Итак, сегодня утром, пока я ходил к директору больницы, чтобы еще раз обсудить финансирование 77-го отделения, Джинн принимала мусульманок (некоторых ты знаешь: они были пациентками до твоего отъезда). Эти мусульманки пришли толпой, как это часто случается в понедельник утром, потому что муж одной из них не работал и подвез их всех в своем восьмиместном микроавтобусе. Когда я вернулся в отделение, Джинн собиралась принять двух последних пациенток.
С широкой улыбкой и нескрываемой иронией она предложила мне присутствовать на ее консультации, заметив, что предварительно нужно будет спросить согласия пациентки. Разумеется, я поддержал ее игру, и это было тем более легко, что вошедшая пациентка оказалась не кем иным, как Стефанией, история которой тебе хорошо известна.
Она великолепна, выглядит и чувствует себя превосходно, пришла обновить рецепт на гормональные препараты и призналась, что уже пять месяцев у нее есть друг и познакомились они за несколько дней до ее отъезда в Монреаль на операцию (кстати, она снова поблагодарила тебя за то, что ты договорился об операции, и за ужин, на который вы с Полин ее пригласили перед ее возвращением во Францию). Она сказала, что, хотя их история еще совсем молодая (как и они сами: он старше ее всего на два года), «пока все нормально». На самом деле она светилась счастьем, операция прошла успешно, шрамы незаметны, и (ты знаешь, какой отважной может быть Стефания) она даже захотела показать нам результат! Джинн мягко ответила, что в этом нет необходимости, раз Стефания чувствует себя хорошо, но добавила, что техника, которой воспользовалась Стефания, ей очень интересна, не может ли она дать ей координаты хирурга? Эти данные, разумеется, были в карте пациентки, и разговор ушел в сторону (поскольку Стефания начала отвечать на вопросы Джинн, которая была восхищена ее неуемной энергией и проявила интерес к проблеме третьего пола в целом) и зашел о необходимости защищать транссексуалов от мясников, которые орудуют в нашей стране, и о тысяче и одном административном препятствии, которые Штаты возводят на пути людей третьего пола. Было что-то успокаивающее в том, что я сидел в кресле ученика и слушал, как Стефания объясняет Джинн, возмущение которой росло на глазах, что во Франции предпочитают выделять деньги на отпуск по болезни, пособия малоимущим и компенсацию за инвалидность, а не на то, чтобы превратить мсье в мадам (или наоборот), Франсуа во Франсуазу (или наоборот). Я наблюдал то, за что мы столько лет боролись: обмен информацией между гиперинформированной пациенткой и компетентным и открытым целителем. Сегодня, более чем когда-либо, крепкое физическое и психологическое здоровье Стефании подчеркивало подлость и абсолютную глупость тех, кто навязывает людям третьего пола бесчисленные психиатрические экспертизы, а в худшем случае просто стерилизует их!
Эта беседа могла бы продолжаться еще много часов, если бы Стефания не сказала: «Вот я все говорю и говорю, а на самом деле я пришла из-за своей подружки, которой нужен совет врача».
Джинн: «Вы хотите, чтобы мы записали ее на консультацию? Мы можем ответить ей письменно, если ей так удобнее».
Стефания: «Нет, если честно, она пришла со мной, на прием она не записывалась. Я знаю, уже поздно, но не могли бы вы ее принять? Она в зале ожидания».
Разумеется, мы согласились. Стефания ушла за своей подругой Багией, ввела ее в кабинет, познакомила нас и вышла, чтобы Багия рассказала нам обо всем сама. На ней был хиджаб, полностью закрывающий лицо. Она сказала, что ей шестнадцать лет, и показала нам свои фотографии, когда она была маленькой девочкой. В подростковом возрасте (который начался, когда ей исполнилось четырнадцать с половиной) ее внешность начала меняться: голос стал ниже, стала расти борода (тут она открыла лицо), – и, что особенно мучительно, у нее начались эротические сны, во время которых она обливалась потом, половые органы горели и появлялись вязкие выделения – не из влагалища, а из… эрегированного клитора.
