чувствовал что-то важное. И когда Дороти оседлала его сверху, удерживая его руки над головой, и медленно повела бедрами, только фыркнул норовисто, а потом его даже на ругательства не хватало: что Дороти умела делать хорошо, так это учиться плохому.
Неясно, превзошла ли она наставника или нет, но вскоре Рауль сам шепча богохульства, умолял, чтобы она двигалась быстрее.
И в этот момент осознание того, что она любит его, настигло Дороти. Как молния. Понимание, что без его ехидных фраз, кипящего темперамента и темных глаз жизнь кажется блеклой. Ненужной.
Дороти замедлилась и осторожно провела пальцами по губам Рауля, запоминая навсегда их мягкость. И то, как он смотрит на нее и как касается. С какой неуемной жаждой желает.
— Моя прекрасная, — прошептал он ей в губы. — Хочу, до смерти хочу… Ну же!
А Дороти сходила с ума от всего разом: от твердых татуированных мускулов под своими руками, от того, что ствол раз за разом погружался глубоко внутрь, принося наслаждение. От хриплого дыхания Рауля, от слов, которыми он подгонял, от того бесстыдства, с которым он требовал — требовал! — двигаться сильнее, жестче, давать глубже…
Это было безумие, настолько прекрасное, что Дороти сама была готова продать душу, лишь бы оно не заканчивалось. Жаль только, что ее душа на рынке у нежити не сильно ценилась.
Она все-таки успела довести Пса до пика, но уже засыпая, пожалела, что не взглянула — насколько сильно расходятся рисунки щупалец на стволе у Рауля, когда тот вот-вот готов кончить, от того, что Дороти делает.
Из сна вырвало обоих разом — тем самым тревожным свистом.
У двери каюты Рауль, который уже стал Морено, обернулся, прижался на миг, уперся лбом в лоб, и Дороти поняла, что тот прощается.
— Иди, я догоню, — сказал она. — Мне нужно…
— Время, — подсказал Морено, кивнул и вышел.
Дороти проверила пистолеты, подтянула перевязь палаша. В который раз пожалела об оставленных в доме в Йотингтоне шляпах и накрахмаленных воротничках. Впрочем, сейчас она мало чем отличалась от любого из команды Черного Пса — такая же, как они: без дома, без рода.
Пришлось довольствоваться тем, что затянуть шнуровку на рубашке, а ремень потуже на талии. А вот от мундира лучше отказаться — он сковывал движения.
Сердце Океана, которое досталось такими трудами, теперь валялось на полу, точно дешевая побрякушка.
Дороти подняла тускло светящийся камень за обрывок цепочки, обтерла платком, который оказался забытой головной повязкой Морено, завернула в нее же и спрятала за пазуху. Раньше времени цеплять на себя эту кровососущую гадость не хотелось. Дороти еще раз пересчитала мысленно все пункты своего плана. Видимых изъянов пока не было, кроме одного — весь план стоял на одном предположении. Оно относилось к миру потустороннему и проверить его никак не выходило. Но Дороти убедила себя не думать об этом.
Она чуяла, что на правильном пути.
Морено ждал ее на мостике, небрежно облокотившись на остатки ограждения. Стоило Дороти подняться, как тот всунул ей в руки подзорную трубу и сказал:
— Северо-восток. Посмотри, тебе понравится.
Дороти послушалась. На самом крае видимости скользила расплывчатая тень — рисунок мачт был похож на “Каракатицу”. Будь Дороти сейчас в другой компании — еще бы посомневалась. Но Черный Пес узнает свою красотку даже не по силуэту, а по следу на воде.
— Да, это моя девочка, — подтвердил Морено. — Но это еще не все. Левее возьми.
Дороти перевела окуляр и первой увидел проклятую бригантину. Она легко скользила в пятнадцати кабельтовых позади “Каракатицы” и мерцала, как мираж в пустыне. То появлялась в одном месте, то таяла клоком тумана и сразу возникала в другом. Но шла за судном неотрывно, словно привязанная.
С востока надвигалась еще одна тень — куда крупнее бригантины и более постоянная, но корабли без парусов на таких скоростях не ходят.
– “Лилия”? — не отрывая трубу от глаз, спросила Дороти.
— Нет. Галеон мелькал с севера, но он тает очень быстро, словно скрывается ото всех. Это кто-то еще. Пока незнакомый. Но большой.
— Похож на налландский военный фрегат, но там почти нет мачт — не разберешь.
Дороти перевела мутный глазок правее и увидела еще двух призраков — совсем древнюю имперскую галеру под алым рваным парусом и каравеллу, несомненно когда-то принадлежавшую алантийскому флоту. Но стоило сместить взгляд, как эти двое растаяли, зато чуть ближе зарябил борт судна паломников, какие плавали лет сто назад.
Дальше всех мелькнул размытый силуэт, но Дороти бы узнала его из тысячи других. “Холодное сердце”.
Доран тоже был там.
— Призраки идут за Филлипсом, как крысы за дудочником.
Когда Дороти окончила осмотр, оказалось, что она насчитала не меньше восьми фантомов, которые все как один двигались за единственным материальным кораблем — “Каракатицей”.
— Морено, может быть, ты все-таки скажешь, что у тебя на борту?
— Жрецы учат, что во многом знании многие печали, — мягко улыбнулся Морено, по-хулигански прищурив единственный глаз. — Главное, что нам нужно это забрать.
— Кто бы сомневался, — с укоризной покачала головой Дороти, а Фиши от штурвала многозначительно крякнул — то ли осуждая тайны своего кэптена, то ли поддерживая его безоговорочно.
— Филлипс уводит “Каракатицу” на запад, вглубь моря Мертвецов, в самую его середку, — Морено снова стал серьезным. — Я попросил Джока провести обряды над всей водой на борту, а также ядрами и пушками. Ну и по мелочам — оружие, крюки… Порох, разумеется, нет.
— Не думаю, что это поможет — Саммерс не жрец, он так и остался учеником. Защищать обрядом могут только высшие жрецы. Во всяком случае, так говорят. Но если команде так спокойнее…
— Предложи что получше. Пока мы выиграли у призрака только один бой, да и то потому, что эти северные парни увлеченно друг дружку убивали. На бригантине нам просто повезло сбежать, хотя до сих пор мне мерещится, что нас отпустили. Как мальков крупной рыбе на прикорм. А команде спокойнее, когда их капитан знает, что делать.
— Ставим паруса. Идем прямым курсом наперерез, — скомандовала Дороти. — Были бы там только живые — был бы смысл в маскировке, но призраки знают, кто мы. Если они захотят напасть — нападут. В бой пока не ввязываемся, просто идем рядом. Сдается мне, Филлипс затеял большое дело, и рано или поздно он остановится.
Морено махнул рукой Саммерсу, мол, подавай сигнал, и по палубе разнесся резкий звук боцманской дудки. “Свобода” неспешно разворачивала паруса.
— Ну, уж надеюсь, нам не придется тащиться за ним до края земли или до Алантии, — проворчал Фиши. — Меня там в трех портах
