– Сейчас справа будет университет, – угрюмо сказал Чагатай.
– Был здесь? – спросил Горин.
– Учился три года.
Проходя мимо корпусов университета, все с интересом рассматривали Увриер де Женева. Наверное, поэтому вовремя заметили нападение.
Из-за угла учебного корпуса, с улицы Серкль, на них бросились семеро оборванцев. Расстояние в тридцать метров позволило сбросить рюкзаки и приготовиться к обороне. Грабители явно были удивлены ухоженным видом и отличной экипировкой будущих жертв, но, кроме радости наживы, других мыслей у них не промелькнуло. Зря.
Чагатай потянул саблю, но Матвей придержал его руку и пошёл вперёд, с быстрого шага переходя на бег. Это было похоже на удар ракеты воздух-земля! Котов ворвался в слегка растянутый строй нападавших и в мгновение ока раскидал их. Остановился, оценивая ситуацию. Глаза его горели боевым азартом, губы кривила хищная улыбка.
На ноги поднялись четверо. Достали длинные ножи. Один выхватил пистолет и успел два раза выстрелить. Качнув маятник, Матвей сократил дистанцию, и, сломав бандиту руку, выбил пистолет. Отбросил его в сторону и ударил стрелка ногой. Мародёр сломался, словно кукла, беззвучно рухнув на землю. Крутанувшись, Котов уложил оставшихся, разбросав уже бесхозные ножи вокруг.
Подошли Александр и Чагатай. Монгол восхищённо поднял брови. Стрелявший был мёртв, остальные начали шевелиться. Приведя их в чувство, провели короткий допрос.
Два венгра, немец и три француза без промедления отвечали на вопросы. Чагатай спрашивал на французском, Котов – на немецком. На венгров махнули рукой.
Оказалось, они работали вольнонаёмными сотрудниками хозобеспечения на ЦЕРНе. После катаклизма центр продолжал функционировать, но они стали подворовывать, сбывая краденое уцелевшим людям. Были изгнаны и вот уже год промышляли грабежами.
Добившись, чтобы они указали на карте точное расположение объектов охраны, командоры принялись решать, как бы их нейтрализовать на ближайшие сутки. Выручил монгол. Достав из колчана стрелу, Чагатай поболтал наконечником в кружке с водой. Заставили мародёров выпить. Через минуту те повалились на землю в глубоком сне.
– Давайте их оттащим в сторонку, – сказал Чагатай. – Они будут спать пару дней. Потом будут болеть с месяц. Но грабить не смогут уже никогда. Физически они превратятся в немощных доходяг.
До вечера день прошёл спокойно. Они прошли огромный аэропорт, оставив его по правую руку. Вышли на дорогу Мерен, свернули под деревья, поставили палатку и разожгли костёр. Когда взошла луна, командоры уже спали, неся ночную вахту поочерёдно.
Утром, после завтрака и сборов, они вышли на дорогу. На ближайшей взлётно-посадочной полосе пасся стреноженный тысячный табун лошадей. Рядом расположился огромный палаточный лагерь. Командоры направились к нему.
После сердечных объятий с Хубилаем, командоры расстелили брезент, разложили карту и принялись готовить план атаки. Фактически план составил Матвей с небольшими дополнениями Хубилая.
– Ну, у тебя голова! – восхищённо хлопнул Котова по плечу Горин.
– Меня долго учили диверсионной работе, – скромно ответил Матвей. – Да и практики было достаточно.
Хубилай собрал две сотни разведчиков и поставил задачу. Монголы быстро переоделись в камуфляж и дополнили его маскировкой травой и ветками. Разбившись на группы, ушли, беря двадцативосьмикилометровое кольцо коллайдера под тщательное наблюдение. Александр только удивлялся маскировке воинов, наблюдая за тем, как, отойдя метров на пятнадцать, они попросту исчезали из поля зрения.
Весь день полк отдыхал от перехода, чистили оружие, меняли одежду. К вечеру вернулись командиры разведгрупп, оставив бойцов в секретах. В шатре императора собрали военный совет.
Котов скрупулёзно отмечал на карте все объекты, записывая на полях комментарии разведчиков. Информация была очень ценная. Бойцы проникли на охраняемую территорию и подобрались настолько близко, что слышали разговоры охранников. И это средь бела дня! Медленно переползая по территории, они фиксировали график смены караулов, пулемётные гнезда и многое другое.
– Необходимо помнить следующие факты, – напомнил Чагатай. – Туннель БАКа наклонён относительно горизонтали на 1,4 %, возможно, для того, чтобы поместить большую его часть в монолитной скале. Он находится на глубине около пятидесяти метров со стороны Женевского озера, противоположная часть залегает на глубине сто семьдесят пять метров.
Основной площадкой является территория близ швейцарского городка Мейрин. Другой основной площадкой является территория возле французского городка Превесан-Моэн.
