Придя домой, я тотчасъ переговорилъ съ моимъ письмоводителемь, и разказавъ ему о случавшемся, послалъ его въ братнину контору «съ поклономъ отъ мистера Броффа», которому весьма пріятно было бы узнать, почему господа Скаппъ и Смоллей нашли нужнымъ просмотрѣть завѣщаніе леди Вериндеръ.
Вслѣдствіе этого посольства, мистеръ Смоллей вернулся ко мнѣ въ контору въсопровожденіи своего брата. Тотъ признался, что дѣйствовалъ по просьбѣ одного изъ своихъ довѣрителей, а затѣмъ поставилъ мнѣ на видъ, не будетъ ли съ его стороны нарушеніемъ повѣренной ему тайны, если онъ скажетъ болѣе.
Мы поспорили объ этомъ довольно горячо. Безъ сомнѣнія, онъ былъ правъ, а я не правъ. Надо сознаться, я былъ разсерженъ и подозрителенъ и настойчано хотѣлъ развѣдать побольше. Мало того: предложенное мнѣ дополнительное свѣдѣніе я отказался считать тайной, ввѣренною мнѣ на храненіе; я требовалъ полной свободы въ распоряженіи своею скромностью. Что еще хуже, я непозволительно воспользовался выгодой своего положенія.
— Выбирайте же, сэръ, оказалъ я мистеру Смоллею:- между рискомъ лишиться практики своего довѣрителя, или моей.
Неизвинительно, согласенъ, — чистѣйшая тираннія. Подобно всѣмъ тиранамъ, я былъ непреклоненъ. Мистеръ Смоллей рѣшился на выборъ, не колеблясь и минуты. Онъ покорно улыбнулся и выдалъ имя своего довѣрителя:
— Мистеръ Годфрей Абльвайтъ.
Этого съ меня было довольно, — я болѣе ничего и знать не желалъ.
Достигнувъ этого пункта моего разказа, я считаю необходимымъ поставить читателя на равную ногу со мной относительно свѣдѣній о завѣщаніи леди Вериндеръ.
Итакъ, позвольте мнѣ въ возможно-краткихъ словахъ изложить, что у Рахили Вериндеръ не было ничего, кромѣ пожизненныхъ процентовъ съ имущества. Необыкновенно здравый смыслъ ея матери, вмѣстѣ съ моею долговременною опытностью, освободили ее отъ всякой отвѣтственности и уберегли на будущее время отъ опасности стать жертвой какого-нибудь нуждающагося, и недобросовѣстнаго человѣка. Ни она, ни мужъ ея (въ случаѣ ея брака) не могли бы тронуть и шести пенсовъ, какъ изъ поземельной собственности, такъ и изъ капитала. Въ ихъ распоряженіи будутъ дома въ Лондонѣ и Іоркширѣ, порядочный доходъ, — и только. Пораздумавъ о развѣданномъ, я прискорбно затруднился, какъ мнѣ поступить вслѣдъ затѣмъ.
Не болѣе недѣли прошло съ тѣхъ поръ, какъ я услыхалъ (къ удивленію и прискорбію моему) о предполагаемомъ замужствѣ миссъ Вериндеръ. Я былъ самымъ искреннимъ ея поклонникомъ, питалъ къ ней искреннюю привязанность и невыразимо огорчался, услыхавъ, что она готова, очертя голову, избрать мистера Годфрея Абльвайта. И вотъ этотъ человѣкъ, котораго я всегда считалъ сладкорѣчивымъ плутомъ, оправдываетъ самое худшее изъ того, что я думалъ о немъ, а явно обличаетъ корыстную цѣлъ этого брака съ его стороны! «Такъ что же? пожалуй возразите вы:- дѣло обыденное.» Согласенъ, дорогой сэръ. Но такъ ли легко отнеслись бы вы къ этому, еслибы дѣло шло…. ну, хоть о вашей сестрѣ? Первое соображеніе, естественно пришедшее мнѣ въ голову, было слѣдующее. Сдержитъ ли свое слово мистеръ Годфрей Абльвайтъ послѣ того что онъ узналъ отъ адвоката?
