Похоже, владелец замка Шатолу был наслышан даже о прозвище Буйного Гюго.
Отчаявшаяся Жанна решила от обороны перейти к нападению.
– А почему вы, дорогой мой рыцарь, носите столь малый титул при такой славной фамилии?
– Ах, графиня, – вздохнул куртуазно виконт. – Наша семья проклята, это ужасная история.
Успешная карьера придворного предполагает, помимо прочего, наличие чутких ушей. Вокруг Жанны и виконта тут же образовался небольшой кружок.
– Мой отец путался с колдуньями, – начал виконт, пристально глядя на Жанну. – Испытывал к ним непреодолимый интерес. Что, конечно же, не могло довести до добра христианина. Увы, он настолько запутался, привороженный тайными зельями, что только хороший костер смог освободить его от наведенных чар. Но из пылающего костра ведьма в последние минуты жизни прокляла его и его потомство. Сначала, конечно, над этим все посмеялись. Но проклятье начало сбываться. Великий казначей Франции, каким был мой отец, был неграмотной ведьме, конечно же, не по зубам, но зато уж на нас, детях, она отыгралась. Лишь по воле моей драгоценной матушки я не получил при рождении титул графа Клермон – иначе я бы сейчас с вами не разговаривал. А вот оба моих сводных брата, положенные в колыбельки под графской короной, умерли во младенчестве. Да и мое здоровье в детстве было постоянно под угрозой. И это при том, что многочисленные бастарды моего батюшки отличались редкостной живучестью в отличие от нас, законных отпрысков. Как тут не увериться, что проклятье довлеет над нашим родом? Вот почему мне так дорог скромный плащ виконта де Шатолу, суровый, нравственный образ жизни, лишенный всяких искушений и подчиненный лишь долгу, отечеству и королю.
Виконт расчувствовался от собственного рассказа и, похоже, сам поверил в то, что наплел.
– Да, господа, – подчеркнул он. – Проклятье – бремя королевское. А вы, прекрасная Жанна, сталкивались когда-нибудь с колдуньями?
– Упаси боже, – отмахнулась Жанна.
– А говорят, в Ренне их предостаточно… – невинно заметил виконт. – Говорили, что совсем недавно нашли и сожгли еще одну…
– Не знаю, – отрезала Жанна в отчаянии.
Ее спасла герцогиня Анна, как и обещала, вызвав к себе по важному делу.
У Жанны тряслись руки, когда она самым быстрым (подобающим придворной даме) шагом удалялась от мило улыбающегося виконта.
* * *
Вернувшись в Аквитанский отель, Жанна села за письмо Жаккетте. (А через нее – и рыжему пирату.)
«Без твоей помощи мы пропадем. Мне без тебя очень плохо», – написала Жанна без всяких прикрас.
Впрочем, самое главное должен был сказать на словах Жерар.
Жанна попросила выехать его в дорогу, не теряя ни мгновения, покинуть город как можно раньше.
Жанна рассудила так: надо вывести Жерара из-под удара, а там будет видно, хуже, чем сейчас, все равно не станет. История с раскрашенным черепом – явно дело рук виконта. Филиппа так и не нашлась, а ведь это именно она указала путь к колдунье Мефрэ. Кому еще, кроме безумного Бурбона, потребовалась бретонская кухарка Аквитанского отеля?
Жерар не хотел ехать, не хотел оставлять Жанну, предлагал отправить Большого Пьера, Ришара, кого угодно. Говорил, что подробно расскажет, как искать рыжего пирата в Нанте. Жанне с трудом удалось его убедить в том, что чем меньше людей будет знать о происках Волчьего Солнышка, тем лучше.
Жерар уехал, и Жанна долго молилась Пресвятой Деве.
Глава III
Зима стояла на пороге, и в Нантский порт прорывались последние в эту навигацию корабли.
Дела требовали присутствия рыжего и в городе, и в порту, везде, где только можно.
Жаккетте было скучно сидеть дома, поэтому она увязалась с рыжим пиратом в порт.
– Жан, а зачем мы туда? – спросила она.
– За испанским серебром.
– Почему за испанским?
– Потому что в обмен на зерно сюда идет поток серебра. Через Лиссабон, через Севилью. А мы отведем маленький ручеек в свою пользу.
– А-а-а… – глубокомысленно сказала Жаккетта.
Ну что же, испанское серебро – это хорошо.
– А корабль твой?
– Похоже, мы его еще долго не увидим. Ничего, скоро построят новые, будем, маленькая, понемногу расширять наш флот. Зиму эту проведем как добропорядочные горожане, тихо и скучно, а там, глядишь, снова увидим африканские берега, – пообещал рыжий пират. – Доберемся и до нашей плавучей крепости.
«Звучит заманчиво», – подумала Жаккетта, которая ничего не имела против и скучной зимы, и нескучного лета.
Ей нравилось, что теперь не надо прятаться в порту, как мышь.
Всюду ощущался скорый приход зимы.
«Еще чуть-чуть, – подумала Жаккетта, – и носа из дома не высунешь. Как хорошо, что у рыжего есть дом, а в нем очаги, и запас оливкового масла с Джербы, и теплые одеяла… Я буду вышивать всю зиму, сидя у окна… Пусть и не так красиво, как госпожа Жанна, когда она вышивала Пресвятую Деву».
– Подожди меня тут, маленькая, – попросил рыжий пират и чмокнул ее в макушку. – Мне нужно сейчас полазить по таким берлогам, где хорошеньким девушкам лучше не появляться.
– А ты долго?
– Постараюсь как можно быстрее. Заскучаешь – выходи в город и укройся в лавочке, что торгует тканями, в которую мы вчера заходили. Подбери там что-нибудь к своим глазам.
– Попробую, – уклончиво сказала Жаккетта.
Она пока не хотела в город, хотела смотреть на воду, на корабли.
В этот час у пристани было одно судно, второе только готовилось встать у причала.
С первого выгружали багаж знатной, но одинокой дамы, чья свита состояла всего лишь из одной камеристки. Что даму, похоже, ничуть не смущало.
Она цепким взглядом следила за грузчиками и попутно успевала торговаться с носильщиками.
Увидев вышедшую на причал Жаккетту, дама придирчиво ее осмотрела, а затем вдруг несказанно обрадовалась:
– О, полудрагоценная Нарджис! А где твоя госпожа?
Жаккетта поняла, что попала в цепкие лапки баронессы де Шатонуар, которая снова путешествует по миру с какими-то своими темными целями.
– Госпожа в Ренне, – объяснила Жаккетта, надеясь, что баронесса отстанет.
– А ты почему тут?
– Теперь здесь живу.
Баронесса де Шатонуар на мгновение задумалась, еще раз осмотрела Жаккетту, особенно ее наряд почтенной домовладелицы, а потом милостиво разрешила:
– Хорошо, так и быть, мы остановимся у тебя.
– Это очень маленький домик! – возмутилась Жаккетта.
– Не расстраивайся, даже иные королевские дворцы не способны соответствовать в должной мере моему статусу, – утешила ее баронесса. – Но я привыкла к страданиям и лишениям. Милейший, если вы уроните этот сундук, я вам глаза выцарапаю, – без перехода пригрозила баронесса грузчику, который покачнулся на сходнях, согнувшись под тяжестью огромного сундука.
