— Что онъ хочетъ этимъ сказать?
Мистеръ Броффъ вступился въ третій разъ.
— Вы, повидимому, забываете, оказалъ онъ, обращаясь къ мистеру Абльвайту, — что вы наняли этотъ домъ для миссъ Вериндеръ въ качествѣ ея опекуна.
— Не торопитесь, перебилъ мистеръ Абльвайтъ, — мнѣ остается сказать послѣднее слово, которое давно было бы сказано, еслибъ эта… (Онъ посмотрѣлъ на меня, пріискивая, какимъ бы мерзкимъ словомъ назвать меня:) еслибъ эта дѣвствующая пролаза не перебила меня. Позвольте вамъ сказать, сэръ, что если сынъ мой не годится въ мужья миссъ Вериндеръ, я не смѣю считать себя достойнымъ быть опекуномъ миссъ Вериндеръ. Прошу понять, что я отказываюсь отъ положенія, предлагаемаго мнѣ въ завѣщаніи леди Вериндеръ. Я, — какъ говорится у юристовъ, — отстраняюсь отъ опеки. Домъ этотъ по необходимости нанятъ былъ на мое имя. Я принимаю всю отвѣтственность на свою шею. Это мой домъ. Я могу оставить его за собой или отдать внаймы, какъ мнѣ будетъ угодно. Я вовсе не желаю торопить миссъ Вериндеръ. Напротивъ, прошу ее вывезти свою гостью и поклажу когда ей заблагоразсудится.
Онъ отдалъ низкій поклонъ и вышелъ изъ комнаты. Такова-то была месть мистера Абльвайта за то, что Рахиль отказалась выйдти за его сына!
Какъ только дверь затворилась за нимъ, мы всѣ онѣмѣли при видѣ феномена, проявившагося въ тетушкѣ Абльвайтъ. У нея хватило энергіи перейдти комнату.
— Душа моя, оказала она, взявъ Рахиль за руку:- я стыдилась бы за своего мужа, еслибы не знала, что виноватъ его характеръ, а не онъ самъ. Это вы, — продолжала тетушка Абльвайтъ, обращаясь въ мой уголокъ, съ новымъ приливомъ энергіи, на этотъ разъ во взглядѣ, вмѣсто оконечностей тѣла: — вы своими кознями раздражили его. Надѣюсь никогда болѣе не видать васъ и вашихъ проповѣдей. Она обернулась къ Рахили и поцѣловала ее.
— Прошу прощенія, душа моя, сказала она, — отъ имени моего мужа. Что я могу для васъ сдѣлать?
Извращенная въ самомъ существѣ своихъ понятій, капризная, и безразсудная во всѣхъ своихъ дѣйствіяхъ, Рахиль залилась слезами въ отвѣтъ на эти общія мѣста и молча отдала теткѣ поцѣлуи.
— Если мнѣ позволено будетъ отвѣтить за миссъ Вериндеръ, оказалъ мистеръ Броффъ: — смѣю ли просить васъ, мистрисъ Абльвайтъ, послать сюда Пенелопу съ шалью и шляпкой ея госпожи. Оставьте насъ минутъ на десять, прибавилъ онъ, понизивъ голосъ, — и положитесь на то, что я поправлю дѣло къ общему удовольствію, какъ вашему, такъ и Рахили.
Удивительную вѣру питала вся семья въ этого человѣка. Не говоря болѣе ни слова, тетушка Абльвайтъ вышла изъ комнаты.
— Ага! оказалъ мистеръ Броффъ, глядя ей вслѣдъ:- Гернкасльская кровь не безъ изъяна, согласенъ. А все-таки въ хорошемъ воспитаніи есть нѣчто!
