— Значит, вы намерены покинуть нас? — в голосе Обри прозвучали возмущение и растерянность.
Мартин рассеянно следил за детьми на дороге.
— Кроме того, я взялся доставить в Киликию еврея Иосифа…
— Следовательно, мы направляемся в Киликию? — с явным облегчением спросил Обри. — У коменданта крепости я видел карты, — заявил он, снова обретая важность. — Совершенно очевидно, что эта дорога удобна и безопасна, а ваш долг…
— Погодите, сэр, — остановил его Мартин. — Действительно, дорога в Киликию много удобнее и лучше охраняется, чем горная тропа. Но дело в том, что на границе с Киликийским царством расположена прецептория ордена тамплиеров. Там я смогу передать вверенного мне Иосифа бен Ашера рыцарям Храма. Иосиф достойно оплатит их труды, и они препроводят его туда, куда ему будет угодно.
— Превосходно! Надо полагать, храмовники не откажутся принять у себя родичей маршала ордена?
— Разумеется. Всех, кроме женщин. Ибо тамплиеры, в отличие от нас, иоаннитов, не допускают в свои прецептории дочерей праматери Евы. Вам наверняка известно о такой особенности их устава.
Обри возразил:
— Но ведь при всякой прецептории должен существовать дом милосердия, куда открыт доступ женщинам!
— Здесь такового нет. Этот Орденский дом рыцарей Храма, верных Риму, располагается на землях армян, а те почитают лишь Константинопольского патриарха. И образ жизни тамплиеров здесь много строже, чем в Европе. Это крепость-монастырь, в которой обитают суровые воины. Лишь изредка они принимают к себе молодых местных жителей, готовых признать главенство Папы Римского, воспитывают из них достойных бойцов и отправляют сражаться в Палестину. Посторонние в прецепторию не допускаются, а о женщинах не может быть и речи. Даже узнав, что леди Джоанна из рода де Шамперов, ей откажут в гостеприимстве. Именно поэтому ей не следует ехать этим путем. Видит Бог, — я пребываю в затруднении, ибо для себя я твердо решил, что мой путь лежит к морю. Я готов взять с собой и вас, но у меня к вам иная просьба…
При слове «просьба» недовольное выражение, не сходившее с лица сэра Обри, смягчилось. Он уже готов был возмутиться, но медлил, ожидая, о чем пойдет речь. Мартин буквально слышал те возражения, что вертелись на языке у лорда.
— Я покорно прошу вас отправиться в Киликию и взять на себя заботу о безопасности Иосифа бен Ашера.
— Как вы сказали, сэр? Рыцарь короля Ричарда, владетель Незерби, должен охранять эту иудейскую собаку? — Лицо Обри де Ринеля побагровело.
Мартин задержал дыхание, пережидая гнев лорда.
«Чертов хлыщ! — подумал он. — То ты жмешься к сыну Ашера, вытягивая из него деньги, то вдруг вспоминаешь, что он собака-еврей!»
Но вслух он произнес нечто иное. Простые доводы: за сопровождение богатого еврея с Обри щедро расплатятся, ему не придется ехать морем, кроме того, проводником им будет служить его верный Сабир, который в здешних местах как рыба в воде. Иосифа сопровождают несколько испытанных воинов, и это куда предпочтительнее, чем окружение людей, верных капитану Дрого, который в нынешних обстоятельствах может повести себя непредсказуемо, — закончил рыцарь, сопроводив свои слова выразительным взглядом.
Расчет Мартина был верен: безопасный путь по суше, верная охрана, вдобавок — щедрая плата за сопровождение. Сэр Обри не мог отказаться от такого предложения. Больше того — он немедленно потребовал у госпитальера часть платы за свои предполагаемые услуги. И лишь после этого с недоумением осведомился: как же быть с его супругой?
— Путь в киликийскую прецепторию храмовников, как я уже говорил, для леди Джоанны закрыт, — снова взялся втолковывать Мартин. — И едва ли леди Джоанна, сэр, согласится расстаться с людьми из Незерби, от которых я намереваюсь вас оградить. Я сознаю, как это непросто: разлучиться в пути с супругой, но я готов взять ее с собой на побережье, где намерен зафрахтовать корабль, отправляющийся в Палестину. Море в это время года не самое спокойное, однако, как я слышал, госпожа де Ринель неплохо переносит качку. А по прибытии в Святую землю я при первой же возможности доставлю ее к маршалу Уильяму де Шамперу. Могу поклясться в том славой ордена Святого Иоанна и своим рыцарским достоинством!
После непродолжительных колебаний сэр Обри выразил согласие. Однако, несколько смутившись, обратился к госпитальеру с просьбой объяснить эту непростую ситуацию его супруге. Мартин наотрез отказался:
— Госпожа де Ринель — ваша жена. Если она заупрямится, мне придется вернуться к первоначальному плану. Тогда вам, сэр, придется обуздать себя и вынести все неудобства морского пути. Вы ее лорд и господин: вы принимаете решения, а супруге остается лишь подчиниться.
В итоге он добился того, чего хотел: супруги окончательно рассорились. Сэр Обри, покидая крепость во главе отряда Иосифа бен Ашера, явно испытывал облегчение, а леди Джоанна даже не вышла с ним проститься.
В последнюю минуту перед отъездом Сабир развернул коня и подъехал к Мартину.
— Наблюдать за тобой, — с усмешкой проговорил сарацин, — одно удовольствие. Ты повел себя в точности так, как опытный «уводящий», клянусь бородой Пророка. Втерся в доверие к простодушному путнику и… Одним словом — я должен знать: как поступить с этим заносчивым англичанином?
— Как тебе заблагорассудится. В особенности если он начнет мешать.
— Не будь с нами Иосифа… — Сабир сокрушенно покачал головой. — Мальчишка порой ведет себя как дервиш.[84] Даже если этот кафир оскорбит его, он найдет повод заступиться за него передо мной.
— Поэтому я и говорю: тебе решать, — отмахнулся Мартин.
Муж леди Джоанны, пустой, алчный и неумный, значил для него не много, и он перестал думать о нем, едва тот скрылся за поворотом дороги. Зато без Иосифа он будет скучать. Им не часто доводилось общаться в пути, однако рассудительная сдержанность и дружелюбие сына Ашера внушили ему еще большее уважение к другу. Хорошо, что рядом с Иосифом будет Сабир — на него можно положиться во всех отношениях. Пожалуй, даже больше, чем на Эйрика.
На следующий день, едва второй отряд тронулся в путь, рыжий варанг все время держался у стремени своего рыцаря, как и полагается верному оруженосцу.
— Знаешь, что я тебе скажу, дружище? — улучив момент, когда никого не было поблизости, проговорил он. — Моя Саннива без конца расспрашивает о тебе. Не для себя, разумеется, а для своей госпожи. И уж я не поскупился на похвалы! Похоже, чернокосая красавица уже в твоем силке. Ты справился — разрази меня гром, кто бы мог подумать!
— Об этом стоит говорить только тогда, когда я окончательно приручу ее. И когда об этом узнают те, кто позднее сможет подтвердить мои слова. На побережье находятся несколько генуэзских крепостей. Если те, кто командует их гарнизонами, увидят леди со мной и убедятся, что она моя, — я смогу без колебаний обратиться к ее брату.