Это вполнѣ зависѣло отъ его денежныхъ обстоятельствъ, которыхъ я вовсе не зналъ. Если положеніе его еще не слишкомъ плохо, ему стоило бы жениться на миссъ Вериндеръ ради одного дохода. Если же, наоборотъ, ему крайняя нужда въ значительной суммѣ къ извѣстному сроку, то завѣщаніе леди Вериндеръ придется весьма кстати и спасетъ ея дочь изъ рукъ плута. Въ послѣднемъ случаѣ мнѣ вовсе не нужно будетъ огорчать миссъ Рахиль, въ первые дни траура по матери, немедленнымъ открытіемъ истины. Въ первомъ же, оставаясь безмолвнымъ, я какъ бы посодѣйствую браку, который сдѣлаетъ ее несчастною на всю жизнь.
Колебанія мои разрѣшились посѣщеніемъ лондонской гостиницы, въ которой жили мистрисъ Абльвайтъ и миссъ Вериндеръ. Она сообщила мнѣ, что на другой день выѣзжаютъ въ Брайтонъ, а что непредвидѣнная помѣха препятствуетъ мистеру Годфрею Абльвайту отправиться съ ними. Я тотчасъ предложилъ замѣнить его. Пока я только думалъ о Рахили Вериндеръ, можно было еще колебаться. Увидавъ ее, я тотчасъ рѣшился высказать ей всю правду, будь что будетъ.
Случай представался, когда мы гуляли съ ней вдвоемъ на другой день по пріѣздѣ.
— Позволите ли мнѣ поговорить съ вами о вашей помолвкѣ? спросилъ я.
— Да, равнодушно отвѣтила она:- если не о чемъ поинтереснѣе.
— Простите ли вы старому другу и слугѣ вашего семейства, миссъ Рахиль, если я осмѣлюсь опросить, по сердцу ли вамъ этотъ бракъ?
— Я выхожу замужъ съ отчаянія, мистеръ Броффъ, пробуя наудачу, не нападу ли на что-нибудь въ родѣ счастія застоя, которое могло бы примирить меня съ жизнью.
Сильныя выраженія, намекающія вы что-то затаенное, въ формѣ романа. Но я имѣлъ въ виду свою цѣль и уклонился (какъ говорится межъ нами, законниками) отъ изслѣдованія побочныхъ развѣтвленій вопроса.
— Едва ли мистеръ Годфрей Абльвайтъ раздѣляетъ вашъ образъ мыслей, оказалъ я: — ему этотъ бракъ во всякомъ случаѣ по сердцу?
— По его словамъ, такъ, и, кажется, я должна ему вѣритъ. Послѣ тѣхъ признаній, которыя я сдѣлала ему, едва ли бы онъ захотѣлъ на мнѣ жениться, еслибы не любилъ меня.
Бѣдняжка! Она не допускала и мысли о человѣкѣ, женящемся ради собственныхъ корыстныхъ видовъ. Задача, за которую я взялся, становилась труднѣе чѣмъ я разчитывалъ.
— Странно слышать, продолжилъ я:- особенно для моихъ старосвѣтскихъ ушей….
— Что странно слышать? спросила она.
— Слышать, что вы говорите о будущемъ мужѣ такъ, словно вы не увѣрены въ искренности его привязанности. Не имѣете ли вы съ своей стороны какихъ-нибудь причинъ сомнѣваться въ немъ?
Удивительная быстрота ея соображенія помогла ей замѣтить, не то въ голосѣ моемъ, не то въ обращеніи, перемѣну, которая тотчасъ дала ей понять, что я все это говорилъ, имѣя въ виду дальнѣйшую цѣль. Она пріостановилась, и освободивъ свою руку, вопросительно посмотрѣла мнѣ въ лицо.