Отпустивъ эту чисто-свѣтскую фразу, онъ пристально поглядѣлъ въ мой уголъ, какъ бы надѣясь, что я уйду. Но мое участіе къ Рахили, безконечно высшее его участія, пригвоздило меня къ стулу. Мистеръ Броффъ отступился, точь-въ-точь какъ у тетушка Вериндеръ въ Монтегю-скверѣ. Онъ отвелъ Рахиль въ кресло у окна, и тамъ заговорилъ съ нею.
— Милая молодая леди, сказалъ онъ: — поведеніе мистера Абльвайта естественно оскорбило васъ и захватило врасплохъ. Еслибы стоило терять время на обсужденіе этого вопроса съ такимъ человѣкомъ, мы бы скоренько доказали ему, что онъ не совсѣмъ-то въ правѣ распоряжаться по-своему. Но время терять не стоило. Въ совершенно справедливо сказали сейчасъ: «не стоитъ обращать на него вниманіе».
Онъ пріостановился, и поглядѣлъ въ мой уголокъ. Я сидѣла неподвижно, держа проповѣди подъ рукой, а Миссъ Дженъ Анну Стемперъ на колѣнахъ.
— Вы знаете, продолжилъ онъ, снова обращаясь къ Рахили:- что нѣжному сердцу вашей матушки свойственно было видѣть одну лучшую сторону окружающихъ ее, а вовсе не видѣть худшей. Она назначала своего зятя вашимъ опекуномъ, будучи въ немъ увѣрена и думая угодить сестрѣ. Самъ я никогда не любилъ мистера Абльвайта и убѣдилъ вашу матушку включить въ завѣщаніе статью, въ силу которой душеприкащики могли бы въ извѣстныхъ случаяхъ совѣтоваться со мной о назначеніи новаго опекуна. Одинъ изъ такихъ случаевъ именно и былъ сегодня, и я могу покончить всю эту дѣловую сушь и мелочь, надѣюсь, довольно пріятно, — письмомъ отъ моей жены. Угодно ли вамъ почтить мистриссъ Броффъ принятіемъ ея приглашенія? Хотите остаться въ моемъ домѣ, какъ родная въ моей семьѣ, пока мы, умные люди, сговоримся наконецъ и порѣшамъ что тутъ слѣдуетъ предпринять?
При этихъ словахъ я встала съ тѣмъ чтобы вмѣшаться. Мистеръ Броффъ именно то и сдѣлалъ, чего я боялась въ то время какъ онъ спросилъ у мистриссъ Абльвайтъ Рахилины шаль и шляпку. Не успѣла я слова сказать, какъ Рахиль съ горячею благодарностью приняла его приглашеніе. Если я потерплю, чтобы предположеніе ихъ осуществилось, если она разъ переступитъ порогъ въ домѣ мистера Броффа, прощай пламенная надежда моей жизни, надежда на возвращеніе къ стаду заблудшей овцы! Одна мысль о такомъ бѣдствіи совершенно меня ошеломила. Я пустила на вѣтеръ жалкія нити свѣтскихъ приличій и, переполненная ревностью, заговорила безъ всякаго выбора выраженій.
— Стойте! сказала я:- стойте! Вы должны меня выслушать. Мистеръ Броффъ, вы не родня ей, а я — родня! Я приглашаю ее, — я требую у душеприкащиковъ назначенія опекуншей меня. Рахиль, милая Рахиль, я предлагаю вамъ мое скромное жилище, пріѣзжайте въ Лондонъ съ первымъ поѣздомъ, и раздѣлите его со мной!
Мистеръ Броффъ ничего не сказалъ на это. Рахиль поглядѣла на меня съ обиднымъ удивленіемъ, даже не стараясь хоть сколько-нибудь скрыть его.
— Вы очень добры, Друзилла, сказала она:- я надѣюсь посѣтить васъ, когда мнѣ случится быть въ Лондонѣ. Но я уже приняла приглашеніе мистера Броффа и считаю за лучшее остаться пока на его попеченіи.
— О, не говорите этого! умоляла я:- не могу я разстаться съ вами, Рахиль, — не могу!
