Тут вдовушка сумела придать своему лицу удивленно-глупенькое выражение. Она знала, конечно, что эта гримаска необычайно идет ей.
— Как, вы сами, ваше величество? Ах, какой же вы добрый человек!
При этом в ее голосе все же прозвучали вызывающие и даже слегка иронические нотки.
— Я-то уж, по крайней мере, не обсчитаю тебя. А иной раз даже один волос за два зачту.
— Да как же, ваше величество! Какой вы, право, выдумщик. И ведь это надолго, должно быть?
— При таких волосах, как у тебя, конечно, надолго. На год, а то и больше. Как тебе будет угодно. Ну, согласна?
Красивая селищанка медленно, молча, в глубоком раздумье размотала прядь с шеи Матяша и, встряхнув головой, рассыпала волосы так, что они закрыли ее со всех сторон, подобно шатру.
— Согласна. Только начинайте сейчас же, ваше величество. Для меры вырвите самый длинный волос. Вот этот. Не меньше, чем полтора аршина. Ой, больно же! Ей-богу, стукну по руке — вскрикнула она, скривив рот, словно собираясь заплакать.
Но когда волос был уже отделен, она улыбнулась королю ласковой манящей улыбкой. Матяш натянул волос между двумя разведенными в сторону руками, и Анна невольно сделала шаг вперед, чтобы тоже взглянуть на него, но тут же покорно закрыла глаза, ощутив, как руки юного короля вдруг обвили ее гибкий, упругий стан.
ГЛАВА XII
Райский сад короля
Неподалеку от варпалотского замка, в одном из красивейших уголков Баконьского леса, прохожий еще и поныне может заметить развалины старинного строения. Не частое это зрелище здесь, в дебрях Баконя, седовласого царя лесов. Да и откуда тут взяться развалинам? Ведь ни разбойник, ни жандарм не строят себе жилья. А в Баконе долгое время только эти двое и охотились друг за другом. В годы правления короля Матяша Баконь был совсем еще дремучим лесом, где мощные вьющиеся растения так густо обвивали деревья-великаны, что и дикий-то зверь с трудом пробирался сквозь чащу. Где уж тут людям селиться?! Человеческие следы — какое-нибудь черное пятно среди травы на лесной прогалине, пепелище угасшего костра — и те лишь изредка попадались в ту пору в Баконьском лесу: наверное, разбойники жарили барана или теленка — одним словом, «невешанное мясо». Взвешенного мяса в Баконе никто не едал.
Случалось, что строил себе здесь хижину и какой-нибудь набожный отшельник в те времена, когда отшельничество еще было спокойным и доходным занятием, то есть когда жители окрестных деревень еще носили пустынникам щедрые подаяния. Или кто-нибудь часовенку строил на том месте, где был убит кто-либо из его родичей. Только такие строения и можно было встретить в этом лесу. Что же касается упомянутых мною руин, то они — остатки какой-то усадьбы, и всякий, увидевший их, мог только удивиться: какому же это барину пришла в голову сумасбродная фантазия основать здесь свой очаг?
Лесные сторожа (поскольку ныне уже лес защищают от людей, в старину же, наоборот, людей защищали от леса) и по сей день рассказывают про эти руины:
— Здесь стоял когда-то охотничий домик короля Матяша. Запоздает он, бывало, на охоте, медведя где-нибудь в берлоге разыскивая, здесь и заночует…
А придворные старухи, которые глубже и основательнее прочих людей всматриваются в прошлое, уверяют:
— В этом домике король Матяш и считал волосы своей трансильванской красавицы. Каждый год начинал сызнова, так как волей или неволей (но скорее всего волей) сбивался он со счету.
К красавице трансильванке по воскресеньям наезжала «с визитом» госпожа Болондоци, которая в ту пору тоже была знаменитой красавицей. (Портрет ее долго потом хранился в варпалотском замке, пока в прошлом веке кто-то из новых владельцев замка — графов Вальдштейнов — не выбросил его, как ненужный хлам.)
Расцеловавшись, обе дамы усаживались на украшенной колоннами террасе и слушали, как шумит лес, да вплетали в его шелест свои радости и печали. В судьбе обеих женщин было много общего, связывавшего их друг с другом: вместе они прибыли сюда из Трансильвании и благодаря одному и тому же капризу короля очутились в их теперешнем положении.
Красавицы сидели, судачили о короле, о его планах, о наезжавших сюда, в Баконь, господах — один важнее другого. А госпожа Болондоци и того больше сплетен знала, потому что муж ее был свой человек среди знатных господ и все, что только интересного ни творилось на белом свете, он знал и примечал.