«Пережив» прием двух эндокринологов (одна из них была женщина, но оба врача были воспитаны бывшим наци), которые даже не потрудились ее осмотреть, а сразу объявили: женщина-врач – опухоль надпочечника, мужчина-врач – хромосомную аномалию, и они оба пытались навязать ей госпитализацию для «полного обследования» (разумеется, в клинике), Багия отказывалась идти к другим врачам. Поскольку Багия – подросток, одаренный яркой индивидуальностью, и поскольку в экстремальной ситуации люди нередко принимают экстремальные решения, через несколько месяцев она решила, к величайшему сожалению своей матери и младшей сестры, скрыть произошедшую с ней перемену под обликом набожной молодой женщины, покрыв голову и лицо. Отец – международный адвокат, который часто бывает в отъездах, – воспринял это не очень хорошо: он хотя и мусульманин, но не догматик. Но он человек добрый, любит дочь и считает, что у нее это пройдет, тем более что она носит кеды и джинсы. Очевидно, ни мать, ни младшая сестра не объяснили ему, что от него скрывают , им не хотелось его беспокоить или травмировать, и они держали это в секрете «между нами, женщинами». Тем самым они загнали себя – и прежде всего Багию – в тупик.
Мы ее внимательно выслушали, и я заметил, что Джинн рассказ девушки очень взволновал. Самым мучительным для Багии было то, что она не понимала, что с ней происходит, не могла найти этому ни одного рационального объяснения. Она проштудировала все сайты по этой теме и поняла, что она – человек третьего пола, но под шквалом самых разных мнений, которыми напичканы всякие форумы, в своих рассуждениях она тоже зашла в тупик. Все ситуации половой амбивалентности казались ей катастрофой, и ее замешательство только росло.
– Мне нужно, – объяснила она, – поговорить с кем-то, кто бы меня выслушал и не смотрел бы на меня ни как на подопытного кролика, которого нужно разобрать по косточкам, ни как на жертву, которую нужно защитить, и кто дал бы мне карту, вместо того чтобы выбирать за меня маршрут и направление. Понимаете?
Она была умной девушкой, и мы отлично ее понимали.
Однажды в автобусе она познакомилась со Стефанией, они сразу подружились и стали переписываться по электронной почте. Наконец Стефания предложила ей прийти сюда. Багия ожидала увидеть бородатого врача с лицом огра (но «очень хорошего»…) и была приятно удивлена, узнав, что консультации проводит молодая женщина.
– Я бы предпочла, чтобы меня осмотрели вы. – Она указала на Джинн.
– Конечно, – ответила Джинн. Я хотел выйти, но она жестом попросила меня остаться. Я постарался сделаться невидимым, насколько это было возможно. – Но мне не обязательно осматривать вас сегодня.
– Правда? Вы можете сказать, кто я, без осмотра?
– Кто вы?
– Я или мужчина, или женщина, или чудовище!
– Нет! – вскричала Джинн. – Третий пол – это вариант сексуального развития, а не болезнь. Вариант, который очень усложняет жизнь, из-за социальных, культурных и религиозных предрассудков, но вы не больны, вы не чудовище, и никому не позволяйте так о вас говорить! Именно по этой причине я не могу вам сказать, мужчина вы или женщина, потому что это знаете только вы. Кем вы себя ощущаете?
С полуулыбкой и явным облегчением Багия ответила:
– В детстве я ощущала себя девочкой, но с тех пор, как со мной случилось это , я себя больше не узнаю. В своих эротических снах я вижу женщин. К мальчишкам я равнодушна, меня привлекают девушки… Вот я и не знаю…
– Я понимаю ваше замешательство. Вы не уверены. Но ваши… предпочтения, интересы не совпадают с вашей сексуальной личностью.
– Нет?
– Нет, – ответила Джинн с улыбкой, какой я у нее еще никогда не видел.
– Тогда, – озадаченно спросила Багия, – почему я такая?
Джинн долго думала, я был наготове, на случай, если она повернется ко мне и попросит поддержки или помощи. Я был готов немедленно показать ей, что не буду вмешиваться, что полностью ей доверяю. Но думаю, она уже забыла о моем присутствии; я видел, что она напряженно думает, что-то торопливо пишет в лежащей перед ней белой карте, карте, в которой она, конечно, ничего не написала и в которой были отмечены лишь дата рождения, фамилия и имя пациентки. Погруженная в свои мысли, она несколько раз обвела буквы Б-А-Г-И-Я. Я увидел, что она подавила улыбку, затем покачала головой, как будто прогоняя какую-то мысль, улыбнулась и наконец отложила ручку, посмотрела в красивые глаза пациентки и спросила:
– Почему вас назвали «Багия»?
Молодая женщина вздохнула:
– Это арабское имя, означает «очень красивая, невероятной красоты», но мои родители выбрали его еще и потому, что познакомились в Бразилии.
Джинн наклонила голову и продолжала смотреть на Багию, как будто поверх воображаемых очков.
– Ага… Они… родом из Бразилии?
