голову мою не довинтил.
В очередной раз оттоптав Чейру все ноги, ну ладно, всего одну, но три раза и едва не вывихнув собственную лодыжку, которая банально отказывалась принимать такую постановку, какая требовалась при фигурах вархаллы, спать я ложилась в состоянии раздражения.
Некоторое время я ворочалась с боку на бок, возмущенно шипя под нос проклятия предкам реш-кери, придумывавшим всякую акробатику вместо нормальных вальсов. Потом отрубилась.
Глава 36. И пришла боль!
Утро началось с боли. Воистину, она меня и разбудила. Болело все, вообще все, кроме волос. Или они тоже болели, только все остальное болело сильнее? Я попыталась подняться, чтобы позвать на помощь. И мысленно взывала, орать вслух не получилось, кажется, спазм прошил и горло. Без боли шевелились только глаза. И как назло, сама же выставила прочь всех эльфов и дроу, настаивая на праве уединения. Настояла, поздравляю, теперь буду лежать и мучиться. Незримые слуги в наличии имеются, но они реагируют исключительно на устный внятный приказ. Наверное, были накладки, и схему управления максимально упростили.
Полежала я, пострадала и попробовала еще разок поорать. Лежи, не лежи, только хуже станет – в горле окончательно пересохнет. И в туалет захочется!
– Моя княгиня?
Голос Аста, поднявшегося с ковра и преклонившего колено рядом с моими полупарализованными останками, прозвучал музыкой вышних сфер. Мне даже совершенно было наплевать, какого овоща дро-су опять делает в моей спальне, пусть не в кровати, а на ковре. Наплевать и растереть! Главное, он здесь, услышал и сейчас чего-нибудь сделает, чтобы эта проклятая боль, парализующая тело, ушла.
На груди, будто дожидался момента, полыхнул Архет, и я заскрежетала зубами. О, вот в чем причина! Чистая правда сказана мудрыми людьми насчет пути из намерений в ад. Разумный (очень условно разумный, р-р-р!) артефакт именно его мне и организовал из самых-самых благих побуждений, дабы его драгоценной носительнице было удобнее. Проблемы с мышечной памятью? «Ща» решим, пять сек! И решил, зараза, перенеся матрицу развитых мышц и рефлексов с корректировкой под габариты, на мою совершенно не тренированную тушку. Именно поэтому меня и постигла участь похмельного колобка. Болело не просто все, а вообще ВСЕ, и даже в тех местах, где наличие мышц природой не предусмотрено. Или их просто изучить не успели?
Больно было так, что даже орать не получалось. А очень хотелось! И объяснить встревоженному дроу я ничего не могла. Только едва слышно сипела, как сдувающийся воздушный шарик.
Аст нахмурился и исчез из поля зрения. Зачем, почему, что – думать не особо получалось. Возник он снова уже вместе с Чейром.
– Это не яд, ты прав, – первым делом констатировал хвостатый, склонившись к моему лицу, втянув воздух и коротко лизнув зачем-то покрытый испариной лоб горячим, как кусок плавящегося воска, языком.
«Гениально, возьми пирожок!» – мысленно взвыла я, пытаясь сообразить, как донести до мужчин мысль о причинах моего состояния. Спустя какое-то время – отследить и просчитать я не могла – в губы ткнулась соломинка, и Чейр попросил:
– Пей, моя княгиня, и говори!
В горло полилось что-то. Не вода, скорее какой-то тоник, но не обдирающий слизистую, а наоборот – успокаивающий. С трудом я сделала несколько глотков – это тоже было больно – и тихо просипела:
– Архет! Мышцы!
– Ты применила артефакт? – попытался угадать Чейр.
– Не я. Сам, не рассчитал, хотел дать силу телу, – просипела я. – Боль дикая!
– Прикажи призрачным слугам. Требуется горячая ванна с расслабляющим мышцы зельем, – как-то сообразив, что я имела в виду и что вообще творится, резко распорядился хвостатый.
Представив, как я пытаюсь выговорить столько слов разом, я едва не взвыла по новой, но понадеялась на универсальную догадливость незримых слуг, их ментальную связь с ригаль-эш Киградеса и уже прозвучавший четкий запрос. Я просипела одно слово:
– Исполнять!
На большее сил не хватило. Но ура сообразительности незримых, они уяснили, что я желала. Через чуть заметно приоткрывшуюся дверь ванной раздался плеск воды, какое-то бульканье и явственно потянуло мятой. Не той противной, смердящей раздавленными бабочками лимонницами, а настоящей, мятой перечной. Даже от одного аромата я испытала толику облегчения.
Через минуту-другую с меня бесцеремонно сдернули одеяло, столь же деловито (не пытаясь лапать!) раздели и, подхватив в охапку, утащили в ванную комнату, чтобы бережно опустить в странную сине-зеленую воду.
А потом начался ад на земле и в воде. Чейр и Аст в четыре руки принялись меня пытать, разминая, выкручивая и собирая заново многострадальные мышцы. Были бы силы орать – мои мучители точно бы оглохли. Но сдавленные сипы – это все, что могло выдавить скрученное спазмом горло.
Спустя вечность мук, когда горела каждая клеточка тела, меня вытащили из воды, растерли и вновь засунули под одеяло. Теперь тело не болело, а пылало. Это уже не было болью. Но хотелось, чтобы жар кончился, мечталось о льдинах Северного полюса, горных заснеженных вершинах, вечной мерзлоте. И зверски хотелось пить.
Трубочка ткнулась в рот. Я глотнула и едва не выплюнула. Это не было прохладительным напитком. Оно не было даже горячим вайсом. Напиток глотался легко, но в желудке взрывался огненной бомбой и растекался по телу. Выплюнула бы, но уж очень хотелось хоть какой-то жидкости, пришлось глотать.
– Теперь спи, – скомандовал Чейр.
– Но я не хочу, – возмущение получилось высказать так, что наконец-то собственный голос услышала и сама. Напиток оказался практически волшебным. Логично! Если на вкус не торт, то эффективность любого лекарства почему-то повышается многократно. Действенных же приятных в дегустации средств или не существует в принципе, или они мне до сих пор не встречались.
Спорить со мной насчет «не хочу» никто не стал. Но не потому, что услышали, послушались или слово княгини закон и так далее. Черная рука – ух, звучит-то, как в детской страшилке! – протянулась к моей шее и на что-то нажала. Реальность исчезла.
Проснулась я снова в своей же кровати, вспомнила все детали предыдущего пробуждения и настороженно прислушалась. Тело не болело! Я немного пошевелила рукой, двинула ногой. Не болело ровным счетом ничего, с тем ужасом ощущений, навалившихся на меня от благодеяния Архета, не сравнить. Йоху, живем!!! Артефакт же на груди мерцал в почти незримом виде, стараясь вообще казаться невидимым и не отсвечивать. Шутка ли, едва не угробил живого носителя, и ради чего? Ради, коржики-пирожки, танцев!
– Ты пробудилась, моя княгиня? – Аст поднялся с ковра, где ухитрялся при бежевой расцветке последнего сливаться своей чернотой до полной идентичности, будто хамелеон.
Странные глаза на темном лице оценили мое самочувствие, признали
