В Ян Чэне шла ожесточенная внутренняя борьба.
– Решайте сами, – сказала Грейс. – Если не согласитесь, желающие найдутся.
– Вам нужно что-то еще, – догадался Ян Чэн.
– Да. Мне нужно, чтобы наши имена – все четыре имени – исчезли из полицейских списков. Мне нужно подтверждение моего гражданства и визового статуса и то же самое для Лю Хао, плюс наша с ним незапятнанная репутация.
– Иными словами, хотите сохранить лицо.
– Хочу.
– Такие вещи нельзя гарантировать. Потребуется много времени и очень много гуаньси.
– Именно поэтому я обратилась к вам, достопочтенный Ян. У вас двадцать два часа на освобождение нашего друга из больницы.
– Вы с ума сошли! Тут и за две недели не управиться! Даже в случае нездешнего везения нужна минимум неделя!
– А вы постарайтесь. Задействуйте свои связи. Как только человек по имени Дэвид Дулвич будет доставлен из больницы в американское консульство, вы узнаете имя коррупционера. И получите доказательства его вины. Ровно через сутки я начинаю поиски другого партнера по бизнесу.
– Хорош бизнес! Это же сущее вымогательство!
– В бизнесе порой складываются самые неожиданные альянсы, – продолжала Грейс.
– В «Ян Констракшн» всегда найдется должность для такой хитроумной сотрудницы, как вы, мисс Чжу. Мой телефон у вас есть, – осклабился Ян Чэн.
Грейс закрыла зонтик – сигнал Ноксу, что деловые переговоры окончены – и слилась с толпой.
Рядом с Ян Чэном возник телохранитель, метнул взгляд на Грейс. Она опознала в нем одного из напавших на нее и Джона возле гостиницы «Квинтет».
Грейс шла на север, против людского течения, надеясь, что Нокс ее отслеживает. Она снова сунула наушник в ухо.
– Вы меня видите?
– Взмахните рукой, – попросил Джон.
Грейс повиновалась.
– Теперь вижу. Хвоста нет… – Нокс выдержал паузу. – Что это вы говорили про визы?
– Это моя родина. Здесь мои родители. И семья Лю Хао. В статусе беженцев мы не сможем вернуться.
– Вы помянули визы в связи с Дулвичем. Такого уговора не было.
– Уговора вообще не было, Джон. Было – и есть – взаимное доверие.
Десять минут спустя перед отелем «Мир» остановился черный «Рейндж-Ровер». Задняя дверь распахнулась, впустив в салон высокого мужчину и миниатюрную женщину. «Рейндж-Ровер» влился в поток транспорта.
Понедельник, 4 октября
42
10:00
Район Лувань
Шанхай
Ливень возобновился час назад. Нокс, Грейс и Козловски стояли на крыльце главного здания консульства, под прикрытием маркизы.
Перед воротами, ведущими в консульство, однако на китайской территории, ждала, помаргивая красным проблесковым маячком, «Скорая помощь».
Ворота раскрылись, шлагбаум опустился. «Скорая» не двинулась с места.
– Ну, давай же… – заклинал Джон. Он дождаться не мог, когда «Скорая» въедет на территорию США.
Грейс поднесла к уху Ноксов iPhone.
– Кэтрин, «Скорая» уже у ворот.
И покосилась на Нокса. Ждали, пока трубку возьмет Ян Чэн.
Грейс прикрыла телефон ладошкой и прошептала:
– Он не станет обсуждать это по телефону. Перестраховывается.
– А где он заговорит? Здесь? Где конкретно? – нервничал Джон.
– Полагаю, уместнее спросить не «где», а «при каких обстоятельствах», – заметила Грейс. – Чтобы Ян засветился за разговором с американцем? Чтобы позволил зафиксировать себя получающим информацию о китайском чиновнике, да еще от американца? Никогда! Иначе как он будет выдавать этого чиновника властям? Вдобавок он явно просек, что мы его используем, а может, подозревает, что это происки американской разведки.
– И справедливо подозревает, – вставил Козловски.
– Конечно, если допустить, что у американских агентов хватит смекалки на такой план. Не каждый вайгожень додумается сместить чиновника посредством сплетни, не в каждой стране от косвенного намека зависит и карьера, и судьба. – Грейс прижала телефон к щеке. – Кэтрин? Будьте добры, сообщите мистеру Ян Чэну, что мое предложение будет действительно еще в течение сорока минут. Я жду возле главного входа в консульство США на Улумуци-роуд. Информацию я передам либо вам, либо мистеру Ян Чэну – никому больше.
Грейс нажала «отбой».
Отсветы проблескового маячка плясали на их лицах.
– Откуда такие ограничения? – чуть ли не с мольбой спросил Нокс.
– Они могут прислать человека из министерства, и тогда нет никаких гарантий, что условия сделки будут выполнены, – объяснила Грейс.
