и долгое время боялся наткнуться на Граймса где-нибудь на глубине. Он не знал, что феи воды унесли тело Граймса туда, куда надо, и оставили его там, где положено оставлять в таких случаях. Во всяком случае, Граймс больше никогда не охотился на лососей. Похоже, что единственный способ борьбы с браконьером – это сунуть его под воду на двадцать четыре часа, как Граймса. Когда ты вырастешь, веди себя достойно, не тронь рыбу или дичь, которая тебе не принадлежит и на которую нельзя охотиться. Можно ведь получить разрешение, если уж очень хочется, и тогда все будут относиться к тебе нормально и никто не назовёт тебя браконьером.
Ну а Том отправился в путь – он боялся оставаться там, где мог встретить Граймса. Он продвигался всё дальше и дальше, пока не увидел далеко-далеко впереди в тумане красный бакен. А потом он с изумлением обнаружил, что течение разворачивается и течёт обратно к берегу!
Начался прилив, но Том-то этого не знал. Вдруг вся вода вокруг стала солёной. А потом что-то изменилось в нём самом. Он стал лёгким, как свет, и ему показалось, что он только что хорошо отдохнул. Он трижды подпрыгнул вверх, над водой, на целый ярд, да ещё и перевернулся в воздухе, как лосось, впервые попавший в благородные солёные воды моря – прародителя всего живого.
Он уже не боялся прилива, несущего его назад. Прямо перед ним на воде приплясывал красный буй, туда-то он и поплыл. Навстречу ему попались большие стаи окуней и кефали, носившиеся за креветками, но Том не обратил на рыб внимания (они на него – тоже). Потом ему попался огромный сверкающий тюлень, плывший вслед за форелью. Тюлень высунул из воды голову и плечи, вытаращившись на Тома. А Том совсем не испугался, он лишь сказал:
– Добрый день, сэр. Как прекрасно море!
А старый тюлень вместо того, чтобы укусить Тома, подмигнул ему сонными влажными глазами и ответил:
– Доброго прилива, малыш! Ты ищешь своих братьев и сестёр? Они все играют вон там!
– О, неужели у меня наконец-то появятся друзья! – воскликнул Том.
Он доплыл до буйка и забрался на него (он совсем выдохся), уселся там и осмотрелся, но вокруг никого не было.
Лёгкий бриз разметал в стороны туман, и крохотные волны весело заплясали вокруг буйка, а тот плясал вместе с ними. Тени от облаков неслись по сияющей голубой бухте, пытаясь догнать друг друга. Волны радостно кидались на широкий берег, усыпанный белым песком, запрыгивали на утёсы, чтобы посмотреть на зелёные поля за ними, скатывались вниз и разбивались на волночки, а потом собирались в одно целое и снова начинали свою вечную игру. Крачки кружили над Томом, как гигантские стрекозы с чёрными головами, чайки смеялись в вышине, как заигравшиеся девочки, а Том смотрел и не мог наглядеться, слушал и не мог наслушаться. Он был бы совсем счастлив, если бы нашёл других детей воды. Но вот прилив кончился. Том слез с буйка и поплыл искать себе друзей – увы! никого не было.
Временами ему казалось, что он слышит смех, но это были лишь брызги воды. Иногда ему казалось, что он видит что-то на дне, но это были всего лишь ракушки. А как-то раз прямо из песка на него взглянули чьи-то сияющие глаза! Он нырнул и начал сгребать песок в сторону, крича:
– Не уходи, мне так хочется найти кого-нибудь, с кем можно играть!
Но из песка на него выскочил огромный палтус с безобразными глазами и перекошенным ртом, взмахнул хвостом и – прочь по дну. Да так быстро, что сшиб Тома с ног. Тогда Том сел на дно моря и разрыдался.
Он так долго плыл сюда, преодолел столько препятствий, пережил столько опасностей, а детей воды так и не нашёл! Ах, как несправедливо!
Тяжело, конечно, и жалко Тома. Но все люди, и дети в том числе, не могут сразу получить желаемое: нужно подождать, а то и потрудиться, мой милый.
Длинными-длинными днями, переходившими в длинные-длинные недели, сидел Том на буйке, глядя на море, мечтая о том, чтобы к нему явились другие дети воды. Но их всё не было.
Тогда он начал спрашивать всех морских жителей (не важно, что некоторые из них были очень странными, а другие и вовсе ни на что не похожи):
– А вы не видели где-нибудь детей воды?
Некоторые отвечали «да», другие ничего не отвечали. Он спрашивал окуней, но те с такой жадностью гонялись за креветками, что не снисходили до ответа.
А как-то раз мимо проплыла целая флотилия пурпурных морских улиток, каждая из них сидела на пенистой губке, и Том закричал:
– Ой, какие же вы красивые! Скажите, откуда вы? И не встречали ли вы детей воды?
А морские улитки отвечали:
– Откуда мы, мы и сами не знаем, и куда плывём, тоже не знаем. Наша жизнь проходит в море-океане, солнце согревает нас сверху, а тёплое течение подогревает снизу, и нам этого достаточно. Да, наверное, встречались нам и дети воды. Много странного попадается на пути.
Ах, красивые глупые создания, они поплыли дальше, и волны вынесли их на берег.
А потом появилась очень странная рыба – это была луна-рыба. Казалось, что кто-то взял толстого поросёнка и разделил его пополам, а потом заложил его в пресс и давил до тех пор, пока тот не стал плоским; тело-то у него было большое, а рот совсем крошечный, не больше, чем у Тома, а голосок тоненький, скрипучий:
– Не знаю, не знаю. Я собиралась в Чесапик, в Америку, но, похоже, заблудилась, а всё это тёплое течение виновато, да я заблудилась. Не мешай, не болтай, я заблудилась, мне надо подумать!
А потом Том увидел стадо дельфинов: папы, мамы и дети так и катились по воде, сверкая на солнце (дело в том, что феи воды каждое утро начищают их и покрывают лаком). Вид у них был такой добродушный, что Том набрался храбрости и заговорил с ними.
– Тшш! Тшшш! – отвечали они, потому что не умели говорить ничего другого.
А потом появилась стая акул, они нежились на солнце, и каждая из них была величиной с лодку, так что Том сначала испугался. Но это были весёлые ленивые акулы, не такие, как белые акулы-убийцы, или голубые акулы, или рыба-молот, эти-то едят
