соглашение[1288]. Мирные переговоры со Швецией продвинулись так далеко, что король Карл вывел почти все свои войска из Швеции, чтобы усилить армию в Норвегии, ибо был уверен, что царь в разгар переговоров не станет тревожить пределы его королевства. Одновременно с этим и царь, со своим флотом предпринявший экспедицию к берегам Финляндии, вернулся в Петербург 14 сентября[1289] и снял вооружение со своих кораблей.
Карл, не тревожимый более московитами, всю энергию направил на войну с датчанами в Норвегии. Невзирая на суровый мороз, нередкий для этого северного климата, он начал роковую для него осаду Фредериксхальда [Fredericsal][1290], хорошо укрепленного города, имеющего ключевое значение для обороны Норвегии. Ему уже удалось взять штурмом форт Глуденлей [Gludenleu][1291], и он думал, что захватит Фредериксхальд без труда. Однако датский губернатор этого города[1292] защищал его с большим мужеством, и Карл решил под покровом ночи в сопровождении двух французских солдат[1293] осмотреть, как ведутся работы по строительству траншей, которые он повелел возвести под стенами города. Но в тот момент, когда он, склонившись над краем траншеи, при свете звезд изучал маневры неприятеля, пуля попала ему в висок, и он тотчас пал замертво. Некоторые подозревали, что его убил один из французских офицеров[1294] — или подкупленный датчанами, или устав терпеть зимние морозы по милости этого монарха, который казался сделанным из бронзы, или надеясь оказать услугу князю Гессен-Кассельскому[1295], недавно женившемуся на сестре Карла. Эта гибель решительно изменила положение дел на севере Европы. Барон Гёрц, не знавший о случившемся, был арестован на пути в Фредериксхальд. Он навлек на себя ненависть всех шведов из‐за гибельных советов, которые давал королю Карлу, и из‐за высокомерия по отношению к знати королевства, поэтому именно он стал первой жертвой, принесенной шведами в жертву их обиде. Суд приговорил его к казни на эшафоте через отсечение головы. Шведский Сенат избрал королевой Ульрику[1296], сестру Карла и супругу князя Гессен-Кассельского.
Царь, узнав о случившемся, поначалу решил, что все договоренности между Остерманом и Гёрцем теперь разрушены, но тревоги его рассеялись, когда он осознал бедственное положение, в котором оказалась Швеция: без армии, без флота, без продовольствия, без денег и без союзников. Несмотря на это, через несколько дней царь узнал, что шведы, стремясь оказать поддержку планам своей королевы, решили предпринять все возможные усилия, чтобы снарядить большую армию на суше и крупный флот на море. Поэтому он решил и сам действовать по плану, который предложил ему Шафиров, и ударить крупными силами в самое сердце Швеции, чтобы заставить ее принять условия мира, уже практически согласованные с королем Карлом. Вместе с тем, чтобы оставить открытой дверь к примирению, царь сделал вид, будто хочет, по крайней мере, продолжения конгресса на Аланде. Начался 1719 год, и он принес с собой продолжение переговоров между послами царя и графом Гиллемборгом [Gillembourg][1297], сопровождать которого королева Ульрика направила барона Лилльенстедта [Giliensted][1298]. Барон Остерман по приказу царя сообщил шведам, что, если они не согласятся на предложенные им условия мира в течение двух месяцев, «им придется увидеть в своей стране более сорока тысяч полномочных посланников, которые вынудят их это сделать силой оружия». Гибель Карла XII (пока он был жив, его безрассудная храбрость в сочетании с безмерными амбициями подавляла его соседей) изменила планы других дворов. Протестантские князья прежде всего считали, что интересам их религии не соответствует позволить царю полностью подчинить себе Шведское королевство, многие провинции которого он уже захватил. Английский король еще в августе присоединился к знаменитому договору о четверном союзе[1299], по условиям которого он обязывался не только выплачивать шведам ежегодную субсидию в триста тысяч скудо, но и задействовать свой флот против царя. В эту лигу вступил также король Пруссии, так как Швеция уступила Пруссии Штеттин, а ганноверскому курфюрсту два города — Бремен и Верден. Таким образом, союзники не только покинули царя, но и стали его врагами. Поэтому царь, твердо вознамерившись осуществить высадку своих войск в Швеции, решил обнародовать причины, побудившие его предпринять эту экспедицию, которая не могла не привести к страшному кровопролитию. Причины эти он изложил в манифесте, в котором объявлял, что «искренне желал мира, однако королева-регентша отвергла все возможности полюбовного завершения войны, и теперь Швеция должна пенять на саму себя за все те беды, которые для нее из этого воспоследуют». Королева в ответ опубликовала свой манифест, объявив своим подданным, что «заявления царя суть лишь ухищрения их заклятого врага, надеющегося принести в жертву своей ненасытной алчности всю Швецию, как он уже сделал со многими провинциями этого королевства. Однако королева надеется, что ее верные подданные продолжат сражаться по образцу их доблестных предков против столь коварного врага». Однако одновременно с тем, как она опубликовала этот манифест, московиты продвинулись уже вглубь королевства, учиняя там страшное разорение. Вот как происходило это жестокое нашествие[1300].
Адмирал Апраксин, собрав военный совет на острове Капельшер [Capel][1301] в середине июля 1719 года начал продвижение от островов Далерё [Dalers][1302]: высадившись на этих островах, он захватил большое число шведских солдат в плен и, захватив медные и другие рудники, уничтожил их до основания, спалив также все окрестные леса вместе с сельскими домами знати. В то же время капитан Сенявин [Sniavin][1303], подойдя с флотом из девяти кораблей к Стокгольму, высадил еще один десант на прилегающих островах. Крестьяне обратились в бегство, позволив московитам без труда захватить множество скота: его было столько, что после раздела добычи на каждые двадцать кораблей пришлось по шестьсот быков[1304]. Спустя несколько дней адмирал вместе с его галерами достиг Ландсорта [Landsort][1305], по дороге захватив два голландских судна, везшие зерно в Стокгольм. Он отправил вперед отряд из нескольких конных казаков: они, приблизившись на расстояние полутора лиг от Стокгольма, захватили одного капрала и восемь солдат из гвардии королевы. Затем с галер высадились несколько полков солдат, дерзнувших проникнуть до самых предместий шведской столицы: не довольствуясь захваченной ими огромной добычей, они предали огню все деревни и дворы, которые попадались им на пути, не щадя даже церквей, ведь лютеранские церкви они не считали священными. После проведенных подсчетов оказалось, что московиты предали огню и разрушили около восьми добрых шведских городов, более тридцати крепостей, около тысячи деревень, сорок мельниц, пятьдесят складов, четырнадцать железных рудников и два
