я, положив ладонь на плечо брата, – поезжай.
– Что за заговор? – сетует Мэри, прикрыв бледное лицо подушкой. – Я должна быть здесь, а не колесить по Ортигии. Это неправильно, черт возьми!
– Послушай, это лучший вариант, – присев рядом с сестрой, успокаивает ее Норин.
Она убирает в сторону подушку, а Мэри-Линетт надувает губы, будто ей пять лет.
– Я вас ненавижу. И тебя ненавижу, Хэрри.
– Да, что? Разве есть другой выход?
– Как я тебя здесь оставлю? – злится Мэри и берет сестру за руки. – Господи, Норин, мы никогда еще не расставались. Это безумие. Я так не могу.
– Ты должна привезти Дельфию Этел. Слышишь?
– Но…
– Это важно, Мэри. Ты отлично водишь. Вы доберетесь до Ортигии в два счета.
– Согласен, – кивает Джейсон, – мы выиграем время.
– Мне не нравится этот план: пока вы будете развлекаться на приеме, мы поедем в задницу мира. Почему, можно узнать?
– Давай поднимайся! Чем скорее вы поедете, тем лучше.
– Ты посмотри на нее, она меня еще и прогоняет!
Норин неожиданно улыбается, и я невольно замираю: я давно не видел, чтобы у этой женщины на лице играла искренняя улыбка. Она гладит сестру по щеке и шепчет:
– Не зли меня. Собирайся.
– Отлично! – Мэри-Линетт ловко поднимается с дивана и приближается к Джейсону, сощурив глаза. – Ты за главного, понял? Проследи за этими недотепами.
– Как скажешь.
– А ты, – теперь Мэри тыкает пальцем в мою сторону, – не вздумай бросать их.
– Да, конечно. – Я вру так убедительно. – Вы меня знаете. – Нет, совсем не знаете.
Она кивает, уходит, а я смотрю в пол. Я поступаю правильно. Правильно.
– Слушай, – подходит Хэйдан, и я поднимаю голову, – ты это…
– Что?
– Ну…
Внутри все переворачивается, когда Хэрри внезапно обнимает меня. Он делает это так неожиданно, что я даже не успеваю отреагировать. Застываю с распахнутыми глазами.
– Ты прости, я чуши наговорил, – бурчит брат, – я рад, что ты здесь. Я волновался.
– Все в порядке, не волнуйся, – говорю я. – Это я кретин.
– Пообещай мне.
– Что?
Хэйдан отстраняется и прожигает меня взглядом, полным веры и надежды. Он так на меня смотрит, словно доверяет мне весь мир.
– Пообещай, что ты сделаешь все, чтобы Ари вернулась домой.
– Хэрри…
– Просто скажи это. Ты никогда слов на ветер не бросаешь. Скажи!
– Я… я обещаю.
Плечи Хэрри опускаются, и он вымучивает тусклую улыбку.
– Вух, отлично. И следи за голубками. Мало ли что с ними случится.
– Ты меня знаешь, я всегда за всеми слежу.
– Верно.
Хэйдан хлопает меня по спине, отворачивается, а потом вновь обнимает.
Я в ступоре. Жаль, что мой брат ошибается. К сожалению, он не представляет, что восхищается предателем и крепко сжимает в руках настоящего убийцу.
Глава 16
С днем рождения, ари!
Когда я возвращаюсь домой, на моей кровати лежат черный костюм и нелепая маска, как из фильма «Призрак оперы». Джиллианна любит это кино. Я смотрел его раз сто, может, и больше, и меня всегда дико раздражала маска на лице главного героя.
Подхожу ближе. На пиджаке записка: «Не опоздай».
Очень мило со стороны Меган фон Страттен подарить мне классический костюм. Да я просто в восторге. Выходит, это маскарад? Замечательно. Проще скрыть лицо.
Я сообщаю Джейсону, что они с Норин должны найти костюмы, а потом прячу футболку Ариадны в самый дальний угол шкафа. Иду в ванную комнату и стягиваю с плеч толстовку, потом снимаю футболку. На моем теле всегда было много шрамов, сейчас на нем много гематом и порезов, словно я влипаю в неприятности каждые две минуты. Не помню, чтобы я так паршиво выглядел. Щетина покрывает подбородок, под глазами синие круги, будто я не сплю. Хотя так и есть, я не помню, когда мне в последний раз удавалось нормально отдохнуть. В моей ситуации это непозволительная роскошь.
Я бреюсь, оставляя мелкие порезы, затем под душем смываю остатки дня. Остатки всех этих дней.
Из ванны я выхожу другим человеком: спокойным и расслабленным. Что бы со мной ни случилось, я со всем справлюсь. Жизнь – дерьмо. Я знаю, я в курсе. Я привык, когда на меня обрушивается ливень из проблем, и уже даже не чувствую себя загнанным в угол.
Так или иначе, у каждого из нас своя клетка. Просто в моей нет воздуха и света.
Я не спускаюсь к ужину. И не выхожу на завтрак. Отец заходит ко мне в обед. Но я с ним не разговариваю. Отмахиваюсь, указывая на учебник по биологии, и отворачиваюсь, даже не представляя, что вообще я могу сказать папе, после того как рыдал на его плече с полчаса, как истеричная девчонка.
Что он теперь обо мне думает? Какие действия собирается предпринять?
Ответ не заставляет себя долго ждать. Часов в пять ко мне в спальню заходит Дол, и я подозрительно прищуриваюсь, потому что меня раздражает, когда она пытается казаться милой и заботливой мамочкой, которой, увы, не является.
– Мэтт, кое-кто пришел.
– Кто?
– Спустись и увидишь.
– Я никого не жду.
– Спустись, – повторяет она, кивая, и ее светлые локоны рассыпаются по плечам, – живо.
Приказной тон? Со мной такие приемы не срабатывают. И все же что-то заставляет меня поднять зад и последовать за ней. Возможно, совесть, которая когда-то смотрела на меня в отражении. Или мне просто надоело целый день валяться в постели и с маниакальной сосредоточенностью раз за разом обдумывать план действий.
Дол проводит меня в гостиную.
На диване сидит отец, рядом с ним – неизвестный мужчина: он толстый или, нет, жирный, как кусок сала. Еще и потный кусок сала с мокрой спиной и блестящими щеками английского бульдога. У незнакомца почти нет волос. Лысина сверкает в ярком свете. И к этой лысине, словно пиявки, прилипли черные пласты кудрей. Когда-то он этими кудрями покорял девчонок. Сто процентов! Хотя о чем это я? Разумеется нет.
– Мэтт, – папа нервно вскакивает на ноги, – я хотел тебя познакомить с мистером Рокетсоном. Слышишь? Подходи ближе.
Что за чертовщина происходит? Я останавливаюсь и складываю на груди руки. Если он думает, что я просто так выполню то, о чем он меня просит, то ошибается.
– Что за мистер Рокетсон?
– Приятно увидеть тебя воочию, Мэттью! – Толстый мужчина, от которого несет так сильно, что глаза слезятся, подпрыгивает ко мне и протягивает пухлую ладонь. – Очень!
Я не пожимаю руку.
– Кто вы?
– Это психиатр, Труман Рокетсон, – важным голосом поясняет Долорес, а я гляжу на нее через плечо и чувствую, как мое лицо краснеет. Я пялюсь на