– Серьёзный вопрос, который будет изучаться на БАКе, – рассказывал командорам Чагатай, – вплотную подходит к самому началу Вселенной, к моменту Великого взрыва, когда ещё не было ни протонов, ни нейтронов, а была только кварк-глюонная плазма (КГП). Её изучением будет заниматься детектор ALICE. В надежде получить КГП, на БАКе будут использованы пучки ядер свинца.
– Это очень опасно! – закончил император. – Велеслав предупреждал, что физики глубоко заблуждаются в теории возникновения Вселенной. И то, что они сейчас делают, будет иметь непредсказуемо катастрофические последствия. И не только для нашей галактики. Поэтому, если что-либо пойдёт не по плану, ALICE и CERN должны быть уничтожены!
– Чагатай, – обратился к нему Горин. – Я предлагаю, чтобы ты не просто поставил задачу воинам, а толково объяснил им опасность того, что творится на БАКе. Думаю, это надёжно подстегнёт их в атаке.
– Согласен, – император отправил ординарца строить полк.
Как обычно, словно материализовавшись из ниоткуда, появился Велеслав. Постояв молча минуту возле Горина и Чагатая, он кивнул.
– Это правильно, – одобрил он решение командоров. – Я пойду с вами.
Когда тысяча бойцов была построена, и кто-то принёс Чагатаю громкоговоритель, он начал:
– ООН и государства мира равнодушно наблюдали, как ядерщики ЦЕРНа «методом тыка» и с невнятной целью ведут НЕПРЕДСКАЗУЕМЫЕ эксперименты на Большом адронном коллайдере.
Суть экспериментов с БАК в том, чтобы, используя мощнейшие электромагниты, разгонять протоны – первоосновные частицы вещества Вселенной, происхождение и строение которых неизвестно – и сталкивать на встречных направлениях, пытаясь наблюдать, что при этом происходит, и понять, что оно означает.
Основной метод их коллайдерной науки – повышение светимости коллайдера «методом тыка в непредсказуемое», то есть наращиванием энергии и частоты столкновения частиц с тем, что это повышает СТАТИСТИЧЕСКУЮ ВЕРОЯТНОСТЬ возможности некоего чуда.
Они надеются, что, в конце концов, случится «НЕЧТО», о чём они напишут диссертации. А если «НЕЧТО» будет умопомрачительным, то получат и Нобелевскую премию.
Энергия столкновений частиц в нём в миллионы раз больше энергии синтеза атома гелия из атомов водорода, происходящего при взрыве водородной бомбы, количество столкновений – миллиарды раз в секунду, температура в месте столкновения – в сто тысяч раз выше, чем в центре Солнца. Такая энергия столкновения протонов, по мнению этих учёных, уже позволит им создать в коллайдере (на обитаемой планете!) условия, которые существовали в первые доли секунды после Большого взрыва (причина которого им неизвестна), создавшего Вселенную, и посмотреть, что после этого будет!
Вспомните Хиросиму, Нагасаки, Чернобыль. Разве нас ИСТОРИЯ не научила, что в обращении с первоосновой материи необходимы сверх– и суперосторожность? Ибо последствия ошибок непредсказуемы! Многие учёные, например, американский профессор теоретической физики Уолтер Вагнер (исследовал космические лучи, работал в службе радиационной безопасности), украинский физик Иван Горелик, немецкий профессор химии Отто Ресслер, и другие обращались в суды, высказывая самые серьёзные опасения о том, что может произойти, доказывая, что эксперименты с БАК могут уничтожить Землю. Но это не смущает ядерщиков. Экспериментаторы гордятся, что ведут, по их словам, «поиск новых, ранее неизвестных явлений». Они мечтают сделать «такие открытия, о которых даже не подозреваем» в экспериментах, «результаты которых непредсказуемы в принципе» для того, чтобы «преодолеть барьер, с которым столкнулась фундаментальная физика сегодня». Не бойтесь, уверяют они, не менее опасными, чем запуск коллайдера, выглядели в своё время первые испытания ядерных и термоядерных бомб. Тогда даже сами учёные-испытатели сомневались, не инициируют ли их эксперименты взрыв всей планеты. Но ядерный и термоядерный заряд взорвали, и ничего с Землёй не произошло. Выдержит она и сейчас, зато «какие это нам откроет перспективы…» Какие и кому – они не уточняют.
Связь безумия с талантом много раз доказана. После взрыва первой атомной бомбы её «отец» Р. Оппенгеймер впоследствии «шутил», что они, конечно, сомневались, но решили, если всё пройдёт нормально, то никто их не осудит. А если ненормально – то и некому будет судить… Они рискнули и прославились: первыми взорвали атомную бомбу. Другие прославились, первыми взорвав водородную бомбу. Нынешние ядерщики тоже желают рискнуть, чтобы прославиться «такими открытиями, о которых даже не подозреваем», в экспериментах, «результаты которых непредсказуемы в принципе».
