этот год. К сожалению, еще не человек располагает своей судьбой, судьба его поворачивает, как хочет.
А ты вот сам выдвигаешь лозунг – «быть вместе», и пишешь, что, может быть, не встретимся через год, значит, если встретимся через 20–30 лет, это тебя вполне удовлетворит!? – смешной и ненормальный ты, мой дорогой Вадька.
Ты хоть там спокойно живешь, жена, занятия отвлекают тебя от разных второстепенных мыслей. Это естественно, а я вот здесь действительно мучаюсь, даже во сне – совсем не спится. Ложусь поздно, а рано утром хоть «глаз выколи», убийство! В жизни у меня такого не было.
Вадик, я уже много раз задумывалась над одним вопросом и не могу его разрешить – ума не хватает. Вадик, милый, любимый, может быть, мы не должны так поступать, а? Обо мне здесь не идет речи, речь идет только о тебе. Прошу тебя, может быть, мы неправы во всем, может просто надо себя перебороть и жить для того, что себе создали, все как-то не так… Мне это, поверь, очень трудно писать, но надо, ведь мы же с тобой уже не дети, и не делим игрушки, это посложнее, посерьезнее. Может быть, нам просто не суждено быть вместе. Боже, ну зачем тебе нужно было жениться, зачем???
А вообще, я сейчас счастливая, зная, что увижу тебя, зная, что ты тоже с радостью увидишь меня. Это чувство тебе, наверное, тоже знакомо.
На сегодня кончу. Отправлю свою «рукопись». Извини, если что-то написала не так, хочется написать что-то потеплее, да тяжело как-то, что-то мешает с твоей стороны.
Пока, целую крепко, крепко
Инка
29 ноября 1968 г.
Вадька дорогой мой, милый, приветище!!
Нет, это что-то невозможное, что делается со мной. Как только находится свободная от дел минутка, так мне ничего не хочется делать, кроме того, чтоб писать тебе.
Каждый день я жду (как когда-то давно, давно) почтальона, и видя, что от тебя ничего нет, читаю твои письма, обманываю себя тем, что якобы получила твое такое же замечательное, сказочно-неуверительное письмо.
Вот и сегодня, мой день рождения, я не могу выпустить тебя из мыслей. Боже, за что это такое, неужели это действительно то, чего я так боюсь и чего я еще не проживала. Если это любовь, так ей, наверное, суждено быть несчастной, так как многое зависит уже не только от тебя и от меня.
Только вчера я написала тебе, еще может лежит неотправленное то письмо, а я уже пишу другое, я тебя ими, наверное, замучила, но ничего, прочитать их много времени у тебя, занятого и загруженного «по горло» человека, они не займут.
Вадик, прошу тебя, давай что-нибудь делать, так действительно нельзя жить. Давай поставим точку на нашем знакомстве. Наверное, иного решения нет. Я не смогу разрушить твою семью, семью, созданную по твоей воле, а так писать тебе и на что-то надеяться я тоже не смогу, очень уж все это тяжело.
Может быть, я пишу ерунду, но я просто не знаю, как лучше написать. Вчера, когда легла спать, в уме мысленно сочинила такое чудесное письмо, откуда, казалось бы, взялись слова, фразы. Села, взялась за перо… и ничего, ничего не выходит, в голове одна пустота.
Получила уже пять писем от мужа, а ответила только на одно – совсем не хочу писать, да и не знаю – о чем?! А он мне муж, но как он далек от меня, и насколько далек, ты настолько близок, а я уже не имею никакого права тебе так писать, думать, а вот, как видишь, пишу – думаю.
Говорят, что в настоящей любви ревности не должно быть, и все же ревность – признак любви, наверное. Вот Бориса (мой муж) я никогда не ревновала, чтобы он не делал, ничего подобного в моей груди не было, вот и сейчас думаю, что если бы мне кто-нибудь что-нибудь о нем говорил (может быть, это были бы сплетни), мне бы это вот было безразлично. А вот у тебя – другое дело. Тебя я уже ревновала к Розе (поэтому из-за своей глупой, наивной гордости) я перестала тебе писать, тоже делал, конечно, и ты), сейчас я ревную тебя к твоей жене, и вообще к людям, которые тебя окружают. Как это глупо, но это, к сожалению – факт!
У вас, в Москве, как слышу, стало очень тепло, держится плюсовая температура. У нас же, метели и морозы. Я уже простыла, чихаю и т. д. Но это все ерунда, конечно. Вот и сегодня метет, в мой день рождения, наверное, этот целый год в моей жизни будет такой же неспокойный, как и на улице сегодняшняя погода. Ехать надо в театр, а я простыла, придется натягивать теплые свитеры, что же делать…?!
Мама вчера сказала мне, что в воскресенье вечером в нашем кинотеатре будет выступление лилипутов, наверное, пойду, интересно посмотреть на них.
Неужели мы вместе с тобой, Вадька, будем ходить когда-нибудь. Не верится, но человек так устроен, что может мечтать, представлять, воображать. А пока ты всюду ходишь со мной, это тоже неплохо, а?!
Часто вспоминаю Москву, кино, наши прогулки… все было так отлично, но так мало. И жаль, что се это уже осталось в прошлом, и, кто знает, что нас с тобой ждет в будущем.
Закончу свою писанину.
Пиши, как выберешь свое время, только не урывай от занятий.
Очень люблю тебя, целую, обнимаю.
Инна
Суббота 7 декабря (1968) Новосибирск
Вадька милый и любимый мой человек, дорогой мой, привет!
Дорогой мой, извини за мое нетерпение и прочее. Я уже не могу больше ждать твоего письма. До сих пор я не получила от тебя другого письма, то первое, я уже выучила, наверное, все наизусть. Я уже и дни подсчитываю, и вышло у меня, что, если бы ты ответил на мое первое письмо, я бы его должна была бы уже получить, но увы… письма идут, но не от того, от которого я жду, все не то!
А может быть, я зря это, может быть, ты мне уже написал, да не одно, может быть виновница всему – почта. Боже, как плохо ходит почта сейчас! Порой мне даже кажется, что в царское время ямщики на тройках добирались с депешами куда быстрее, чем это делается при современном виде транспорта. Кошмар какой-то!
Тебя же обвиняю в одном. Нет, ни в том, что ты мне долго не пишешь, ведь это легко объяснить: во-первых, жена, а