Я хотѣла заключить ее въ объятья. Но она увернулась. Ревность моя не сообщилась ей; она только испугала ее.
— Право же, оказала она:- это вовсе лишняя тревога. Н не понимаю, къ чему это.
— И я также, сказалъ мистеръ Броффъ.
Жестокость ихъ, отвратительная свѣтская жестокость, возмутила меня.
— О, Рахиль, Рахиль! вырвалось у меня:- неужели вы до сихъ поръ не видите, что сердце мое жаждетъ сдѣлать изъ васъ христіанку? Неужели внутренній голосъ не говорить вамъ, что я стараюсь для васъ дѣлать то, что пробовала сдѣлать для вашей милой матушки, когда смерть вырвала ее изъ моихъ рукъ?
Рахиль подвинулась ко мнѣ на шагъ и весьма странно посмотрѣла на меня.
— Не понимаю вашего намека на матушку, оказала она;- будьте такъ добры, объяснитесь, миссъ Клакъ.
Прежде чѣмъ я успѣла отвѣтить, (мистеръ Броффъ выступилъ впередъ, и подавъ Рахили руку, хотѣлъ увести ее.
— Лучше оставить это, мой другъ, сказалъ онъ, — лучше бы, миссъ Клакъ, не объясняться.
Будь я пень или камень, и тогда бы подобное вмѣшательство заставило высказать правду. Я съ негодованіемъ собственноручно оттолкнула мистера Броффа и въ прилично торжественныхъ выраженіяхъ изложила взглядъ, какимъ истинное благочестіе взираетъ на ужасное бѣдствіе смерти безъ напутствія. Рахиль отскочила отъ меня, — совѣстно сказать, — съ крикомъ ужаса.
— Уйдемте! сказала она мистеру Броффу:- уйдемте, Бога ради, пока эта женщина не сказала болѣе! О, вспомните, какъ безобидна, какъ благодѣтельна и прекрасна была жизнь бѣдной матушки! Вы были на похоронахъ, мистеръ Броффъ; вы видѣли, какъ всѣ любили ее; вы видѣли, сколько сирыхъ и бѣдныхъ надъ могилой ея оплакивали потерю лучшаго друга. А эта несчастная хочетъ заставить меня усомниться въ томъ, что земной ангелъ сталъ нынѣ ангеломъ небеснымъ! Чего мы стоимъ, о чемъ толкуемъ? Уйдемте! Мнѣ душно при ней! Мнѣ страшно съ ней въ одной комнатѣ!
Не слушая никакихъ увѣщаній, она кинулась къ двери. Въ то же время ея горничная принесла ей шаль и шляпку. Она кое-какъ накинула ихъ.
— Уложите мои вещи, сказала она:- и привезите ихъ къ мистеру Броффу.
Я хотѣла-было подойдти къ ней. Я была поражена и огорчена, но, — нужно ли говорить это? — вовсе не обижена. Мнѣ хотѣлось только сказать ей: «Да укротится жестокосердіе ваше! Я отъ души прощаю вамъ!» Она опустила вуаль, вырвала шаль у меня изъ рукъ, и быстро выбѣжавъ, захлопнула предо мною дверь. Я снесла оскорбленіе съ обычною твердостью. Я и теперь вспоминаю о немъ съ той же свойственной мнѣ высоты, недосягаемой обидамъ.
У мистера Броффа еще нашлась прощальная насмѣшка на мой счетъ, прежде чѣмъ онъ спасовалъ въ свою очередь.
— Лучше бы вамъ не объясняться, миссъ Клакъ, сказалъ онъ, поклонился и вышедъ.
Затѣмъ послѣдовала особа въ чепцѣ съ лентами.
— На что яснѣй, кто ихъ всѣхъ такъ взбудоражилъ, сказала она;- я бѣдная служанка, но и мнѣ, скажу вамъ, стыдно за васъ.
