки отдельные крестьянские бунты были и в следующем году. Но хотелось бы обратить внимание на то, что подсудимый вполне деловито говорит о контрреволюционном перевороте. Судя по всему, он так называл планы заговорщиков потому, что считал генеральную линию партии соответствующей той политике, во имя которой совершалась революция… Впрочем, не исключено, что Ягода употреблял то понятие, которое ему навязало следствие.
Вступив на путь тайных сговоров с антисталинцами, фактический глава ОГПУ вольно или невольно стал занимать все более ответственную позицию среди заговорщиков. Сама идея «дворцового переворота» толкала к этому, подчеркивал Ягода:
«Отсюда совершенно ясно, что моя роль в организации, роль человека, занимающего должность заместителя Председателя ОГПУ, в руках которого находились технические средства переворота, то есть охрана Кремля, воинские части и т. д., была поставлена в центре внимания, и именно потому… установлена была мною связь с Енукидзе…»
Вновь прервем цитату. Далее он говорит об умерщвлении Менжинского. Логически такая акция вытекает из того, что говорилось до этого. Ягода мог почувствовать, что ему не вполне доверяет Сталин. И хотя среди чекистов ходили слухи, что их начальником станет Д.И. Микоян (к которому они относились с симпатией), этого не произошло: Ягода, в отличие от Микояна, был а курсе всех дел своего ведомства. Он стал естественным преемником Менжинского.
Можно полностью поверить Ягоде в том, что он не имел никаких принципиальных политических воззрений, ради которых стоило бы участвовать в заговоре. Он признавался:
«Я не разделял взглядов и программы троцкистов, но я все же очень внимательно приглядывался к ходу борьбы, заранее определив для себя, что пристану к той стороне, которая победит в этой борьбе».
Подельник и бывший помощник Ягоды Буланов тоже не имел каких-то твердых идейных убеждений. Он признался, что впервые узнал о заговоре в 1934 году. «Уже гораздо позже, – сказал он, – я услышал фамилию Тухачевского, который должен был в будущем правительстве быть народным комиссаром обороны».
«Вышинский спросил его: Кто такой Паукер?
БУЛАНОВ. Начальник оперативного отдела.
ВЫШИНСКИЙ. И вместе с тем кто он?
БУЛАНОВ. Человек, целиком посвященный в заговорщические дела и один из исключительно доверенных людей, который был связующим звеном с Енукидзе».
Карл Викторович Паукер был выходцем из румынской части Австро-Венгерской империи, работал парикмахером. В Первую мировую войну, попав в действующую армию, оказался в русском плену. Примкнув к большевикам, стал ординарцем Менжинского. После смерти Ленина, в 1924 году, когда оказался в отставке начальник правительственной охраны Г.Я. Беленький, Паукер был назначен на его место. Он стал и начальником оперативного отдела ОГПУ. В руках его сосредоточилась охрана Политбюро и всех правительственных резиденций (личную охрану Сталина возглавлял Н.Г. Власик).
В этой связи Паукер был тесно связан по работе с Енукидзе. В 1936 году был создан целый отдел охраны правительства, возглавляемый Паукером. Он же руководил арестами наиболее крупных руководителей оппозиции. После прихода в НКВД Ежова Паукер был снят с работы, весной 1937 года арестован, а осенью – расстрелян.
Его жена Анна Паукер всегда оставалась твердокаменной сталинисткой (не повлияло ли это на судьбу заговорщиков?): была в Коминтерне заместителем генсека ЦК румынской компартии, а после Второй мировой войны играла важную роль в правительстве Румынии, являясь членом Политбюро и министром иностранных дел РНР, одно время она даже оттеснила от руководства Георгиу-Дежа, который в конце концов отправил Паукер под домашний арест, где она и умерла в 1960 году (возможно, ей «помогли» умереть)…
Однако вернемся к подчиненным Ягоды.
В августе 1936 года был арестован начальник наиболее важного секретно-политического отдела ГУГБ Г.А. Молчанов (человек Ягоды). Вскоре после этого почти одновременно застрелились трое или четверо его сотрудников, которых он привез с собой на столичную работу из Иваново-Вознесенска. Эта группа самоубийц немедленно была провозглашена «врагами народа», которые испугались разоблачения.
После ареста Ягоды была взята под стражу его жена Ида Авербах, работавшая помощником прокурора СССР. В тот же день в Горьком застрелился начальник местного УНКВД Матвей Погребинский. Рассказывали, что он проводил оперативное совещание, во время которого было получено и оглашено сообщение об аресте Ягоды. Узнав об этом, Погребинский вышел в туалет и там застрелился. (Этот факт – самоубийство – показывает, что некоторые близкие к Ягоде работники действительно участвовали в антиправительственном заговоре.)
Примерно в то же время выбросился из окна и разбился насмерть Леня Черток (заместитель начальника оперативного отдела ГУГБ); ночью к нему пришли работники НКВД с ордером на арест. Был арестован и вскоре расстрелян как «враг народа» еще один человек Ягоды – И.М. Островский, начальник административно-организационного управления НКВД СССР. Он ведал снабжением не только руководящих работников НКВД, но и членов ЦК ВКП(б), а потому был тесно связан, во всяком случае по работе, с Енукидзе.
Но кто же это такой – Авель Сафронович Енукидзе?
На ХVII съезде ВКП(б) его избрали в состав ЦК без прохождения кандидатского стажа. Он был членом президиума и секретарем ЦИК СССР. В его подчинении находились важнейшие ведомства, ответственные за жизнь и здоровье высшего руководства страны: прежде всего комендатура Кремля и та служба, которая обеспечивала это руководство жильем, питанием, автотранспортом, лечебным и санитарным обслуживанием.
Енукидзе еще с дореволюционного подполья был личным другом Сталина. Они вместе посещали театры, проводили летний отдых на юге. Этот человек не вызывал у Сталина никаких подозрений. Енукидзе имел прекрасную возможность разрабатывать план «дворцового переворота». Судя по всему, он не был согласен с генеральной линией, проводимой Сталиным, или предполагал, что дело Сталина рано или поздно провалится. Но этот хитрый и лакомый до «сладкой жизни» царедворец умел хорошо скрывать свои мысли и притворяться другом того, кого он при случае собирался предать. Более того, он стал сам организовывать такой «случай».
Вряд ли случайно в подчинении Енукидзе оставался Рудольф Августович Петерсон, один из командиров латышских стрелков. (Всю Гражданскую войну он был начальником знаменитого в те времена «поезда председателя Реввоенсовета» Троцкого