– А сам Ян Чэн, значит, не обманет? – с сарказмом уточнил Нокс.
– Разумеется, нет.
– Почему вы так уверены?
– Ян Чэн не захочет потерять лицо, – отрезала Грейс. – Поэтому он ни при каких обстоятельствах не нарушит собственного слова. Можете не сомневаться.
Нокс держал над Грейс зонтик. Они прошли к главному входу с пропускным пунктом и остановились у ворот. Отсюда «Скорая помощь» была видна лучше. Из бронированного «Хаммера», управляемого морским пехотинцем, который охранял ворота, доносилась композиция «U2». «Дворники» работали вразлад с музыкой; двигатель вообще не работал.
Прогулка показалась Ноксу одной из самых продолжительных за всю жизнь. Старательно держась на американской территории, он вытягивал шею, чтобы сквозь лобовое стекло разглядеть сидевших в «Скорой помощи». Водитель, полагая, что Нокс интересуется его персоной, указал на фото Коби Брайанта, подвешенное на зеркале, и с помощью указательного пальца выразил мнение, что Коби – лучший в мире баскетболист. Нокс же смотрел мимо вращающегося Коби, на человека, который сидел на боковом диванчике в глубине фургона. Рядом с ним сидела медсестра, напротив, судя по коленям в темно-синих форменных брюках, – полицейский. Одна Дулвичева рука была в гипсе и на перевязи, голова от ушей до макушки забинтована. Выглядел он прескверно. Джон чуть кивнул ему, Дулвич отвел глаза – либо не видел Нокса, либо решил не признаваться, что видит.
«Скорую» отслеживали два полицейских фургона – один стоял сзади, другой сбоку. В каждом было по четыре офицера. Нокс подумал о применении физической силы для вызволения Дулвича, но расстановка сил казалась не самой удачной – он один против восьмерых полицейских. Точнее, девятерых, считая копа в «Скорой». Впрочем, если «Скорая» надумает уезжать, то есть если сделка сорвется, Нокс пойдет и на эту меру.
Он оглядел нехарактерно малолюдную улицу в поисках черного «Бентли», в котором Ян Чэн приезжал на набережную Вантай. В обоих направлениях следовали такси и частные автомобили, наблюдались две-три дюжины велосипедов, но «Бентли» не было.
Нокс мысленно материл китайцев за традицию громоздить крепостные валы чести и позора, неприступностью соперничающие с каким-нибудь умбрийским средневековым замком. Лабиринт, ей-богу, – правила внутри правил, кодексы внутри кодексов. Причем китайцы меняют их по мере необходимости; это выше его понимания, даром что он всегда утверждал обратное.
Прошло десять минут; ожидающим показалось, что все сорок. Нокс стоял на том же месте, слушал, как дождь барабанит по зонту. К тротуару подъехало такси. Оттуда выбралась женщина, прикрывая голову от дождя. Издали она была похожа на Кэтрин У; впрочем, память могла и подвести Джона. Он слишком устал, слишком вымотался, чтобы полагаться на память.
Женщина прошла через пропускной пункт. Нокс ждал. Таксист не глушил мотор.
Не пробыв внутри и полминуты, женщина появилась на тротуаре и села в такси. Машина тронулась. Джон взглянул на «Скорую помощь», ожидая, что и она сейчас поедет. «Скорая» осталась стоять.
Из пропускного пункта появилась Грейс, быстро пересекла чистенькую плиточную дорожку, пробежала по газону, выстриженному коротко, словно для игры в гольф, и прыгнула к Ноксу под зонт.
– Дело сделано, Джон.
– И что теперь?
– Теперь Ян Чэн оценит нашу информацию, возможно, проверит ее, хотя бы частично, убедится, что Чжиминь виновен, и определит, достаточно ли Чжиминь важная птица, чтобы рисковать репутацией и тратить гуаньси.
– Великолепно.
– Вы обдумываете нападение на «Скорую», – с утвердительной интонацией произнесла Грейс.
Нокс застыл. Не очень-то приятно, когда по твоему лицу читают как по книге.
– Всё путем, Джон. Я правильно употребила выражение?
– Употребили-то правильно. А вот путем далеко не всё.
– Если «Скорая» сейчас тронется, мы поймем, что просчитались.
Надо же, как спокойно она говорит!
– Если «Скорая» даст задний ход, она и десяти футов не проедет.
– Джон.
– Грейс.
Она положила ладонь ему на плечо и приблизилась, спасаясь от дождя.
– Министров уже несколько лет не смещали. Так что правительство получит законный повод для гордости. А Партия – нет. В списке многих печалей китайского народа первым номером стоит коррупция. При наличии стольких неоспоримых свидетельств против председателя Чжиминя правящая верхушка с удовольствием отдаст его на заклание.
