Батарея лейтенанта, сформированная всего три дня назад, была пополнена фактически одними доходягами, теми, кого врачи признали ограниченно годными. Из-за задержки с особым отделом Малинин не успел на формировку и получил то, что осталось. Радовало одно — восемь бойцов были из его старой батареи и сейчас они составляли костяк подразделения.
— У нас время подошло. Передай, меняем позицию, — отрицательно покачал головой лейтенант. Немецкие звукари работали очень продуктивно, и хотя в сплошной канонаде трудно засечь метки батареи, они умудрялись это делать.
— Есть! — козырнул боец, после чего снова приложился к гарнитуре рации. — Гвоздика, я Молот, отбой. У нас пересменка, уходим на два-ноль семь. Как поняли меня?
Количество стволов было так велико, что батареи менялись посменно, сейчас как раз первая батарея их минометной роты закончила передислокацию и была готова вести огонь. Несмотря на то что батарея была сформирована из слабосильных, в отличие от других частей, в ней было аж две машины на четыре миномета. Бойцы споро по салазкам погрузили минометы в кузова и, заняв свои места на ящиках с боеприпасами, уехали с позиций.
На дороге им часто встречались регулировщики и машины снабжения, что возили боеприпасы, проехав командный пункт они отъехали на полкилометра и заняли запасную позицию. Через сорок минут батарея снова открыла огонь по заявкам наблюдателей.
Проследив взглядом, как мимо КП проехали два больших грузовика с одним минометом на прицепе у каждой машины и одним в кузове, я посмотрел на чистое летнее небо, где шел воздушный бой пяти «мессеров» против шести «ишачков». Пока наши лидировали, сбив три «мессера». Проследив за дымным следом подбитого «ишачка», судя по всему, пилот решил посадить поврежденную машину, снова повернулся к командиру Второй бригады подполковнику Лазареву.
— Вы уверены в этом?
— Да, товарищ полковник. У меня самые свежие разведданные… Они начали.
— Хорошо. Раз понтонный мост наводят на вашем участке, то Третью маневренную группу я передаю вам. Согласуйте удар с оперативным штабом.
Идея нанести ответный удар зрела у меня уже четвертые сутки, с того момента, как разведка донесла о подходе дивизии. Свою идею я выложил Иванову, дав приказ подготовить операцию, которую назвал «Багратион», в кратчайшие сроки.
Суть операции была простой, за этой дивизией просто ничего не было, после двухдневного боя, как мы и рассчитывали, дивизия изрядно потеряла в людях и технике, хоть и оставалась все той же грозной силой. Ослабленной, но грозной. В общем, мы собирались пощипать тылы, насколько сможем. Именно поэтому я попросил у «Большой земли» как можно больше диверсантов, теперь они не полягут на подступах к Москве, кидаясь с гранатой под танки. Остановили они тогда прорыв, что уж говорить, но терять столь ценных спецов, очень не хотелось. Сейчас две сотни этих парней безобразничали на коммуникациях противника, мешая подвозу тылового обеспечения дивизии. Семь моторизованных групп с момента захвата территории я не расформировал, да и глупо это было, уничтожать получивших опыт и надежду к победе подразделения. Более того, я их еще и усилил, как людьми, так и техникой.
Понтонных мостов у нас не было, вернее были, но теми огрызками пользоваться было невозможно, вот я и решил использовать немецкий понтонный мост. Он сейчас как раз возводился под плотным артиллерийским огнем, вот немцы-то удивятся, как наши мажут, по живой силе на берегу попадают, а водяные столбы от разрывов ложатся совсем рядом с мостом. В штабе решили, что немцы, возможно, будут наводить мост рядом со старым, на месте обороны Первой бригады, там и дороги, и узко, да и вообще логично именно там. Поэтому-то позади Первой и были сосредоточены группы для прорыва и окружения дивизии, но немцы решили переправляться в другом месте. Как только командир Второй бригады доложил об этом, я сразу же выехал на место, пока штаб передислоцировал ударные группы.
Третья маневренная группа была усиленной, она состояла из штрафников, это они должны захватить мост и удержать плацдарм на том берегу, пока вводятся в бой ударные подразделения и Четвертая бригада, которая участвует в охвате и уничтожении дивизии.
— Вся артиллерия на вас. Перед штурмом нужно огненной метлой вымести тот берег, чтобы у штурмующих было меньше потерь, — командовал я, тыкая пальцем в карту. Там были отмечены позиции противника.
— Товарищ полковник, а когда вводить в бой танки?
