- Браво, Алекс! Но это же восхитительно! – не выдерживает Нерст.
- Отличная работа, Алекс! – не замедляет вставить своё слово Авас.
На следующий день одна из местных газет поспешила отметить это событие: «Недавно в наш офис пришёл господин Александр Вингерфельдт, положил на стол небольшой аппарат и покрутил ручку, после чего машина спросила нас о нашем здоровье, и как нам нравится фонограф, проинформировала, что сама чувствует себя хорошо и на прощание пожелала нам спокойной ночи…»
Триумф! И никакие внешние проблемы не воспрепятствуют этому потоку идей Вингерфельдта, который несётся на него с такой волной, что он едва успевает записывать их в свою записную книжку… Но довольно лирики, и можно продолжить разговор о фонографе. В России, например, это прекрасное изобретение поспешили использовать, чтобы записать на плёнку голос великого Льва Толстого – титана литературы, пусть и этому факту дано свершится несколько позднее задуманного. Но наибольший фурор ей предстоит произвести на посетителей Международной выставки в Париже, которой суждено состояться в этом году.
Но и теперь по-прежнему предстояло много работы. Да, это воистину оригинальное изобретение Вингерфельдта – фонограф. Первое в мире устройство, которое позволяет записывать звук. Никто до него ещё до этого не додумался. Но идеи просто так в воздухе не витают – кто-нибудь да схватит! Всё ж просто. Недаром слышны были жалобы патентного бюро: «Дорога в контору привилегий просто не успевает стыть под ногами этого молодого человека!» Сказано в точку, и вполне справедливо. Патенты сыпались, как из рога изобилия.
Вингерфельдт был в восторге от своего изобретения. Он предложил несколько способов его применения:
Диктовка писем и документов без стенографистки
Фонографические книги для слепых
Обучение красноречию
Воспроизведение музыки
Музыкальные шкатулки и игрушки
Часы, которые могут вслух объявлять время
Сохранение языков посредством точной регистрации правильного произношения
В целях образования
В сочетании с телефоном для записи переговоров
Запись на память семейных событий, голосов членов семьи
Фонограф положил начало новой эпохе – ему ещё предстоит пройти через множество усовершенствований, впоследствии он станет патефоном, графофоном, граммофоном, и наконец, дойдёт до ныне существующих плееров, флеш-карт и прочих. Мир меняется… Но следует помнить, откуда всё начиналось. Порой просто никто не задумывается, что запись звука имела долгий путь, полный своего очарования. Впрочем, как и любое другое изобретение.
Возле дома дядя Алекса сегодня много прессы. Сам он, и его помощники стоят у веранды и спокойно смотрят, как их постоянно щёлкает объектив фотографа. Журналисты стоят здесь в ряд, стеной, - не протиснешься. Здесь же стоит и главный виновник торжества – Вингерфельдт. Возле своего же детища, фонографа.
- Этот фонограф – моё дитя. Я ожидаю, что оно вырастет и станет важной персоной, и будет содержать меня в старости, - вещает дядя Алекс представителям прессы, которых хватает тут в избытке.
- Во всём мире вас называют волшебником. Что же вы для этого сделали? – спрашивает какой-то весьма предприимчивый журналист с блокнотом и ручкой – всё, как положено.
- Уж если я и колдую над чем-нибудь, то, как правило, это получается самым лучшим. Чтобы не попало в мои руки – будь то простая машина для взбивания яиц, я тут же спешу её разобрать, и начинаю ломать голову, как её усовершенствовать. Но и то, не стоит всё приписывать мне, - и рука Вингерфельдта указала на стоящих двух помощников: Нерста и Бекинга. Взгляд Вингерфельдта был полон благодарности. – Альберт Нерст, например, помог мне прийти к идее фонографа. Авас Бекинг помог сконструировать мне это чудо. Мы всё делали вместе, как и полагается настоящей команде работников.
Другой журналист, у которого мгновенно в голове созрел вопрос, поспешил его как можно скорее задать:
- Мир бы очень хотел знать, что вы изобретёте следующим. Ходят слухи об освещении… Как можно назвать то, над чем вы сейчас работаете?
- Вы умеете хранить тайны? – прищурился подозрительно дядя Алекс.
- Да-да, - в один голос сказали все. – Вы сомневаетесь?
- Тогда идите сюда!
И Вингерфельдт полушёпотом поведал о своей грандиозной тайне, слухи о которой давно уже гуляли по всему свету. Но в газетах этой тайне не суждено появиться - журналисты сдержали своё слово.
После этого дела пошли по-прежнему в маленьком доме в пригороде Праги. Работа, работа, работа! И ничего кроме неё.
