– Я принёс дневник Нэтэна. Тебе будет отрадно прикоснуться к нему. Возьми.
Фэлэфи раскрыла тетрадь. Стала бережно перелистывать её.
– А вот и стих… Узнаю почерк братика, – сказала она, перенесясь на мгновение мысленно в детство… – Заветное Слово…
– От которого будут зависеть судьбы многих, – тихо, но отчётливо проскрипел Семимес, выказывая дорогой гостье свою причастность к Слову.
– Оно повторяется на восьми страницах, – сказал Дэниел.
– Фэлэфи, дорогая, Мэтэм, Дэнэд, садитесь за стол: этот разговор не должен переминаться с ноги на ногу. А я паратового принесу, – сказал морковный человечек и побежал к двери в столовую.
– Малам, дорогой, но только чаю. Признаюсь, паратовый давно не пила – с удовольствием чашечку выпью. А больше ничего не надо.
– Ну, хоть ребята лепёшек отведают.
– Отец, я угощал Мэта и Дэна домашними лепёшками.
– Да, отменные были лепёшки, – сказал Дэниел.
– Точно, были, – усмехнулся Мэтью.
– Ну, пустого чаю, так пустого чаю, – согласился Малам.
Фэлэфи, Дэниел и Мэтью сели вокруг стола. Семимес встал у спинки четвёртого стула, но не решался занять его, хотя в эти мгновения для него не было ничего более значительного, чем сидеть за этим столом.
– А ты что стоишь, сынок? Занимай своё место, – сказал вернувшийся с чаем Малам.
– А ты? – Семимес покосился на отца.
– Мою мысль всегда ноги подгоняют, и на этот раз без них не обойдусь.
Фэлэфи несколько раз прочитала стих вполголоса. Затем нашла другие семь страниц с ним и сверила каждый стих с первым. Затем подняла руки над стихом ладонями вниз и принялась медленно водить ими, как делала всегда, когда кого-то лечила. Веки её медленно опустились.
– Слова ложатся на ладони одно за другим… по кругу. Скорбь Шороша вобравший словокруг навек себя испепеляет вдруг. Одно за другим по кругу… Это означает одно: сам стих и есть тот словокруг, о котором говорится в нём, – Фэлэфи говорила негромким, ровным голосом, чтобы не потревожить связь своих рук со Словом.
Все неотрывно следили за каждым её движением и словами, а Семимес даже шевелил губами, вторя ей про себя.
– Как обжигает ладони! – воскликнула Фэлэфи и открыла глаза. – Словно прикоснулась ими к раскалённым углям. Семимес, дорогой, подай мне свечу.
Семимес сбегал за свечой на кухню.
– Фэлэфи, её зажечь? – спросил он.
– Не торопись. Я не понимаю этого огня в ладонях.
– Можно мне попробовать? – спросил Дэниел.
– Да, Дэнэд. А я пока чаю попью… Замечательный у тебя чай, Малам.
Руки Дэниела застыли над страницей в ожидании какого-нибудь чуда.
– Ничего не чувствую, – сказал он с досадливой усмешкой.
– Одно дело – нести Слово в кармане, совсем другое – чувствовать его, – сказал Семимес.
– Согласен.
– Нам всем надо быть посерьёзнее. Очень посерьёзнее. Да, Сесмимес? – сказал Мэтью, вызвав улыбку в глазах Фэлэфи, узнавшей в его словах слог Семимеса.
– Это ничего, Семимес, что мы с вами отвлеклись, – сказала она. – Мои руки немного отдохнули. Дорогой мой, теперь отойди на два-три шага и зажги свечу. Потом поставь её на стол. Посмотрим, что скажет нам огонь.
Семимес отошёл к камину и от пламени в нём поджёг свечу.
– Сынок, приближайся к нам не спеша, – почему-то сказал Малам (никто не заметил, что он приставил конец своей палки к ножке стола).
В голосе отца Семимес уловил предостережение и ступал медленно, пристально смотря на огонь. Дэниел и Мэтью тоже устремили свои взгляды на свечу. Как только она оказалась над краем стола и невидимая волна от её огня тронула дневник Буштунца, страницы его всколыхнулись, и затрепетали шелестя, и неистово потянулись к пламени, словно повинуясь зову его. Дэниел отшатнулся от стола и едва не опрокинулся вместе со стулом, на котором сидел. Мэтью вскочил на ноги. Семимес вскричал:
– Фэлэфи! Задуть её?!
– Держи, как держишь, – спокойно ответила Фэлэфи. – Мы должны распознать загадку.
– Держи, как держишь, сынок, – твёрдо повторил за ней Малам.
Из дневника, который будто птица порывался взлететь, взмахивая своими тонкими бумажными крыльями, вырвалась едва заметная тень одной из восьми таинственных страниц и взметнулась к пламени свечи… и, в мгновение достигнув его, вспыхнула. За ней – вторая…
– Видите?! – вскрикнул шёпотом Семимес.
