– Но ведь смещение политика… – начал было Нокс.
– Сами увидите, что из этого получится.
«Скорая» не двигалась с места – ни вперед, ни назад. Водитель щелкал пальцем по Коби Брайанту, Дулвич сидел понурившись, совершенно раздавленный с виду.
Прошло еще пять минут.
– Ян Чэн нас надул, – сказал Нокс.
– Терпение, Джон, терпение.
Сквозь мелькание «дворников» Джон разглядел, как один из полицейских ответил по рации, закрепленной на приборной панели, и пронаблюдал оживленную дискуссию между этим полицейским и водителем. Водитель указывал назад – явно объяснял, что машина заблокирована.
Полицейский, отвечавший по рации, выбрался из фургона и направился к другому фургону – тому, который загораживал дорогу «Скорой». Проходя, окинул Нокса самодовольным взглядом, в котором Джон прочел уверенность и злорадство. Превосходство над Ноксом выражалось в нарочито медлительных движениях полицейского.
Джон оглянулся на главное здание, где в серой дымке дождя по-прежнему стоял Козловски, боявшийся, как бы его не впутали. Нокс перевел глаза на «Скорую». Затем – на морпеха за рулем бронированного автомобиля. Наконец, на лебедку, укрепленную на переднем бампере «Хаммера». Рысью подбежал к лебедке, дернул за рычаг и высвободил футов пятнадцать стального троса. Взялся за крюк, которым был оснащен трос, и пошел к воротам.
– Нокс! – в ужасе воскликнула Грейс.
Морпех выскочил из машины, вопя: «Эй, ты что делаешь?»
Джон шагнул через лужу и, очутившись на китайской территории, где разыскивался полицией как опасный преступник, нырнул под «Скорую», ибо заметил, что полицейский фургон дал задний ход. Прицепил трос к бамперу «Скорой» и ретировался на американскую территорию, едва хлопки дверей возвестили, что полицейские намерены его схватить. Скрючился и пролез под воротами, которые служили своеобразной границей; бросился к лебедке. Открыл пластиковый короб, надавил на рычаг. Китайские полицейские вынуждены были остановиться в считаных дюймах от Нокса.
– Это против правил! – заявил Ноксу морпех. Впрочем, морпеха явно больше волновали китайцы, мысами форменных ботинок почти касавшиеся разделительной полосы. Морпех шагнул к ним и остановился в непосредственной близости, однако на американской территории.
Трос натянулся. Морпех выпрямился и выплюнул несколько слов в лицо полицейскому, что стоял прямо напротив. Брызги слюны мешались с дождевыми каплями; посыл предназначался Ноксу.
– Осадите назад, сэр! Это собственность Соединенных Штатов!
Джон бросился к открытой двери бронированного автомобиля и нажал на тормоз. Обвисший трос натянулся, «Скорая» с грохотом подпрыгнула. Броневичок дернулся, поехал. Издали, наверное, было похоже на перетягивание каната.
Нокс своротил крупный валун, закрывавший въезд на плиточную дорожку, и заблокировал переднее колесо. Теперь все зависело от мощности двигателя. «Скорая», скользя на мокрой дороге, продвигалась вперед, к воротам.
Двое полицейских, по-видимому, разбирались в физике и механике. Они ухватились за стальной трос – впрочем, силы были неравны.
Прибежал запыхавшийся Козловски. Отдуваясь, бросился к «Хаммеру». Нокс преградил ему путь.
Один из китайцев метнулся к полицейскому фургону и шарахнул по багажнику. Водитель понял, открыл багажник. Через несколько секунд полицейский уже несся назад с пассатижами в руках.
От переднего бампера «Скорой» до ворот оставались считаные дюймы.
– В этой «Скорой» находится ветеран Американских вооруженных сил! – крикнул Нокс морпеху. – Если мы не перетянем «Скорую» на нашу территорию, ему светит китайская тюрьма.
Фраза была рассчитана и на Козловски, который буравил Нокса взглядом, в то время как «Скорая», подчиняясь законам механики, приближалась к воротам.
Нокс понимал: расстояние между «Хаммером» и «Скорой помощью» не даст последней полностью въехать на территорию консульства. Он махнул Дулвичу и пронаблюдал, как тот, с забинтованной головой и сломанной рукой, вырубил полицейского, сидевшего напротив.
Нагнувшись, Дулвич пробрался в переднюю часть «Скорой». Пассатижи почти сомкнулись на стальном тросе. Ловким движением ноги морпех не дал железному клюву поживиться. Бампер «Скорой» оказался на территории США.
Полицейский шагнул за запретную черту, надеясь перекусить трос. Морпех угрожающе наставил на него оружие. Китаец попятился. Ему оставалось только смотреть.
