Недалеко от Сабурова несколько энтузиастов горячились, чтобы случайно не услышать возражений. Интерес к Истине непрестанно рождает новые вопросы, а лидер должен нести в массы несомненность. Ученый - сомнения, а лидер - уверенность.
- Не надо разрушать у людей веру!.. - спасала последнее свое имущество бедная женщина с адресованной стоящим сзади волосяной фигой на затылке. - ...евания социализма...ренность в завт...сплатной медицин...сплатном жилье...
Благодарить за бесплатное жилье Сабурова обучили еще в первом классе, когда он жил в землянке, вырытой его родителями, - какой-нибудь барсук с тем же основанием мог бы благодарить за свою бесплатную нору. Как это мудро - наделять людей исключительно уверенностью: ничто не стоит так дешево и не ценится так дорого. За сохранность автоматизма люди готовы платить жизнью - чаще чужой, но иногда и своей. Но какую бы дурь они ни придумали - ему, Сабурову, все равно придется расплачиваться с ними на равных. Чем глупее было выступление, тем большую терпимость выказывал председательствующий, - прямо дом терпимости какой-то. Кристальным идиотам он оказывал поистине королевские почести. Это и есть демократия? И ждать теперь уже нечего?..
- Я приношу пожелание: зачем спорить? - недоумевала круглая тетушка с круглым лицом, круглым ртом и круглыми глазами. - Просто надо, чтобы в магазинах были продукты!
Аплодисменты.
В толпе было много бдительных блюстителей простоты: если только в ораторе им мерещилась некая глубина, они немедленно кричали: "Хватит болтать! Демагогия!" Им тоже аплодировали. Аплодировали и призывам к демократии, и призывам покончить со всяческой демократией, это, - стало быть, и есть плюрализм.
На ступеньках ротонды, открыв багровую грудь, в легкой рубашке грозно прохаживался Морж, учивший сабуровских сослуживцев кормиться биополем. Слов "энергия" и "поле" Сабуров слышать уже не мог - на свое несчастье, знал, что они означают.
Единомышленники, теснившиеся в ротонде слева от председателя, выказывали друг другу особое уважение людей, занятых достойным делом, на которое решаются немногие. Хорошие интеллигентные лица... Но Сабуров умеет служить только собственному делу - Красоте - и любить только тех, кто ее ценит. Тоска одиночества удесятерялась завистью к чужой сплоченности, тревога скепсиса - чужой уверенностью.
К микрофону выбежала простая советская женщина, указательным пальцем двинула вверх сползавшие очки (в дальнейшем беспрерывно повторяя этот жест, ибо была лишена переносицы) и, залившись пурпуром, выкрикнула:
- Хотелось бы знать, как товарищ Михальский относится к тому, что из-за его красивых глаз люди голодают?!
Ого, да Делон политик сталинского масштаба!
- Мы...ликлиники номер...свое негативное...к акту голодовки из-за якобы допущенных .окружной избирательной...тов.Сидорченко Тэ Бэ...предпринятой в период заболевания острой респираторной...грубо нарушая режим... Считаем, что товарищи...заняться восстановлением здоровья...всего двенадцать подписей.
- Первая ласточка, - с обаятельной иронией разъяснил Михальский. Народный фронт...самых ярых наших...А что касается...то я неоднократно... Не лично во мне, а в нарушении демократических...
Аплодисменты.
Вглядевшись в толпу, председатель, пробормотал:
- А вот и сыны отечества.
Группа слева недобро заулыбалась. Толпа качнулась, выпустив дружину витязей - героев передачи "Ими гордится наш город" (Сабуров надолго запоминал телепередачи, потому что никогда их не смотрел).
В ротонде, вельможно распахнув медвежью шубу, в какой-то боярской шапке стаял распаренный Корягин, вращая на пальце крупный перстень. Одесную его сверлил публику взглядом из-под прилипшей ко лбу косой челки его литературный ученик, самородок, не окончивший не то семи, не то четырех классов, но зато освоивший едва ли не тридцать профессий (кроме одной - писательской). Черная поддевка распахнута, черная косоворотка расстегнута, медный крест поблескивает в лучах заходящего солнца. Несмотря на этот христианский символ, он напоминал сельского хулигана, вывалившегося из клуба в поисках, кому бы заехать по уху. Ошую поправлял корректный галстук Кузин - сибирский Гегель, из преданности эстетике презиравший искусство. Аккуратно сложив губы, как благовоспитанная жабочка, он внимательно слушал клокочущую речь сабуровского однокашника Володи Молоткова.
Володя в свое время был секретарем комсомольского бюро и посмешищем всего факультета: по стенам, смеха ради, развешивались Володины изречения ("Мы должны подготовиться к зимней сессии наилучшим образом. В. Молотков"). Все пороки, свойственные людям от начала времен - жадность, трусость, сластолюбие, - Володя отдавал в исключительное владение мелкой буржуазии, то есть всем, кто не занимался трудом низшей квалификации, и притом в крупном промышленном производстве.
