— Я не пойду, — заявила она Коди.
— Шутишь? — удивился он. — Приглашение на такую вечеринку в этом городе означает всенародное признание. Наверное, ты ему здорово понравилась.
У нее не было выбора. Пришлось принять приглашение. Если она откажется, Коди может что-то заподозрить. И, по правде сказать, ей было интересно узнать, что это такое придумал Лу.
Прием был назначен на субботу. Весь день Даллас работала с фотографом из Нью-Йорка, который оказался нахальным, но забавным гомосексуалистом. Он знал кучу сплетен о тех, кого он называл „красивыми людьми", и рассказывал ей поразительные истории. Он также великолепно фотографировал, и она получила от съемок огромное удовольствие. Она просто влюбилась в камеру.
Когда Коди заехал за ней, Даллас устала, была раздражена, и ей вовсе не хотелось идти к Марголису.
— Ты выглядишь чудесно, — заметил Коди.
— Достаточно чудесно, чтобы быть желанной? — спросила она. То был первый раз, когда они заговорили об этом.
Коди подготовился к разговору. Он понимал, что рано или поздно объясниться придется. Он остановил машину у обочины и повернулся к ней.
— Хочешь услышать сентиментальное признание?
— Попробуй. Я хочу услышать хоть что-нибудь. Знаешь, а ведь сегодня наш юбилей. Ровно неделю назад мы совершили нашу неудачную попытку заняться любовью. И я бы хотела знать, почему ты стараешься забыть, что это вообще произошло.
— Я…
— Как ты думаешь, я что чувствую? — продолжила она, начиная волноваться. — Я не слишком легко вступаю в связь, знаешь ли. Ты и представить себе не можешь, чего мне стоило на это решиться.
Он на какое-то время потерял дар речи. Этого он не ожидал. Как же тогда насчет той ночи, когда он тайком пробрался к ее дому и наблюдал, как она принимает участие в оргии? А что она может сказать по поводу своего чернокожего дружка?
— Ну? — настаивала она. — В чем проблема, Коди? Ты меня не хочешь?
Смех да и только. Он хочет ее так сильно, что, черт возьми, кончает, не успев начать.
Он взял ее за руку.
— Ты же знаешь, я тебя обожаю…
— Но? — перебила она.
— Но я полагаю, что, если мы с тобой пойдем так далеко, ты потом об этом пожалеешь.
— Да брось ты!
— Я действительно так думаю, Даллас. Разве ты не понимаешь, что это только начало? Раз в неделю тебя будут показывать по телевизору всей Америке. Твое лицо, оно, ну, станет всенародным достоянием. У тебя появятся все преимущества звезды. А я не хочу болтаться у тебя под ногами.
— О чем ты?
— Ты знаешь, о чем. Ты сможешь заполучить любого парня, а я не хочу, чтобы меня, как последнего кретина, отпихнули в сторону. Ты удивишься, но у меня очень развито чувство собственного достоинства.
— Замечательно, — холодно заметила Даллас, — просто замечательно.
— Ты о чем?
— Хорошего же ты обо мне мнения.
— Дело не во мнении. Я тебя люблю и именно поэтому не хочу ставить тебя в такое положение, чтобы ты чувствовала себя виноватой.
— Ха! Мы толком и не переспали, а я уже пренебрегла тобою ради десятка каких-то неизвестных мужчин!
Он вздохнул.
— Честно говоря, я о себе больше думаю. Не хочу получить пинок под зад.
— Но я никогда…
— К сожалению, это вполне вероятно.
— Вероятно? Почему? Да в тебе дерьма по уши.
— Как и в моей мамочке. Вот почему она хочет, чтобы я женился на тихой кошерной девице, которая будет кормить меня куриным бульоном.
Даллас не удержалась и рассмеялась. Она несколько успокоилась после этого разговора, да и понимала Коди до какой-то степени. Но это все потому, что он плохо ее знает.
— Поехали на вечеринку, Коди. Там я, возможно, напьюсь и изнасилую тебя, если ты немного забудешься и не станешь так беспокоиться о своем чувстве собственного достоинства. Я думаю, у нас с тобой есть будущее, так что дай мне возможность убедить тебя.
Первым, кого она увидела на вечеринке, был Эд Карлник.
А затем она приметила и Арона Мэка. Старики были углублены в оживленный разговор, то есть оживленный до такой степени, на которую способны два пожилых миллиардера.
Два богатейших человека Америки, и оба жаждут ее заполучить. Неплохо для девушки, которой всего приходится добиваться самой.
Над ней навис Лу Марголис, обнажив в фальшивой улыбке вставные зубы.
— Рад, что вы, детки, сумели выбраться, — сказал он приветливо.
Сегодня она детка. А как насчет шлюхи?
— Мистер Марголис, — Коди с энтузиазмом потряс ему руку, — очень приятно, что вы о нас подумали.
— Взаимно. Должен присматривать за своей звездочкой! — Он подмигнул ей. — Верно, Даллас?
— Верно, мистер Марголис.
— Зови меня Лу, зачем так официально. Пойдем, я познакомлю тебя с моей женой.
Даллас видела Дорис Эндрюз в таком количестве фильмов, что оказаться с ней лицом к лицу было равносильно встрече со старым другом. Те же пушистые темные волосы, васильковые глаза, добрая улыбка и девчачий голосок.
— Очень рада познакомиться, Даллас, милая. Лу рассказывал мне о том замечательном сериале, в котором вы снимаетесь. Наверное, это очень интересно.
Даллас с трудом могла себе представить, как Дорис, с ее довольно ординарной внешностью, соблазняет всех мужчин вокруг. Скорее всего, это плод больного воображения Лу.
— Давайте я вас со всеми познакомлю, — предложила Дорис, поправляя крахмальный воротничок в духе Питера Пэна. Она в жизни оказалась точно такой же, как и на экране.
Эд и Арон заметили ее одновременно, резко прервали разговор, и оба попытались незаметно к ней приблизиться.
Арон пробрался первым, а Эда задержала женщина, которая, как Даллас с изумлением поняла, была Ди Ди Карлник.
— Даллас! — воскликнул Арон, схватив ее за обе руки. — Ты пропала из Нью-Йорка, просто взяла и исчезла. Ни адреса, ни записки. Я очень обиделся.
Она смотрела на его яйцеподобную голову. Господи, да все деньги в мире не сделают его высоким.
Дорис улыбнулась.
— Арон, а я и не знала, что ты знаком с нашей маленькой звездочкой.
— Да, мы старые друзья.
— Ну разумеется, — усмехнулась Дорис, — ты ведь знаешь всех красивых девушек в Америке! Он такой проказник, Даллас, будьте с ним осторожней!
Проказник! Да ведь ему семьдесят три года!
Даллас слабо улыбнулась и стала оглядываться в поисках Коди. Он был погружен в разговор с Эдом и Ди Ди Карлник. О Господи! Кошмар какой-то. Скорее всего, Лу Марголис все тщательно спланировал.
Подошел официант с серебряным подносом. Она схватила бокал шампанского и залпом осушила его.