– Да! – таким же взволнованным шёпотом ответил Дэниел.
– Мои глаза видят, и руки слышат: не огонь повелевает Словом, но Слово тянется к нему и взывает его о помощи, – сказала Фэлэфи.
– О какой помощи, Фэлэфи? – не удержался Мэтью.
– Зрите пламя – в нём Слово, след его. Слово открывается огню. Передаёт ему свою тайную силу. Огонь заключит её в себе, чтобы помочь Слову. В чём?.. Не вижу… не вижу, Мэтэм.
Когда тени всех восьми страниц одна за другой сгорели над свечой, дневник успокоился, а пламя вернулось к прежнему ровному горению. Фэлэфи затушила свечу. Семимес, выдохнув напряжение, вспомнил о своём стуле и сел на него.
– Думаю, Слово и огонь заключили союз меж собою, – сказал Малам.
– Увы, дорогой Малам, ведомый лишь им, – продолжила Фэлэфи. – Слово не открыло нам всех своих тайн. Но мы видели: каждая страница с начертанным на ней Словом заставила огонь возмутиться и гореть по-иному.
– Что это значит? – спросил Мэтью.
– Это значит, что не только само Слово ценно для нас, но и каждая из восьми страниц, ибо, только сгорая, Слово оставляет свой след огню. Огонь же угомонился лишь тогда, когда сгорели все восемь страниц, – растолковала Фэлэфи.
– Но страницы целы, – возразил Мэтью.
– Перед нами сгорели лишь тени страниц. Чтобы свершилось то, что заключено в Слове, сгореть должны страницы, хранящие Слово. Но не любые страницы, а те, что отмечены рукой того, кого избрал Повелитель Мира Грёз, того, кому во сне явилось Слово.
– Рукой Нэтэна, – проскрипел Семимес.
– Да, Семимес. И это значит, что не только Слово, но и каждую из восьми страниц следует беречь и охранять. Это значит, что нести Слово в кармане, – Фэлэфи улыбнулась ему, – опаснее, чем чувствовать его.
Семимес понурил взор… но через несколько мгновений просиял от сладкой мысли, которую поспешил высказать.
– Охранять Слово, охранять каждую из восьми страниц будем мы, Хранители Слова: Дэн, Мэт, и Се… – Семимес запнулся и глянул на отца… – и я.
– Да, мой дорогой, вы будете оберегать Слово до тех пор, пока оно не выполнит своего предназначения, – сказала Фэлэфи. – Вы, потому что вас выбрала судьба. Но, думаю, ещё и те, кого выберет Управляющий Совет.
– Нам не нужны помощники, – недовольно проскрипел Семимес. – Мы справимся сами.
– Да, мы справимся сами, – поддержал его Дэниел и добавил: – Лишние глаза и уши могут только повредить делу.
– Недаром же Одинокий сказал, что мы можем довериться только тебе и Маламу, – ещё один довод в пользу троих Хранителей Слова привёл Мэтью.
– Одинокий, – задумчиво и грустно произнесла Фэлэфи… и обратилась к Дэниелу: – Он узнал в тебе Нэтэна… да?
Дэниел смутился.
– Да, – ответил вместо него Мэтью. – Он даже назвал его Нэтэном.
– Фэлэфи?
– Я понимаю, о чём ты хочешь спросить, мальчик мой.
Семимес и Мэтью переглянулись, услышав то, что уже слышали в пещере Одинокого, – «Мальчик мой». Это прозвучало так похоже, что невозможно было не переглянуться.
– Одинокий знал Нэтэна, – продолжала Фэлэфи. – Знал, как никто другой. Но его тайна – это его тайна.
Некоторое время все молчали… наверное, потому, что потревожили тайну, которую не стоило тревожить… Потом Фэлэфи сказала:
– Вы правы, дорогие мои Семимес, Дэнэд и Мэтэм: не должны о Слове знать многие, и не должно быть много Хранителей Слова. Но из пророчества Фэдэфа мы знаем: Слово это способно одолеть беду, которая обрушится на Дорлиф и с которой людям не справиться терпением, трудом и добротой. А это значит, что опасный путь уготован Слову и Хранителям Слова… Вас трое – много это или мало? Лишь один из вас может защитить Слово от врагов как воин, с оружием в руках, – много это или мало? Лишь один из вас знает горы и леса, окружающие Дорлиф, их тропы, их секреты – много это или мало?
– Известное дело, мало, – ответил Семимес. – Только я могу быть проводником. Даже Мэт пока не может. А вдруг меня…
– Семимес! – оборвал скорбную мысль сына морковный человечек.
– Мало, – ответил Фэлэфи Дэниел. – Только Семимес с помощью своей палки может защитить Слезу от тех, у кого мечи, секиры и стрелы.
– Мало, – сказал Мэтью с улыбкой в глазах. – Один Семимес знает, когда надо идти навстречу опасности, чтобы избежать встречи с ней.