Бескрайние Володины речи состояли из очередей страстных бульканий - и все по писанию, все по писанию. Говорили, что он окружил себя сектой единоверцев и разучивал с ними Ленина на манер того популярного в школьной худсамодеятельности номера, который зовется монтаж: "Ленин о государстве. Коля." - "Государство возникает там, тогда и постольку..." - "Стоп. Люся." - "Где, когда и поскольку..." - "Стоп. Антон." - "Классовые противоречия не могут быть примирены..."
- И наоборот, - Володя вдохновенно взмахивает рукой. Хор: - Существование государства доказывает, что классовые противоречия непримиримы.
Володя был увлечен в новый научный центр тою же волной, что и Сабуров. В институте экономических проблем, забросив все лженауки, одну за другой выпустил две книжки о перерастании всего на свете в общегосударственное, был избран в партком, и Сабуров все тверже убеждался, что Володя не такой уж болван там, тогда и постольку, где, когда и поскольку выступает карьеристом и прохиндеем. Но вдруг пошли слухи, что Володя заделался ересиархом нетоварности: деньги должны быть полностью заменены талонами на потребление, распределяемыми Госпланом. Володе дважды провалили докторскую защиту: как ни странно, его идейность (автоматизм) оказалась непритворной. Правда, он все же защитил докторскую в Москве, шагнув из экономики социализма прямо в научный коммунизм.
Володя был по-ленински прост и логичен. Даже кепка его была сдвинута с неким ленинским подтекстом, а в очках без оправы ясно ощущался намек на какое-то большевистское пенсне. Позади его стояли два пролетарских апостола, подобранные в изумительном соответствии с канонами: руки рабочих, вы даете движенье планете, подступала к горлу песня. Один был из кино - с мудрыми седеющими усами, другой с плаката - лишенный усложняющих подробностей.
Поблескивая большевистским пенсне, Молотков уставил в слушателей вздернутые ноздри, чернеющие, как два револьверных дула, и выдал две очереди слитного бульканья:
- Наша беда в забвении истин марксизма!
Это точно: Сабуров, пожалуй, просто-таки боялся точно знать что-то. Вместо бесконечного разнообразия - пара-тройка "классов", вместо незримых, как деятельность бактерий, межчеловеческих взаимодействий - чугунные рычаги производственных связей, - гениально, если добиваться простоты, а не истины. Что у них там еще? История человечества - история борьбы, - хотя она ничуть не меньше истории взаимопомощи. Нам вдалбливали, что прежде чем заняться "духом", человек должен сначала напроизводить бог знает чего. Но ведь прежде чем производить, надо придумать и захотеть. Основной ихний вопрос, кто возник "сначала" - курица или яйцо, бытие или сознание, - да начала не было, человечество ни мгновения не существовало без обмена чувствами и знаниями. Но в конце концов все решается мнением, да, мнением народным, и если народ верит, что справедливость может быть установлена по какому-то внешнему плану, если он не понимает, что и наимудрейшее планирование отнимает у людей свободу...
Только мнение ли это - совместное поклонение эмблемам и символам? Не мысль, а безмыслие - основа общественного порядка, а когда оно развеется, - тогда границу разнуздавшимся желаниям может положить лишь Ужас такой силы, которая вместо протеста вызывала бы обожествление. Вот стабилизирующие исторические силы - сила Безмыслия и сила Ужаса. А движущая сила - это сила Безумия, она же овладевшая массами идея: единство может быть достигнуто только во лжи, ибо истина всегда вызывает множество мнений и сомнений. Но история человечества есть история бегства от сомнений. А значит, и от истины.
А Володя очередями пробулькивал заветное:
- ...Всестороннее планирование...По принципу единой фабрики...Массированное мелкобуржуазное... Контрреволюционные нации...
Михальский пробовал возражать, но его долбали святынями - человек из фильма - кисло, как сквозь изжогу ("Я, как говорится, человек труда, единодушно одобряю"), а человек с плаката - свирепо, он и Володю оттирал широким рабочим плечом: "Вы думаете, кто переболтает, тот и прав?! А мы, рабочие, еще подумаем, разрешить вам болтать или не разрешить!!!" И еще при нужде каждый раз из-под земли, словно зубы дракона, выскакивали нужные простые люди, своим чином освобожденные от обязанности не лгать и не кривляться - все больше бабы, у них жальче получается. Да еще инвалиды и старики. Раньше Сабурову казалось простой бессовестностью, когда от конкретных доводов защищаются чистым негодованием: оскорбляете Россию, армию, матерей, память павших... Но теперь он понимал, что для того святыни и придуманы, чтобы даже спрашивать, даже думать было нельзя: софизмами защищают лишь правдоподобную ложь, а совсем уж неправдоподобную обожествляют.