На следующий день испанцы достигли Чиауистлана — крупного города тотонаков, который располагался на высокой горе. В разгар беседы Кортеса со старейшинами в город прибыли сборщики налогов, присланные Монтесумой. Служители верховного правителя ацтеков прошли мимо испанцев, даже не удостоив их вниманием, и в гневе обрушились на вождей тотонаков за то, что они без ведома Монтесумы впустили испанцев в свои города. Вердикт сборщиков налогов был таков: тотонаки понесут строгое наказание, а для начала в качестве искупительной жертвы отдадут ацтекам двадцать юношей и девушек. Узнав об этом, Кортес стал подстрекать тотонаков к неповиновению, обещая свою защиту. Ободренные таким заступничеством, тотонаки осмелились на немыслимое — они схватили послов Монтесумы и заключили их под стражу. Тотонаки сами испугались собственной дерзости, но Кортес успокоил их и призвал свергнуть тиранию ацтеков. Чтобы продемонстрировать солидарность с тотонаками, он предложил выставить у здания, где содержались пленники, несколько караулов из испанских солдат. Ночью Кортес приказал тайно привести к нему двоих из пяти захваченных в плен. Их попросту развязали и тайно доставили к Кортесу. С помощью своих переводчиков Марины и Агилара, он представил себя их освободителем, заявив, что завтра будут освобождены и остальные пленники. Затем «беглецы» были незаметно переправлены в безопасное место. Оттуда они могли спокойно вернуться в свою столицу и передать Монтесуме, что Кортес питает чувство искренней любви и дружбы к повелителю Мексики… Это был в высшей степени искусный трюк, хладнокровно исполненный хитрым испанским конкистадором.
Утром Кортес в присутствии тотонаков наказал для вида «нерадивых» часовых, «по вине» которых был совершен «побег», и приказал надеть кандалы на остальных пленников. Пленников заковали и «для лучшей охраны»… перевели в лагерь испанцев. Тут, разумеется, им сразу была предоставлена свобода, и они вскоре тоже очутились в Теночтитлане.
Между тем Кортес распорядился, чтобы во все селения тотонаков были посланы гонцы с известием, что отныне тотонаки не подчиняются Монтесуме и не платят ему дани. Это вызвало всеобщее ликование. Народ вновь обрел надежду получить давно потерянную свободу. Конкистадор торжественно обещал тотонакам защищать их «до последней капли крови», но для этого потребовал стать под защиту испанского государства. Вожди племени согласились, ведь другого выбора не было: со дня на день можно было ждать карательные отряды Монтесумы. Кортес призвал своего нотариуса Диего де Годоя и распорядился составить пакт между испанцами и тотонаками.
Когда Монтесума узнал, что его послы схвачены и брошены в темницу, в нем проснулся отважный военачальник, каким знали его раньше. Он стал собирать войска, чтобы отомстить тотонакам за неслыханную дерзость. Но вскоре явились освобожденные Кортесом пленники и сообщили, кто их избавитель (о том, по чьему указу их схватили, они и не подозревали). Монтесуму вновь охватил суеверный страх перед бледнолицыми. Вождь ацтеков отменил карательную экспедицию и направил к испанцам новую делегацию с богатыми подарками. Воочию увидев, что гордые ацтеки не только не мстят Кортесу, но и заискивают перед ним, тотонаки окончательно уверовали в его сверхъестественную силу. Слава о благородстве бледнолицых быстро разнеслась среди тотонаков. Испанцев стали называть не иначе как «теотлес» — богами. Кортес являл в глазах тотонаков воплощение справедливости. Отныне все самые запутанные споры представлялись на суд Кортеса.
Тем временем испанцы совершенно неожиданно получили небольшое подкрепление. В гавань строящегося города Вера-Крус вошел корабль, прибывший с Кубы, с десятью солдатами, двумя офицерами и, что более всего порадовало Кортеса, двумя лошадьми. Ведь и без того малочисленная кавалерия испанцев потерпела урон: три лошади пали. А коннице, как справедливо предвидел Кортес, предстояло сыграть немалую роль в завоевании Мексики. От новоприбывших конкистадор узнал, что губернатор Кубы Веласкес отнюдь не примирился с фактом самовольного отплытия экспедиции. Губернатор готовил жалобу на Кортеса испанскому королю. И тогда вместо золота и почестей Кортеса ожидало суровое наказание и бесчестие, а может быть, и смертная казнь. Кортес понимал, что все его действия, начиная с самовольного ухода экспедиции, будут расценены при королевском дворе как череда тяжких преступлений. В то время как губернатор Кубы Веласкес был облечен всеми полномочиями, он, Кортес, по сути являлся самозванцем. Осознавая это, Кортес решил опередить Веласкеса, направив корабль с донесением о новых богатых землях, приобщенных к короне, самому Карлу V, а заодно просить его о разрешении действовать дальше. Рассудив, что самым лучшим для него адвокатом будет золото, Кортес убедил солдат и офицеров, чтобы каждый из них отказался от своей доли добычи в пользу испанского короля. И хотя далеко не каждый был согласен «добровольно» отказаться от золота, подчинились все без исключения. «Всем, конечно, было ясно, что первый подарок Его Величеству должен был быть значительным, а посему всем и пришлось согласиться на отказ, что они и закрепили своей подписью. Никто не увильнул», — пишет об этом Берналь Диас дель Кастильо в «Правдивой истории завоевания Новой Испании».
