Попятившись, Верена натолкнулась спиной на приоткрытую дверь.
— Напрасно я сюда пришла. — Проговорив эти слова, она бросилась бегом по коридору.
Когда спустя несколько секунд в комнату вошла Серс с тарелкой молодого салата. Кит все еще кипела от негодования.
— В чем дело? — Серс поставила тарелку и попыталась обнять Кит.
— Как вы могли, Серс? Я так вам доверяла…
— Не понимаю, о чем ты, дитя мое?
— Я вам не дитя. Я говорю о гостье. — Она указала на дверь. — Как вас угораздило впустить ее ко мне?
— Она красива и безобидна. Ее мать — милая…
— Мне наплевать, как мила ее мать! Как вы посмели нарушить мое уединение?
— Сейчас ты в худшем состоянии, чем вчера вечером, но делать нечего. — Она достала из кармана конверт и со вздохом протянула его Кит. — Курьер не уйдет, пока не получит ответ.
Кит вскрыла конверт и прочла вслух:
— «Раш и Аманда Александер имеют честь пригласить Вас сегодня на праздничный вечер, посвященный их дочери Верене Александер». Вот мой ответ! — Она в ярости разорвала приглашение на мелкие кусочки и пустила их веером по комнате.
Глава 16
Либерти втиснулась в белый лимузин, и при виде ее широкополой шляпы Арчер присвистнул. Она улыбнулась:
— Одно из преимуществ маленького роста — возможность носить большие шляпы. Но вы тоже не промах. Никак не соображу, чего мне больше хочется; чтобы вы на мне женились или чтобы удочерили? — Видя его недоумение, она с улыбкой потрепала Арчера по руке. — Шучу, конечно.
— Я рад, что вы согласились, потому что это особенный вечер для всех нас…
— «Нас» включает Кит Рейсом?
— Полагаю, да.
— Вот и славно: мне надо с ней поболтать, а я весь день не могу до нее дозвониться. — Только благодаря Кит она не отклонила приглашение. Теперь, после встречи с Эбеном, Арчер Ренсом был скорее соблазном, чем подарком.
— Либерти, — начал он, — мне бы не хотелось, чтобы нашему вечеру что-то помешало. — Он взял ее за руку. — Расскажите мне про Эбена Пирса и свои планы.
Она почувствовала, что краснеет, и, вырвав руку, заявила, глядя прямо перед собой:
— Я была в него влюблена.
— Когда?
— Господи! Миллион лет назад. Девчонкой, еще в колледже.
— И больше ни-ни?
— Нет, еще некоторое время после того, как он женился на Корнелии Хейс, но это было недолго. — Внезапно ей стало очень важно, чтобы он не принимал ее за разлучницу.
— И все?
— Да, месье Пуаро. — Он по-прежнему не опускал брови. — Я до сих пор в него влюблена. Опять не удовлетворены? Ну хорошо, позавчера я с ним обедала.
— Не следует ли мне узнать подробности обеда?
— Как здорово у вас получается! Если вам захочется поменять занятия, посоветуйтесь со мной — у меня будут предложения. Да, он спрашивал про вас. Но не бойтесь! — Она похлопала его по плечу. — Я ничего ему не сказала. Мой рот остался на замке.
Арчер прочувствованно сжал ее руку.
— Я знал, что мне не о чем беспокоиться.
Откинув голову на кожаный подголовник. Либерти порадовалась, что с честью выдержала испытание. Видимо, он действительно может быть спокоен — рассказав Эбену про перемещения Тони Алварро, она не выдала никакого секрета, об этом подробно поведала накануне «Тайме».
Арчер продолжал ни к чему не обязывающую светскую беседу, поглядывая в окно. Внезапно она насторожилась.
— Последняя встреча с вами стала для меня… — Он замялся. Она стиснула его руку, и он произнес, все еще отворачиваясь:
— Всю сознательную жизнь я занимался исключительно бизнесом, и в общем-то с успехом. Но в душе у меня пустота.
Под конец дня, оставшись один, я иногда слышу гулкое эхо…
Либерти с трудом сдержалась, чтобы не открыть вечернюю сумочку, не вынуть черепашку и не сказать: «Вот вам доказательство, что вы не один на свете!» Сделать это ей помешала лишь мысль, что Кит должна узнать правду первой.
Александеры сняли Хрустальный зал с садом в «Таверне на лужайке»; стрелки только приближались к половине девятого, а под роскошными люстрами уже собралась внушительная толпа.
Стоило появиться Ренсому рука об руку с Либерти, как джазоркестрик в составе контрабаса, ударных, гитары и фортепьяно заиграл «Нью-Йорк, Нью-Йорк». Гости захлопали в ладоши, но Арчер и бровью не повел.
— Послушайте… — Либерти встала на цыпочки, чтобы дотянуться до его уха. — Наверное, не все знают, что объект чествования — Верена, а не вы…
— После того как Верена превратилась из гадкого утенка в лебедя, Мэнди устроила в ее честь немало приемов. В четырнадцать лет она уже демонстрировала в Париже модели от кутюр, а в прошлом году добилась контракта с «Руба»…
— Добилась? — удивилась Либерти. — Разве это не дело рук Раша, так же как ее приглашение на роль? Кажется, все это собрание — еще одно подтверждение живучести непотизма[6].
— Манекенщицей и фотомоделью Верена стала благодаря отцовским связям, но успех в «Руба» — ее собственное достижение. Поверьте, никто не может диктовать Ширли Уэллс, кого нанять. Что касается Лейси, то эта идея, признаюсь, принадлежала мне. — Он взял с подноса два бокала с шампанским и подал один Либерти. — Похоже, вас это удивляет? — Он поднял бокал:
— За ваше расставание с излишней бдительностью! Лично мне ваше новое состояние больше по душе.
— А я была свято уверена, что это заслуга Раша…
Казалось, он наслаждался ее замешательством:
— Кто, по-вашему, убедил его этим заняться? Он боялся, что жена будет против, и я сказал, что возьму Мэнди на себя.
— А я-то трудилась над теорией Большого Заговора!
— Простите?
— Не важно. Вы перестанете меня уважать.
— А вот посмотрим!
— Одно из интервью навело меня на мысль, что Раш имеет отношение к самоубийству Монетт Новак — ведь оно так удачно расчистило путь для его дочери…
— Начать с того, что Раш страшно экономен, — возразил Арчер серьезно. — Он никогда не совершает необязательных телодвижений. Уволить Монетт Новак было бы проще простого, ведь Кит вовсе за нее не цеплялась.
Либерти перевела взгляд на стойку, у которой стоял, засунув руки в карманы, Раш Александер. Время от времени он улыбался словам немолодой собеседницы.
— Сегодня ваш партнер отдает должное ветеранам, — заметила Либерти.
— И правильно делает. Эта особа — одна из основных держательниц наших акций. Благодаря ему она не знает забот.
— Очень благородно с его стороны. Бедная моя теория заговора! Хотя, согласитесь, по поводу Раша трудно не строить догадки.
— Да… — Рейсом повернулся к высокой блондинке в ярко-красном шифоновом платье, перед которой толпа расступилась, как перед языком пламени, и протянул руки. — Сегодня ты само очарование…
