Пять, семь секунд – и грос сыграет «в ложки»! Целым бронетранспортером! С людьми на крыше!
Подхватив свой автомат, я сбросил его с предохранителя, на бегу дал вверх длинную очередь, чтобы привлечь внимание олухов на крыше «триста второго».
– За чем? За чем проследить?! – крикнул мне в спину семасиолог.
Б-бум – удар такой, будто машину подбили снизу тысячетонной кувалдой!
«Триста второй» рывком стал на попа, стряхнув с себя людей. Кто-то из ученых заорал от боли, широко распахнув рот, – сломал ногу?
– Убегайте, туда! – Я махнул рукой в сторону своего, «триста третьего» бронетранспортера.
Они не понимали. На колее, накатанной прошедшими впереди нас машинами, рвались малокалиберные снаряды. Инстинкт самосохранения подсказывал пассажирам «триста второго», что надо бежать прочь. Они и побежали. В глубь аномальной зоны.
Автомат снова пришлось отбросить – я подхватил под мышки ученого, сломавшего ногу, и успел выдернуть его за границы гроса до того, как напряженность поля аномалии дала еще один, роковой скачок.
Металлическая ложка, по моему опыту, должна была вылететь из гроса по красивой параболе.
Как будет вести себя в гросе двадцатитонный БТР с полной штатной боеукладкой и дополнительными гранатометами на башне, я не представлял. Что станется с людьми – и подавно.
Когда напряженность поля рывком вышла на пиковое значение, бронетранспортер взорвался. Сдетонировала вся боеукладка.
Однако разлетающиеся обломки «триста второго» пошли выше, чем подсказывал здравый смысл. Меня сбило с ног ударной волной, но – чудо! – не прибило оторванной башней, которую взорвавшийся боекомплект вышиб аккурат в мою сторону.
Башня пролетела надо мной, перепорхнула дорогу, упала в «болото», но не завязла сразу, а, вращаясь, заскользила шайбой по его упругой поверхности.
И вот только когда легкая контузия сбила с меня лихорадочное возбуждение первых секунд боя, когда я провожал скользящую башню идиотически восхищенным взглядом, я заметил противника. Благо, он и не думал прятаться.
На нас ползли многобашенные левитирующие танки «Шамшир».
Они же «летающие пагоды».
Они же «сухопутные дредноуты».
Они же «пропагандистские танки». Они же «пугала для чоругов». И многая прочая.
Прозвищ у «Шамширов» было куда больше, чем существовало в мире единиц этого уникального типа бронетехники.
Потому что существовало их ровно пять.
Правда, использовали их клоны на всю катушку. В последние годы без них не обходился ни один крупный парад, ни одна презентация конкордианской военной мощи. И когда очередному клонскому генералу требовалось сказать что-нибудь ободряющее в дежурном интервью «Хосровской заре», он обязательно вспоминал о «Шамширах».
«Шамширы» служили и «устрашением друджвантов», и «венцом отечественного танкостроения», и «этапным технологическим прорывом», и «мощным заделом на будущее». В клонских фильмах на чоругов обрушивались сотни шамширообразных чудовищ. А на одном плакате, который по многозначительному совпадению попался мне на глаза в казармах Гургсара, раздутый воображением художника до планетарных масштабов «Шамшир» давил наши российские линкоры прямо на космодроме.
В известном смысле, гордиться клонам было чем.
Это были единственные сухопутные боевые машины, оборудованные дейнекс-камерой – правда, слабенькой. Соответственно львиная доля их веса «вычиталась» инверсией силового эмулятора, а оставшиеся сколько-то там тонн уже могли подняться в воздух при помощи расположенных под днищем турбонагнетателей. Таким образом, «Шамширы» отрывались от поверхности на метр-полтора и могли лететь в любую сторону, заданную отклонением вектора воздушной тяги. Летали они, правда, как и обычные танки из древнего анекдота – очень низко и очень медленно.
Зато состав вооружения впечатлял. В главной башне «Шамшир» тянул два плазменных орудия, позаимствованных у тяжелого танка прорыва «Саласар». За ней располагалась установка вертикального пуска, набитая зенитными ракетами. Четыре башни в углах корпуса грозили врагу многоствольными автоматическими пушками. Что же касается пулеметов, то они были щедро натыканы повсюду, включая кормовой бронелист и даже промежутки между опорными катками!
Несмотря на весь впечатляющий арсенал, «Шамширы» оценивались нашими специалистами крайне низко. Как они еще могли оцениваться, если масса танка измерялась сотнями тонн, а длина – двумя десятками метров?
