— Так что, как видишь, я не настоящая леди. Скорее, леди второго сорта, этакая обманка в чужой оболочке, — закончила я, а Хольм серьезно посмотрел мне в глаза и сказал:
— Это ничего не меняет. Для меня ты всегда будешь самой лучшей леди на свете, ведь ты — моя катани. Моя любимая, моя единственная, моя жена.
Он обнял меня, посмотрел в глаза и добавил:
— Зато теперь понятно, почему ты услышала мой зов. И почему я не реагировал на настоящую Изабеллу. Если бы ты знала, как я мучился, пытаясь понять, что происходит, и отчего меня вдруг так накрывает в присутствии девчонки, которую я терпеть не мог. Я срывался, грубил, иногда готов был собственными руками свернуть тебе шею, лишь бы избавиться от того, что чувствовал, но не смог. И это, в конце концов, заставило меня принять то, что уже давно понял мой зверь.
— Значит, я твоя пара?
— Ты — иномирянка. А иномирянка может стать истинной парой для любого оборотня. Желанной женщиной, той, что не сравнится ни с одной другой.
— Подожди, а как же Рогнеда? Она действительно твоя пара?
Я почувствовала, как больно сжалось сердце. И тут же разозлилась на саму себя. Ни за что не отдам Лукаса. Он — мой и только мой. И я не позволю забрать его ни Рогнеде, ни кому-то другому.
— У меня был выбор. И я его сделал. Я и мой зверь. Мы выбрали тебя, — твердо сказал Хольм.
— А Рогнеда сможет построить пару с кем-то еще? Или она так и будет тебя любить?
— Нет. Сложно объяснить, — Лукас посерьезнел. Он прижал меня крепче и продолжил: — Это волк ищет свою единственную, свою пару, а волчица всего лишь покоряется силе самца. Но если привязки не произошло, самка спокойно может жить дальше. И даже стать истинной для другого, и построить с ним крепкую семью. Природа мудра. Она всем дает шанс на счастье.
В глазах Лукаса вспыхнули яркие желтые огоньки, и я почувствовала, как в душе все откликнулось на этот свет жарким счастьем.
— Знаешь, только сейчас я понял, что все, что испытывал раньше, даже близко не похоже на то, что ощущаю рядом с тобой. Думаю, ты догадываешься, что в моей жизни было немало романов. Один раз я даже готов был сделать предложение, и жениться. Говорю это только потому, что не хочу, чтобы между нами оставались какие-то тайны. Но теперь, когда я нашел тебя, все ушло на второй план. Я люблю тебя Изабелла. И буду любить всю свою жизнь и даже после, когда уйду по тропе предков.
— И тебя не смущает, что я не волчица?
— Нет.
— И ты не пожалеешь о своем выборе?
— Белла, перестань сомневаться во мне. В нас. В будущем. Я люблю тебя, моя катани, и никогда не отпущу и не оставлю.
— И что теперь? — прошептала, не отрываясь от гипнотизирующего взгляда. — Нужно как-то объяснить все твоим друзьям. Про меня, про нас.
— Думаю, они уже обо всем догадались. Судя по тому, как оперативно сработали эти заговорщики, они знали, что ты не настоящая Изабелла.
— Да, Кейт и Каллеман знали. Кейт говорила со мной несколько дней назад. Она поняла, что я из ее мира.
— От Кэтрин ничего не скроешь.
Хольм пригладил мои волосы, а я спросила:
— А то, о чем сказал Каллеман. Ты действительно бросил Рогнеду прямо во время обряда?
— До него не дошло. Когда я узнал, что ты ранена, то тут же кинулся сюда. Не думай о прошлом, катани. Оно не должно тебя волновать. Я все улажу.
Хольм твердо посмотрел на меня, и в его глазах загорелся уже знакомый мне огонь. И, завороженная этим горячим блеском, я потянулась к любимым губам, и мы с Лукасом продолжили то, чем занимались ночью.
***
Позже, когда все собрались в гостиной Горнов, я рассказала о том, кто я такая. Не скажу, что это далось мне легко. Давенпорт, увидев нас с Лукасом, мгновенно все понял и закрылся, снова превратившись в ледяную глыбу, и я боялась даже представить, что будет, когда он узнает, что Беллы больше нет. Вот только отступать было некуда, и мне пришлось собраться с силами и признаться в том, что я самозванка. А потом, глядя прямо в побледневшее лицо Рэндальфа, поведать о своем видении, о самоубийстве Беллы, и о последних минутах ее жизни.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Наверное, если бы не Лукас, чью молчаливую поддержку ощущала каждую минуту, я бы не сумела удержаться от слез. Но я справилась и сумела связно объяснить все, что со мной случилось.