– Капрал! – крикнул Козловски, оставив Нокса. Впрочем, прежде он успел шепнуть: «Какой же ты сукин сын!»
Джон улыбнулся Грейс, полуживой от волнения.
Кабина «Скорой» находилась на территории США.
Задняя дверь распахнулась, в «Скорую» ввалились трое китайских копов и устремились к кабине – за Дулвичем. Тот грудью бросился на приборную панель. Водитель успел отпрянуть.
– Спрячьте оружие! – кричал Козловски морпеху.
– Мой долг – защищать вас, сэр! – возразил морпех, выхватил пистолет из кобуры и нацелился на копа, которому удалось ближе всех подобраться к Дулвичу.
– Эй, там! – завопил морпех. Полицейский побледнел. – Убирайтесь с нашей территории!
«Скорая» дернулась, снесла железные ворота. Те с грохотом упали на территорию консульства. Морпех держал полицейского на мушке, тот не шевелился. Еще две минуты понадобилось, чтобы на американской земле оказалась дверь кабины. Только тогда Нокс остановил лебедку.
Дулвич выбрался из «Скорой» в объятия Козловски и Грейс. Его повели в глубь двора. Нокс отцепил трос от бампера.
Морпех пнул трос ботинком. Джон нагнулся, намотал его на лебедку.
– Сэр! Ваше транспортное средство несанкционированно въехало на территорию США. Немедленно уберите его! – распорядился морпех, наставляя оружие на водителя «Скорой».
Едва ли водитель понимал по-английски, однако «Скорая» дала задний ход с такой поспешностью, что коп, в которого прежде целился морпех, потерял равновесие и покачнулся, когда же «Скорая» врезалась в стоящий позади полицейский фургон, и вовсе упал.
От главного здания спешили шестеро морпехов с автоматическими винтовками марки «М16». Все они, включая старшего сержанта, главного над ними, взяли на мушку китайских полицейских.
Нокс и Козловски повели Дулвича сквозь этот строй. Первый морпех шагнул к Ноксу и предложил помочь с Дулвичем.
– Спасибо, я сам, – отвечал Джон, крепче обнимая раненого Дулвича.
Вторник, 5 октября
43
06:00
Чунминдао
Шень Деши сидел за рулем своего автомобиля, припаркованного напротив полицейского участка № 5 города Чунмин, и ждал, когда в участке сменятся дежурные. Он торчал здесь последние девять часов, снова и снова прокручивая в мозгу происшествие. Стажерка перехитрила его. Она вернет ему деньги, Шень Деши поделится со своим начальником, как и было условлено, и официально уйдет в отставку. Еще не все потеряно, еще есть надежда.
Стажерка появилась через несколько минут. Отомкнула свой велосипед, вскочила на него и поехала. Шень Деши следовал на безопасном расстоянии.
Она жила в обшарпанном четырехэтажном доме; Шеню такие дома были слишком хорошо знакомы. Пять-шесть семей, каждая занимает квартирку, которая по площади едва тянет на одну приличную комнату. Шень выбрался из автомобиля и последовал за стажеркой. В пешей слежке никто не мог с ним тягаться. Порог квартиры на третьем этаже стажерка переступила в счастливом неведении.
Шень Деши не собирался давать ей время на переодевание или душ. Одним ударом он выбил дверь, которая шарахнулась о стену и бумерангом вернулась. Шень успел подать влево, и дверь зависла на сломанном косяке.
В правой руке Шень держал камень.
Стажерка держала ребенка.
Шень опешил. Она производила впечатление совсем юной девушки; Шень думал, она делит квартиру с четырьмя-пятью подругами. Но вместо заспанных пигалиц справа от Шеня вырос второй полицейский. Крупный мужчина. Форменная куртка расстегнута. В лице гнев и боль. В руке складной нож.
– Это он, – сказала стажерка. – Это он меня заставил.
Шень поразился собственной глупости. С каких это пор эмоции руководят его поступками? «С тех пор, как эта сука похитила мое будущее», – сам себе ответил Шень.
– Я пришел за своими деньгами, только и всего, – сообщил Шень.
– За какими еще деньгами? – мрачно уточнила молодая мать.
Муж ничего не сказал. Только шагнул к Шеню, поигрывая ножом.
– Ты не обозналась? – спросил он.
– Неужели ты думаешь, такое забывается? – парировала жена, сплюнув на пол. – До сих пор не могу избавиться от привкуса его семени.
Решимость оскорбленного мужа смущала, нервировала. Шень не рискнул снова заговорить о деньгах. Однако нельзя же позволить паре пошлых мошенников запугивать его!
– Верните деньги, и я уйду, – сказал Шень.