К щедрому подарку прилагалось несколько посланий. Первое из них написал сам Кортес, в котором красноречиво описал трудности, пережитые экспедицией, бои и сражения, которые пришлось выдержать. Второе письмо королю было от солдат и офицеров, в котором они на все лады восхваляли заслуги Кортеса и его преданность короне, умоляя монарха не лишать отряд доблестного военачальника. Солдатское письмо содержало и жалобы на Веласкеса, а также выражало просьбу утвердить Кортеса на посту капитан-генерала Новой Испании. Третье послание аналогичного содержания послал магистрат нового города. «Земля эта, — говорилось в нем, — столь же обильна золотом, сколь и та страна, из которой царь Соломон добывал этот металл для своего храма». Своим послом Кортес назначил Франсиско де Монтехо, всецело ему преданного и имевшего при дворе некоторые связи. В распоряжение этого конкистадора был дан самый быстроходный из кораблей с пятнадцатью матросами. Судно должно было идти в Испанию, минуя Кубу, чтобы не попасться на глаза Веласкесу.
Корабль Монтехо отплыл 26 июля 1519 года, а уже 30 июля обнаружилось, сколь зыбко то единодушие, которого как будто добился Кортес в своих рядах. Совершенно случайно, из-за трусости одного из участников, был открыт заговор. Заговорщики намеревались захватить каравеллу, отправиться следом за ушедшим судном Монтехо, перехватить его и доставить на Кубу Веласкесу. В ночь, назначенную для отплытия, заговорщики были схвачены и преданы военному суду. Двоих повесили, лоцману отрубили ногу, а остальных высекли. Заговор ясно показал Кортесу, как ненадежна его опора — солдаты и матросы. Неоднократно принимая под его диктовку «добровольные» решения, в душе они копили недовольство. Чтобы предотвратить возможность новых заговоров и отрезать все пути к отступлению, Кортес решил уничтожить все свои корабли… Такое решение казалось безумным, ведь каравеллы были для испанцев единственным средством связи с далекой родиной и, кроме того, представляли огромную ценность. Сам Кортес вложил в них все свое состояние, и не только свое. Но в создавшейся обстановке он считал уничтожение флота единственно верным шагом. Только осознание того, что возврата нет, может удесятерить наступательный порыв испанцев. Они должны знать, что без окончательной победы у них не будет шансов спастись. Спасение — только в движении вперед! Лишь такими необратимыми действиями можно исключить угрозу постепенного «рассеяния» войска или, хуже того, мятежа. С кораблей были сняты паруса, выгружены все припасы и оборудование, а сами суда были посажены на мель, где их вскоре окончательно разрушило прибоем.
Когда солдаты узнали о случившемся, вспыхнул открытый бунт. Но сейчас хозяином положения был Кортес. «Идти вперед, все время оглядываясь назад, — значит обречь себя на поражение, — говорил он. — Только беззаветная вера в успех дела принесет нам победу. Впрочем, трусы и малодушные могут и сейчас вернуться домой. Ведь одно судно уцелело. Пусть они отправляются на Кубу и там расскажут, как покинули своего командира и своих товарищей, и терпеливо ждут нашего возвращения. А мы вернемся, нагруженные мексиканским золотом!» Понятно, что никто не воспользовался предложением командующего: желающих расписаться в собственной трусости не нашлось. Кортес мог считать, что отныне все участники экспедиции — в его руках и он может больше не опасаться попыток вернуться и тем самым сорвать его честолюбивые планы. После уничтожения судов Вера-Крус приобрел для испанцев еще большее военное значение в качестве базы, куда в случае надобности можно было отступить, а также в качестве порта, через который они рано или поздно могли получить подкрепление из Испании. Кортес понимал, что для обеспечения безопасности базы здесь следует оставить отряд, который при необходимости защитит город. Для защиты Вера-Круса Кортес оставил около полутора сотен людей, включая больных, раненых и пожилых солдат. Лучшую часть своей армии — примерно четыреста человек — он конечно же повел с собой — к столице Мексики Теночтитлану.