В подвале одиноко горит дуговая лампа. Возле неё стоят двое – Вингерфельдт и агент Моргана, цели которого ясны изначально. Тут дядя Алекс мог дать себе полную волю – уж о своих изобретениях говорить он, ох как любил! Он демонстративно указывает на лампу, по всему его виду можно было судить, что этим днём не бог как весть доволен.
- Это дуговая лампа накаливания, изобретённая знаменитыми русскими изобретателями Яблочковым и Лодыгиным. Лучшее, чего удалось достичь сейчас. Но она не практичная. Пока это сырая идея. И совместными усилиями её надобно воплотить в жизнь. Она очень быстро перегорает, и пока уступает своим аналогам в виде газового освещения. Человек, который сделает её наиболее практичной, сможет добиться просто головокружительных успехов, уж поверьте мне. Мало того, что она горит непродолжительное время, она ещё является и опасной для человека. Я имею хорошо оснащённую лабораторию. Тому же Лодыгину не дали развивать свой грандиозный проект далее. Но есть я. Я этим и решусь заняться в настоящее время. К тому же, у моей компании есть патенты, куплённые у этого известного русского изобретателя. Все права защищены. Но есть одно но. Не так-то ведь просто изобрести подходящую нам лампу.
- Но в чём же состоит главная сложность всей этой вашей идеи? – спросил этот незнакомый человек.
Альберт Нерст, что-то проверявший в это время в помещении, поспешил вмешаться в разговор, несколько опережая даже своего босса:
- А сложность, господин, заключается в том, чтобы найти подходящий материал для спирали. Причём сделать это так, чтобы коэффициент полезного действия лампы был весьма неплохим для дальнейшей работы. Нам нужна экономия и практичность. Вот над этим-то и предстоит биться. Так же, надо подобрать всё так идеально, чтобы наша лампа – не взрывалась, как здесь часто происходит, в конце-концов подобрать подходящую форму для неё, сделать весьма удобной в использовании её. А на это нужно время, время, и ещё раз время.
- А время – деньги, - поспешил добавить не без корысти Алекс Вингерфельдт.
- Я слышал, вы уже прошли через 5 тысяч провалов…
- Семь, - вновь поправил Нерст. – Точнее, семь тысяч и один.
И все взглянули на Бекинга, коршуном кружившего возле одной из ламп, пока она в очередной раз не потухла. Брови у собеседника дяди Алекса поднялись удивлен вверх.
- Как же так – сейчас вы все утверждаете, что собираетесь засветить мир, а не можете даже света зажечь в этой комнате?!
- Терпение друг, только терпение. Чтобы был результат, чтобы я засветил весь мир, ты сам понимаешь, что мне нужно. За этим сюда тебя и привели.
Засияли в темноте глаза Витуса, который отвечал за финансовую часть этой команды работников. 50 000 долларов… но Моргану эти деньги безразличны: для него это просто пять цифр, поставленных рядом, ибо он – самый богатый человек на Земле!
- Так сколько же вы хотите?!
- Сколько я хочу? – рассмеялся глухо Вингерфельдт. – Я хочу миллионы, миллиарды. Но получу не более 50 000 долларов, ибо однажды уже где-то проговорился.
- Но это же сумасшедшие деньги!!!
- Не беспокойтесь. Нас они с ума не сведут. Мы не дикие люди, и кровь за эти фантики проливать не станем. Важно другое, - Алекс говорил сдержанно, особо не задумываясь, ибо он понял, что поймал самое известное на этот мир 1-е чудовище с Уолл-Стрита. – Изобретения ведь тоже денег стоят, верно? Сумасшедшая идея требует сумасшедших денег. Всё закономерно.
- И вы уверены, что изобретёте эту лампу накаливания? Ведь ныне в мире часто можно услышать опровержения вашим словам!
- Пусть говорят, что хотят. Сколько у них компаний и патентов? Ни одного и ни одной. Вот и пусть тявкают из подворотни. Иногда лучше и не знать, что то или иное действие в нашем мире просто невозможно. Прошу учесть этот факт, сударь.
- Но, как же ваши познания в науке?
- Да, я не освоил высшей математики. Каюсь. Но это не мешает мне экспериментировать! Только пройдя тернистый путь проб и ошибок я выйду на верный мне путь. Опять же, если бы у меня были пятьдесят тысяч долларов…
- И это на какую-то лампочку? – вновь засомневался агент Моргана.
Дядя Алекс, Нерст, Витус и Бекинг вдруг громко расхохотались и тем самым поставили сего господина в весьма неловкое положение. Затем Вингерфельдт провёл этого незнакомого товарища вперёд, к одной из стен подвала, на которой можно было увидеть огромный лист бумаги. На нём были изложены последующие будущие изобретения, которые ещё только предстояло разработать.
