требовались еще какие-никакие мышечные навыки. И вот тут-то и крылась самая крупная проблема. За несколько дней освоить что-либо подобное физически невозможно.
Вопрос с застольем решили зверски – банальным голоданием. Не помнишь и не знаешь, как орудовать прибором со стопроцентной точностью, сиди и делай вид, что пьешь вино и «грызешь корочку хлеба». Дурные дамочки на диете – это межмировое зло, понимаемое и принимаемое мужчинами. Увы, с танцами такой финт не прокатит, объявить «дама не танцует, потому что у нее обе ноги левые», не получится.
Я ж танцами занималась только в очень далеком детстве, и это были русские народные, а вовсе не бальные танцы народа реш-кери. Да и на те походили мы вместе с Лёном пару лет. Потом из подвального помещения энтузиастов-танцоров поперли ловкие арендаторы, починяющие молнии на сумках и одежде. Не «барыню» же мне для князей исполнять? Не оценят. Не то чтобы совсем не оценят, но вампирская психбригада – не мой предел мечтаний.
Выручила хвостатая зараза, живо предложившая натаскать меня в самых распространенных танцах княжества. Как нарочито-выставленному в качестве фаворита типу с очень приличной родословной, ему дозволялось танцевать со мной, а мне можно было отказывать приглашающим князьям. Разумеется, учитывая нюансы: то есть танцевать вообще не более трех танцев за весь вечер, что служило демонстративным объявлением о нежелании вовсе проводить время «на танцполе», и если отказывать, то отказывать всем, кроме фаворита (одного «из комплекта», самого знатного), во избежание конфликтов.
Насчет платья и украшений вопроса не стояло вообще. Все упиралось в традиции. Красное, серебро и золото – родовые цвета княгини Киградеса для праздника. В каком сочетании – дело десятое. Нет, модельером, способным в деталях вообразить весь туалет, я себя не числила, но волшебная ткань шеро-кри ловила буквально образ мысли, дополняя его деталями. Вдобавок у меня имелись призрачные слуги, выполняющие задания безупречно, а на груди висела забавная побрякушка, чья память на наряды князей и их спутниц была грандиозной картотекой. Подстроить туалет под мой вкус, сохраняя первоначальный традиционный замысел, легендарному артефакту и прочей команде ничего не стоило. Хотя, готова спорить, для таких утилитарных целей Архет еще никому в голову не приходило использовать. Но что я могла? Вызвать роту швей и мучить себя по чужой прихоти? А смысл? У меня и без того забот хоть закопайся. Впрочем, закапываться тоже нет резона. Дядюшка все равно выкопает, он талантливый.
Печально поглядев на остатки вайса в бокале, я констатировала: обложили со всех сторон. И даже не сбежишь к братишке под крылышко: совесть загрызет. Он пашет, а я прохлаждаюсь. Да и найдут, все равно найдут. Это только пирожок вдвойне вкусней, если ночью и тайком, а с проблемами и работой – ночи дожидаться не стоит, лучше готовиться по возможности заранее.
Потому, отодвинув личные хотелки, печально вопросила:
– Когда будем учиться?
– Сейчас велю принести музыкальную шкатулку, – охотно предложил дядюшка. – Большая гостиная зала вполне подойдет для уроков.
– Спасибо, – ответила я и положила пальцы на кристалл, задавая направление для внедрения данных. В мозг шибанул очередной инфопакет. Я выдохнула сквозь зубы и сморгнула выступившие слезы. Вроде и не физическая, а не поймешь какая вообще боль, но очень неприятно. Я не до такой степени реш-кери, чтобы кайф от мучений ловить!
Признаться честно, думала, хвостатый в процессе станет распускать руки. Ошиблась. До вульгарного домогательства Чейр не опустился. Но уж лучше бы и впрямь нагло домогался, потому что если «бы», то можно было нарычать и все такое. Но то, как он держал мою руку, как невесомо поглаживал одной подушечкой пальца, как смотрел и улыбался – этого-то к делу не пришьешь, а хочется то ли наорать, то ли то самое! Р-р-р!
И партнера не сменишь. Дядюшка не танцует по профессиональным соображениям. Почему так? А вот так. Чейр мне в красках поведал и не без удовольствия: если за одним столом на Круге Князей с хранителем некромантской специфики реш-кери еще как-то ухитряются сидеть и не делать лужи, то танцевать органически неспособны. Сбиваются с шага, дрожат и вообще. Я удивилась. Мне-то в обществе дяди Ивера очень уютно, спокойно, а тут такая реакция.
На следующий день, после обретения памяти о технике танца, я поделилась своим удивлением с дядюшкой в перерыве между вархаллой и кешангором, которыми меня терзал Чейр под звуки музыкальной шкатулки. Это на балу оркестр будет живой (положено), а для тренировки и шкатулка сгодится.
– Ты воистину родное мне создание, Алира, – мягкая улыбка тронула глаза Ивера, он завладел моей ладошкой и поцеловал ее тыльную сторону. – Лишь те, кого мой дар ощущает таковым, им же и ограждаются от силы смерти.
– Не знаю, – я призадумалась. – Я же, едва тебя увидела, никакого предубеждения, неудобства или страха не испытывала.
– Ты – носительница Архета, княгиня Киградеса, – ответил, будто это и было логичным и внятным ответом, дядюшка.
С точки зрения здравого смысла человека спорно, но реш-кери мыслят иначе. Может, так оно на самом деле и есть. От слома психики при общении с некромантом первым делом меня защитило абсолютное непонимание возможной опасности и неприятия дядюшкиной профессии, присущее Киградесу, а там уж я и сама прониклась симпатией к родственнику. Сложно бояться того, кто любит молоко с пенками.
А бояться того, кто добровольно везет изрядный воз административной и финансово-хозяйственной работы, – вообще не честно. Мне ж еще во все вникать постепенно. Это только бессовестный Гвенд на хранителя свесил все, что мог. Кстати, именовать его отцом язык не поворачивается, если только безликим словом «родитель». То есть тот, кто участвовал на стадии осеменения в процессе и исчез с горизонта навсегда. Не могу сказать, чтобы пришедший ему на смену приемный отец был идеален, но ему в плюс можно поставить уже одно – он был в моей жизни, в отличие от биологического. Нет, Гвенда я не виню за отсутствие реального отцовства, а вот за то, что он сделал, будучи князем, вернее, не сделал, – вот за это с каждой грудой разобранных документов и исполненных «дорожных работ» от Архета счет все значительнее. Повезло ему, что уже был поднят и окончательно упокоен, а не то я бы попросила дядюшку. Знаю, месть – нехорошо, но как же классно!!! Иной раз быть сволочью куда приятнее, чем душкой-лапочкой.
Бесконечные тренировки, на которые приходилось выделять добрую четверть дня, за шесть суток достали так, что хотелось выть. Бесила нестыковка осознанной памяти из головы и близкая к нулевой память тела. Что-то Архет при наложении матрицы на многострадальную
