— Мы зададим тебе несколько вопросов. Если ответишь, выйдешь на свободу. Подскажу королю, чтобы он поторопил епископа. Тот успокоит людей. Согласен?
— Спрашивай. — Сказал Саломон после паузы.
— Что делал близ армянского монастыря, где тебя неоднократно видели?
— Отец-настоятель просил об услугах.
— Только по торговле?
— Именно так.
— Знакомо тебя имя зеленый петух? — Вмешался Раймунд. Голос его дрогнул. Саломон замолк. — Ну, отвечай. — Поторопил я.
— Ты вел с ними дела? — Нажимал Раймунд — Где они? Говори. Не спасешься иначе.
— Ты не смеешь запугивать королевского поставщика.
— Хочешь, чтобы король узнал, что пользуется услугами тайного иудея?
— Зеленого петуха нет. Клянусь — Стало заметно, что Саломон боится.
— Расскажи, что знаешь. — Мягко предложил я.
— Мне велели все распродать.
— Кто? Они богаты?
— Они нашли меня, знали, что я торгую драгоценными камнями.
— И они сказали купить взамен камни?
— Это была законная сделка. Больше никого не знаю. Они указали дом, где лежали конторские книги с перечнем товаров и складов. В Яффе, в Дамаске, в Марселе…
— А где сам дом?
— Рядом с армянской церковью.
— Сгоревший купеческий дом?
— Да, он. Я знал прежнего хозяина.
— Знаешь, кто его убил?
— Нет. Клянусь. Меня нашли, когда я стал королевским поставщиком. Я знал здесь всех.
— Кто с тобой говорил?
— Не видел этих людей.
— Врешь.
— Я возвращался из Дамаска. Два года назад. Нас остановили. Мне завязали глаза. Говорил франк, здесь я не ошибаюсь. Сказал, чтобы я провел все дела с зеленым петухом. Я сделал, как приказали, постепенно сбыл весь товар. Я вел их торговые книги, а потом отчитывался.
— Перед кем?
— Я уже сказал. Через человека, которого не знаю. Я сдавал ему все, что сумел выручить. Мне было приказано не заниматься ничем, кроме драгоценностей и золота. Они хорошо платили.
— Если мы освободим тебя, что станешь делать? — спросил я.
— Еще не решил. Боюсь, они расправятся с моей дочерью.
— Ладно, обдумай, как следует.
С тем мы ушли. Через день король призвал меня к себе. Как раз вовремя для разговора об освобождении Саломона. В городе заметно оживление. Ждут прибытия византийского посольства, я думал, что знаю причину внезапного вызова. Оказалось, что я ошибся.
— До меня дошли сведения, — сказал король, — что в городе есть иудейская секта. Они втайне молятся своему богу.
— Но они каждодневно это делают, не скрываясь. — Я выразил недоумение.
— Я ничего не имею против явных иудеев. Я говорю о тех, кто шлет нам тайные проклятия. Погляди сам. — Болдуин протянул мне кусок пергамента. Несколько ржавых пятен внизу возле подписи.
— Саломон — тайный иудей. Он признал это под пыткой.
— Но ты не велел пытать его.
— Возможно, я совершил ошибку.
— И кто подсказал? Под пыткой Саломон мог оговорить себя. Позволь мне допросить его еще раз.
— Он умер. — Сказал король недовольно. — Похоже, Жискар перестарался.
— Жискар?
— Ему пришло пришло в голову проверить выплату налогов. И, сам видишь. Здесь немало таких, как Саломон. Они желают нашей погибели. Я хочу изгнать их из города.
— Не делай этого. Что с того, что они молятся своему Богу. Их помыслы не здесь. Не следует умножать число врагов.
— Греки будут только рады. — Пробурчал король. — Они ждут, чтобы мы устроили резню, как в Александрии. Они ненавидят иудеев и подогревают нас своими небылицами.
— Вот именно. Не будем спешить, чтобы доставить им радость.
— Подумай, как быть?
— Под иудейской стеной поставим стражу. Четырех солдат достаточно. Смерть Саломона послужит уроком, а твоя терпимость — примером подлинной мудрости… — Я сказал, и сам удивился, насколько знаю Болдуина. Может быть, потому, что я редко пускаю лесть в ход.
— Я выделю тебе охрану. — Сказал король. — Ты становишься слишком заметен.
— Позволь событиям идти своим чередом. Ты только привлечешь ко мне внимание. А два ленивых солдата не смогут уберечь меня. Лучше вели прислать повозку с грязью, чтобы не нужно было тащиться в госпиталь.