— Мистеръ Броффъ, сказала она: — вы хотите передать мнѣ что-то о мистерѣ Годфреѣ Абльвайтѣ, скажите.
Я настолько зналъ ее, что поймалъ на словѣ и разказалъ все.
Она снова взяла меня подъ руку и тихо пошла по мной. Я чувствовалъ, какъ рука ея машинально сжимала мою руку; видѣлъ, что сама она становилась блѣднѣе, и блѣднѣе, по мѣрѣ того какъ я распространялся, — но изъ устъ ея не вырвалось ни одного слова, пока я говорилъ. И когда я кончилъ, она все еще оставалась безмолвною. Слегка склонивъ голову, она шла возлѣ меня, не сознавая моего присутствія, не сознавая ничего окружающаго; потерянная, можно сказать, погребенная въ своихъ мысляхъ.
Я не хотѣлъ мѣшать ей. Зная ея характеръ, я въ этомъ случаѣ, какъ и въ прежнихъ, далъ ей время.
Дѣвушки вообще, услыхавъ что-нибудь интересующее ихъ и повинуясь первому побужденію, сначала забрасываютъ разспросами, а потомъ бѣгутъ обсудить это съ какою-нибудь любимою подругой. Первымъ побужденіемъ Рахили Вериндеръ въ такихъ обстоятельствахъ было замкнуться въ своихъ мысляхъ и обсудить про себя. Въ мущинѣ эта безусловная независимость великое качество. Въ женщинѣ она имѣетъ ту невыгоду, что нравственно выдѣляетъ ее изъ общей массы прекраснаго пола и подвергаетъ ее пересудамъ общаго мнѣнія. Я сильно подозрѣваю себя по этому предмету въ единомысліи съ остальнымъ свѣтомъ, за исключеніемъ мнѣнія объ одной Рахили Вериндеръ. Независамость ея характера была однимъ изъ качествъ, уважаемыхъ мной; частію, конечно, потому, что я искренно удивлялся ей и любилъ ее; частію потому, что взглядъ мой на ея отношеніе къ пропажѣ Луннаго камня основывался на тщательномъ изученіи ея характера. Какъ бы плохо ни складывались внѣшнія обстоятельства въ дѣлѣ алмаза, — какъ бы ни было прискорбно знать, что она сколько-нибудь замѣшана въ тайну нераскрытой кражи, — я тѣмъ не менѣе былъ убѣжденъ, что она не сдѣлала ничего недостойнаго ея, ибо я равно убѣжденъ былъ и въ томъ, что она въ этомъ дѣлѣ шага не ступила, не замкнувшись въ своихъ мысляхъ и не обдумавъ его про себя.
Мы прошла около мили, прежде чѣмъ Рахиль очнулась. Она вдругъ поглядѣла на меня съ чуть замѣтнымъ оттѣнкомъ улыбки прежняго, болѣе счастливаго времени, самой непреодолимой, какую когда-либо видалъ я на женскомъ лицѣ.
— Я уже многммъ обязана вашей добротѣ, сказала она, — а теперь чувствую себя въ большемъ долгу нежели прежде. Если по возвращеніи въ Лондонъ до васъ дойдетъ молва о моемъ замужствѣ, опровергайте ее тотчасъ же отъ моего имени.
— Вы рѣшались нарушать свое слово? спросилъ я.
— Можно ли въ этомъ сомнѣваться, гордо возразила она, — послѣ того, что вы мнѣ передали?
— Милая миссъ Рахиль, вы очень молоды, и вамъ будетъ гораздо труднѣе выйдти изъ настоящаго положенія нежели вы думаете. Нѣтъ ли у васъ кого-нибудь, само собой разумѣется, какой-нибудь леди, съ которою вы могли бы посовѣтоваться?