— Прошу прощения, — глухо произнес Давенпорт, как только я замолчала. — Я вас ненадолго оставлю.
Он рывком встал с кресла и быстро вышел из комнаты, но я успела заметить, каким потерянным стал его взгляд, и это заставило меня подняться. Если бы я смогла поговорить с Рэндальфом заранее... Но он появился как раз в тот момент, когда мы с Лукасом в обнимку спускались с лестницы, и сразу все понял. И сейчас мне было не по себе, и от его замкнутости, и от той боли, что мелькнула в темных глазах.
— Я на секундочку, — тихо сказала Хольму и выскользнула вслед за Давенпортом.
Рэндальф стоял в коридоре, у распахнутого окна. Кулаки его были крепко сжаты, губы что-то беззвучно шептали, а лицо выглядело невероятно напряженным. И глаза… В них было так много боли!
— Лорд Давенпорт.
Я подошла к Рэндальфу и коснулась его плеча.
— Мне очень жаль.
Голос сорвался от волнения.
— Если бы можно было как-то все исправить, я бы сделала это, не раздумывая.
— Что тут исправишь? — глухо спросил Давенпорт. — Изабелла мертва. И это моя вина. Не уследил, не поверил в ее страхи, отстранился, когда был ей так нужен. Снова не успел.
Рэндальф ударил сжатой рукой по оконной раме, та тонко задребезжала, и этот звук словно сорвал внутри Давенпорта сдерживающие заслонки. Он повернулся ко мне, и я впервые увидела, сколько эмоций скрывается под его невозмутимой обычно внешностью.
— Значит, ты из другого мира? — напряженно спросил он, и в карих глазах мелькнули яркие синие искры. — Но почему тебя перенесло именно в тело Изабеллы? Ты что-то делала для этого? Использовала магию?
— В нашем мире нет магии.
— Тогда как ты пересекла границы миров?
— Я не знаю.
— Скорее всего, магия нашего мира нашла замену Изабелле, — сказал вышедший из комнаты Каллеман. Он подошел ближе и договорил: — Так бывает, когда чей-то дар очень важен, а его носитель не может с ним справиться.
Каллеман остановился напротив Давенпорта, а я смотрела на двух таких разных мужчин и впервые задумалась о том, какой магией они обладают. И каким уровнем дара. Ведь и Каллеман, и Давенпорт – оба принадлежат к первой когорте, раз занимают такие высокие должности, а это значит, что им подвластна или ментальная магия, или что-то вроде нее.
— Изабелла Бернстоф оказалась слишком слабой, и не смогла развить свой дар. Так что вам придется постараться, и сделать это за нее, — продолжил Каллеман, глядя на меня с таким выражением, словно прикидывал, как получше использовать мой дар и открывающиеся возможности.
— Выходит, я должна стать артефактором?
— Да. И безоговорочно принять личность Изабеллы, — ответил глава полиции. — Иначе вы так и не сможете до конца прижиться в новом теле. Кейт говорила, что боли усилились, и ходить стало сложнее?
Я неохотно кивнула.
— И ты молчала? — вскинулся Давенпорт, но тут же нахмурился, и отвел взгляд.
— Леди Изабелла, если вы хотите жить, то должны забыть свое прошлое и свой мир, не думать о них, не пытаться вернуться. Раз уж магия выбрала вас, значит, ваше место здесь.
Каллеман говорил удивительно серьезно, в его взгляде загорелись алые отблески, и я снова задумалась о том, какой силой обладает этот маг.
— Долго вы собираетесь тут торчать?
Недовольный голос Хольма заставил меня улыбнуться.
— Катани, или сюда, — ревниво шепнул Лукас, оказываясь ближе и укрывая меня в тепле своих рук. — Тебе нужно отдыхать. А все вопросы мы решим потом.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Он с намеком посмотрел на Каллемана, и тот собирался что-то ответить, но замер и пристально посмотрел на Хольма.
— Что? — напрягся тот.
— Не знаю, — нахмурился глава полиции. — Такое ощущение, что на тебя пытались оказать какое-то магическое воздействие, только я не могу понять, какое, — взгляд Каллемана загорелся красным. — Надо позвать Горна, пусть он посмотрит. Дерек, выйдешь к нам? — поднеся к губам поблескивающий алым перстень, тихо спросил глава полиции.