— Она будет. Лечись. Скоро здесь будет византийское посольство. Я выслал навстречу Жискара вместе с отрядом. Начинаются приготовления к диспуту и переговоры.
— Ты послал Жискара?
— Именно его. Пусть растрясет свой горб.
— Значит, Жискара теперь нет в городе.
— Он выехал немедленно.
— Не устаю восхищаться твоей мудростью. — Сказал я. На это раз вполне искренне.
__ __
Горбун — причина смерти еврея. Ясно, ему донесли о нашем разговоре с Саломоном. Но для чего ему эта смерть? Пойти по нашим следам? Или чтобы несчастный оговорил себя под пыткой? Многие погромы начинались именно с таких ложных признаний, выдаваемых за еврейские козни. По городу уже ползут слухи. Их распускают намеренно, чтобы разжечь страсти. Около ворот тюрьмы собиралась толпа, требуя выдать им купца — живого или мертвого. Я заметил две тени, которые прятались поодаль, в закоулке. Раймунд справился и вернулся, смущенный.
— Это вдова и дочь Саломона.
— Скажи, чтобы не ходили по городу. Это опасно.
— Они не знают, что делать с телом. Иудеи отказываются хоронить отступника.
— Пусть идут следом. — И мы отправились к синагоге. Служитель выбежал навстречу. — Прикажи ему, — обратился я к Раймунду, — чтобы проводил нас к своему пастырю… Слуга угодливо закивал. Он пятился перед нами, потом пошел боком, извиваясь, чтобы вести нас и успевать заглядывать в лица, изображая усердие. Другое дело — иерей, моложавый человек с большой рыжей бородой, тот принял нас с вежливым безразличием. Разговор оказался трудным, хоть упрямство этого народа давно известно.
— Скажи ему, — приказал я, — что мы хотим говорить о иудее Саломоне.
— Говори сам. — Служка обрел достойный вид. — Он понимает языки мира.
— Вы должны забрать тело Саломона и достойно похоронить.
— Этот человек избрал Христа своим наставником. Мы не имеем с ним ничего общего.
— Он хотел оградить дочь и жену. А умер под пыткой за следование вашей вере.
— Все в руках Бога.
— Он ходил молиться к стене. Какой христианин будет делать это?
— Мы не питаем к нему зла. Но вера — выше испытаний. Он не устоял.
— Ты похоронишь его как своего. — Сказал я.
— Нет.
— Мы тайно отдадим тебе тело, и ты сделаешь это. Если станешь упорствовать, мы выдадим его толпе. И они придут сюда с огнем. Не лишай меня выбора.
Упрямец молчал.
— Я слышал, твой Бог жесток, но справедлив. Я взываю ко второму, ты к первому. Он — ваш, говорю тебе. Сделай, как я прошу, и ты убережешь свой народ.
— Будь по-твоему. — Согласие далось с трудом.
— Ты похоронишь его, как положено. В присутствии жены и дочери.
— Мы обдумаем это.
— Нет, ты решим сейчас. Это был достойный человек.
— Не тебе судить.
— И мне тоже. Бог един.
Они переговорили и служка объявил. — Он сделает, как ты хочешь.
— Возьми надежных людей, мы поможем им тайно вывезти тело. А ты похоронишь. Согласен?
— Мы согласны. — Подтвердил служка. Священник сердито молчал. Мы так и ушли, не попрощавшись. Но главное было сделано.
Вот как складывается история. Еще немного и судьбу купца разделили бы другие. Они попрятались, а толпа заготовила смолу и тряпье, чтобы выкуривать их из нор. Неплохой подарок к началу христианского диспута.
Того, что рассказал нам Саломон, достаточно, чтобы понять — некие силы действуют в городе. Они держатся в тени и намерения их неясны. Кто знает, к кому попадет власть, если с Болдуином случится беда. Хвала Богу, он сейчас силен, но кто возьмется предсказать будущее.
Жискар выслан из города своевременно и, главное, неожиданно для себя. Следовало воспользоваться этим. И я предложил Раймунду тщательно обыскать известный нам дом.
— Я думаю, Жискар знает намного больше, чем говорит. Он не случайно хотел показать тебе дом. Как думаешь, он знает о твоем прошлом?
Раймунд пожал плечами. — Я не показал вида.
Мы обошли двор, и нашли, что искали. Раймунд помнил место. Сейчас над хранилищем была коновязь, остатки сена скрывали плиту и припрятанный под ней вход. Склад был пуст, если не считать забытого мешка с тканями. Но было нечто иное, чему Раймунд не придал значения — груда конторских книг с записями о торговых сделках.