Разумеется, иногда разговор заходил и о третьей красавице селищанке, почтенной госпоже Коряк. Тем более, что знатные господа частенько поминали ее меж собой. Да и сами красавицы тоже наведывались в «Белку» (или, вернее, в «Золотую Фляжку», как с некоторых пор стал прозываться трактир), когда им случалось бывать в Буде. «Золотая Фляжка» стала заведением модным. А для Троеглазого Вольфганга совсем черные дни наступили: только летучие мыши нарушали порой тишину в его «Черном Буйволе», залетая туда через открытые окна и громко хлопая крыльями о потолочные балки.
Коряки, спрашиваете? Э, да что там! За них беспокоиться нечего: богатство их с каждым днем росло как на дрожжах. Да и как не богатеть, когда сам королевский повар готовит кушанья для посетителей «Фляжки»? Ведь всем известно, каковы будайские горожане: от одного слова «королевский двор» голову теряют, даже дым за тончайшие духи принять готовы, если этот дым из королевской печи идет. Как? Королевский повар стряпает в «Золотой Фляжке»? Надо отведать! И люди валом валят в трактир, будто мухи на мед. Иногда даже драки за свободное местечко случались. В этом году почтенный Коряк вынужден был пристроить к старому зданию еще один флигель. И как только додумалась эта разбойница Вуца попросить в подарок у короля его личного повара Погру?!
Правда, год спустя Погра снова вернулся в Варпалоту, но Коряки об этом предпочли умолчать, потому что Вуца тем временем так изучила все его кулинарные премудрости, что, хотя теперь стряпала уже она сама, горожане по-прежнему хвалят Погру: «Der Mordskerl kocht immer besser» (Этот негодяй готовит с каждым днем лучше).
Ох, боже мой, боже мой, до чего ж странная штука судьба! В то время как знаменитая «коллекция», собранная управляющим Михаем Рошто ценой таких усилий, купалась в лучах счастья и удача щедро, словно из рога изобилия, осыпала их своими дарами, самому собирателю этой «коллекции» пришлось испить горькую чашу до дна.
В первые минуты, когда управляющий только что прибыл домой с тремястами пленными жебраками в сопровождении отряда Иштвана Сили, себенский граф, осмотрев здоровяков-чехов, несколько раз благодарно пожал ему руку:
— Молодец, дядя Михай! Вот что я называю ловкостью!
— Ох, сударь! Это только цветочки, а ягодки еще впереди. Поручик вон письмо привез вашей милости…
Себенский граф принял пакет, осмотрел и приподнял почтительно шапку, узнав королевскую печать.
Затем он вскрыл письмо, прочитал и — побледнел; на лбу у него даже испарина проступила.
Сделав знак Рошто следовать за ним, граф удалился в свою канцелярию, где во время беседы их не мог видеть и слышать никто из дворни. Здесь он в отчаянной злобе накинулся на несчастного старика управляющего:
— Ах ты, старый прохвост! Да знаешь ли ты, что до плахи ты довел меня своими проклятыми советами да болтовней? Ну, погоди, даром тебе это не пройдет! Попомни, что если моя голова покатится, то только за твоей следом. У меня тоже есть право смертной казни. Собаки будут лакать твою кровь, если ты не выправишь положения! А выправить его можно всего лишь одним путем: и ты и я исколесим всю Трансильванию и где только найдем какую красивую женщину, постараемся выменять ее на наших селищенских баб. Придется пожертвовать и землей и деньгами. Красавиц же переселим в Селище, чтобы, когда король приедет к нам поохотиться, в этом селе он нашел только красивых и ладных женщин, за что мы сможем позднее даже заслужить похвалу от него.
Так они и сделали. Перепугавшийся Доци одел, обул пленных чехов на совесть и, в соответствии с приказом короля поселил их в Селище, щедро наделив землей и издав для них, по настоянию Иштвана Сили, специальные — более человечные, чем для прочих крепостных, — законы, под защитой которых они могли богатеть и жить в достатке. Жениться же граф разрешил им только на красивых вдовах и девушках и пообещал, что до осени он самолично добудет для каждого из них отменную невесту.[56]
Да, великая сила — страх: иная грозовая туча кажется куда страшнее самой молнии! И вот граф, вместе с Рошто и всеми своими управляющими и приказчиками, словно охотники за нарядными фазанами, двинулись по всей Трансильвании на поиски красивых крепостных девушек и молодушек. Отыскав подходящую красавицу, они принимались сманивать ее в Селище, кого уговорами, кого как. Пришлось графу для этого и сундуки свои поворошить, да и мозгами пошевелить.