«Шамширы» было невозможно высадить в районе боевых действий при помощи штатных флуггеров. Только танкодесантный корабль и только при сложенной промежуточной грузовой палубе мог принять на борт такую махину. Лишь по голым равнинам «Шамшир» мог передвигаться, не рискуя застрять навеки между двумя соседними холмами. И разве что имбецил мог полагать, что этот левитирующий мавзолей продержится дольше трех минут против взвода самых обычных наших танков Т-10.
Всё верно… И неповоротливые «Шамширы»… И медленные… И пропагандистские…
Но у нас не было взвода танков Т-10!
А пяти взводов – по числу прущих на нас «Шамширов» – и подавно!!!
Потому что мы не готовились к такой встрече! Это же абсурд!
Откуда они здесь?!
Манихеев гонять прислали – а мы случайно подвернулись?!
Но почему их проморгала воздушно-космическая разведка? Где они прятались?!
На опознание «Шамширов» и общую оценку ситуации я потратил секунды три. Совсем немного, но за эти мгновения взорвался еще один наш БТР, а в голове колонны задымился инженерный танк.
«Да они всех нас в мелкий мякиш раскрошат!»
Я попробовал вызвать по рации Свасьяна. Тщетно.
Остальные вызовы (Гургсар, «Ксенофонт», вертолеты сопровождения) тоже остались без ответа. Из этого следовало, что «мой» БТР-ретранслятор выведен из строя, да и резервный, вполне возможно, тоже.
Тем временем осназ Свасьяна успел развернуться в спешенные боевые порядки и привести в боевую готовность не только ручные, но и станковые гранатометы. Все-таки эти ребята свое дело знали крепко.
К громадам клонских танков протянулись черные дымные нити.
Два, три… семь… девять… много разрывов реактивных гранат на броне «Шамширов»!
Увы, без видимого эффекта. Только одно попадание – непосредственно в башню с автоматическими пушками – привело к пробитию всех компонентов защиты. Пушки этой башни заткнулись, зато все остальные тут же отвлеклись от погрома колонны и начали выцеливать гранатометчиков.
«Ну а ты чего ждешь, лейтенант Пушкин? Пришло время помирать – так дерись, сук-кин кот!»
Выказав недюжинную прыть, я по-пластунски добрался до Тани и Терена.
Рядом с ними вжались в землю и не выказывали ни малейших признаков жизни, как жуки-притворяшки, Локшин с Филимоновым.
– Все целы? – спросил я, хотя ответ на этот вопрос был, слава Богу, очевиден.
– Да, – отозвалась Таня.
Она держалась куда лучше, чем следовало ожидать. И даже успела высадить всю обойму своего «Шандыбина» в сторону клонских танков, умница моя.
– Продолжайте в том же духе. Сейчас вернусь.
С последними словами я вскочил на ноги и пулей бросился к соседнему, «триста четвертому» бэтээру. Благо, главной мишенью клонов сейчас служили гранатометчики, а главный калибр «Шамширов», плазменные пушки, по-прежнему молчал. Почему – стало ясно позже.
Мой план был прост, но мудр: забравшись в боевое отделение ближайшего исправного БТР, я намеревался связаться со всеми, кто в состоянии нас услышать.
Я, конечно, понимал, что не один такой умный. Сейчас все, способные держать в руках рацию, вызывают подмогу. Одни требуют вмешательства «Пираний», другие уповают на барражирующие где-то в стратосфере «Орланы», а самые радикальные могут потребовать и удара ракетами «Шпиль» с борта Х-крейсеров. Но зная по своему горькому опыту, сколько призывов о помощи могут остаться без ответа, я решил, что лишний офицер, знающий все позывные и могущий выдать четкое устное целеуказание пилотам «Орланов», лишним не будет.
На крайний случай я решил так. В боеукладке каждого БТР есть лишний гранатомет. Если связь закрыло полностью – хватаю гранатомет, обхожу ближайший «Шамшир» с тыла и бью в упор, четко под кормовую бронеплиту. Авось, сработает.
Но события развивались решительно и жестоко, опережая все мои импровизации.
БТР номер 304, к которому я рвался всей душой и соответственно всем телом, развалился, как трухлявая колода.
Это просто в голове не помещается, что сотворили с ним пушечные очереди прямо на моих глазах!
С левого борта вырвало одно колесо, второе… Потеряв третье, которое, отлетев, чуть не перебило мне ноги, БТР завалился набок, тут же остался без верхних люков… без боковой двери… башня лопнула от внутреннего взрыва… Вынесло лобовую бронедеталь…
Брызнули красные клочья… Мелкие обломки веером…
Я снова упал ничком – теперь уже уверенный в том, что сейчас смерть отыщет и меня. Я отлично просматривался с ближайшего «Шамшира». Любому оператору достаточно было ткнуть пальцем в мое изображение на экране, чтобы послушная спарка курсовых пулеметов оторвала мне голову.