— Полк введут после занятия вот этих высоток…
Возвращаясь в штаб, я вспомнил, как у самолета прощался с Мартыновым сегодня ночью. Комиссар пробыл у нас всего день, улетев следующей же ночью. Комиссия осталась и занялась своей прямой работой, изучением новой тактики применения подвижных соединений, комиссар же, получив то, что ему приказано, вылетел обратно.
— Передайте на вопрос обо мне одну фразу: всему свое время.
— Хорошо, но вы тоже должны понять, что все станет явным, и если вы Враг Наро…
— Бросьте, — отсмеявшись, отмахнулся я, — ваши подозрения беспочвенны. Я про другое. Хотелось бы, чтобы прислали человека компетентного, который не рубит с плеча. Гоголев, по-моему мнению, вполне компетентный товарищ.
— Я передам.
Отправив вместе с комиссаром документы по группировке и ближайшим планам, про будущее окружение Киева предупреждение было передано еще три дня назад, я отправился в штаб.
Прежде чем сесть в машину, подумал: «Если будет контакт, то наверняка пошлют Серегу, надеюсь, он оценит мою шутку со встречей с двойником».
Как ни странно, все получилось видимо, я единственный в нашей группе сомневался. Немцы, конечно, были опытными вояками, но они никак не ожидали от окруженцев такого фортеля. Ладно бы еще контратака, чтобы там мост уничтожить, но захватить его встречным ударом?! Чтобы пропустить по нему на территорию рейха около десяти батальонов мотопехоты со средствами усиления и танковый полк во фланг и тыл готовящейся к переправе наступающей дивизии?! Это верх наглости. А если учесть, что артиллерия, то есть вся или большей частью выбита, то шансы были велики. Особенно в том порядке, как назвал Иванов, «расходящейся рогаткой», где второе направление вспомогательное только в качестве заслонов, прикрывающих ударную группировку от немецкого удара с другого фланга и в тыл, а основная группировка ударила во фланг и частью обошла с тыла, массированно используя артиллерию и авиацию. Все мотогруппы сейчас добивали остатки дивизии. Я ввел в бой последние резервы, отдельный танковый батальон, вооруженный Т-34 и КВ, и последнюю стрелковую бригаду. С этими танками нам повезло, когда мы заканчивали зачистку захваченных территорий, то обнаружили два десятка новеньких «тридцатьчетверок» и пятнадцать КВ на сборном пункте. Немцы их захватили на пандусах грузовой станции, снять с эшелонов их успели, но перегнать и передать в сорок первую дивизию не смогли. Опытных танкистов, знающих эти машины, у меня не было, но подобрать экипажи было нужно. Тут нам помог «Воздушный мост», мы получили не только экипажи, имеющие хоть какой-то опыт, но и дизельные двигатели, по несколько штук на танк. Пока мы готовились, они тренировались. Я часто появлялся на полигоне, помогая где советом, где неосторожно оброненным словом, к концу танкисты считали меня одним из своих. Понятное дело, все те болячки, что помнил у танков, я успел упомянуть. Дальше работали инженеры.
Танковый батальон уже успел получить хоть какой-то опыт боевой стрельбы и передвижения подразделениями, в бою с дивизией, там его хоть и использовали как подвижные артиллерийские засады, но опыт есть опыт. Радиофицировать немецкими радиостанциями мы тоже их успели. Батальону совместно с бригадой главное было дойти до назначенного места и перекрыть отход остатков пехотной дивизии противника, а после того как все кончится, немедленно вернуться назад. Понятное дело, в прорыв по коммуникациям противника мотогруппы пойдут на трофейных легких танках, уж их-то изучить и освоить успели; как ни странно, у нас их было большинство. В общем, этот батальон был у меня тузом в рукаве, главное натренировать экипажи и командиров в боевом слаживании. Опыт засад у них уже был.
Приложив платок к ране на виске, я попытался остановить кровь.
— Как же вы так, товарищ полковник? — засуетился рядом начальник моей охраны, лейтенант Старцев.
— Кто же знал, что мы не всю артиллерию у немцев выбили, — пробормотал я. Мощные разрывы продолжали вставать как на берегу, так и в воде, ладно хоть попаданий в понтоны пока не было. Только одна из машин от близкого разрыва загорелась, ее как раз сейчас в воду сталкивали, да я получил по касательной осколочную рану. Медик взвода начал накладывать повязку.
У меня была мысль, что могут быть неприятности, поэтому и приказал во время прорыва, чтобы над переправой постоянно висело звено загруженных бомбами штурмовиков. Вот и сейчас три «чайки», определившись, откуда бьют гаубицы, деловито поползли в глубь немецких позиций, туда, куда уже ушли наши моторизованные группы.
