— Но Женевская конвенция?.. — начал было кабатчик.
— Германия ее первая нарушила, издав план «Ост». С этого момента Женевская конвенция против немецких солдат не применяется, — ответил сержант и, достав из кармана широких галифе насколько листков, бросил их на ближайший стол.
Первый камешек в огород Геббельса был брошен, в листовках были подробно описаны как сам план, так и его жуткое исполнение прихлебателями немцев — поляками, финнами, литовцами и румынами, а также возмездие, что они получили.
Кабатчик, встав рядом с тридцатилетним ефрейтором честно все переводил. Заметив, что солдаты хмурятся, русский сержант улыбнулся и, разведя руками, произнес:
— Вы станете калеками, но останетесь в живых, подумайте о будущем. Германии понадобятся мужчины… Жаль!
Молодой солдат бросился на ненавистного русского, мало того что он оказался из ненавистной расы азиатов, так еще и такие слова говорит.
Раздался выстрел; выкинув пустую, испускающую дым сгоревшего пороха гильзу на пол, стоявший позади сержанта боец снова щелкнул затвором винтовки.
— Пулю в колено, — произнес вдруг кабатчик.
— Что?
— Пан ефрейтор выбрал пулю в колено, — повторил кабатчик.
— Хорошо, — улыбнулся сержант, — передай ему. Когда мы будем в Берлине, встретимся. Хлопков!
Рыжий боец от бедра выстрелил в немца, с криком тот упал на пол, схватившись за колено.
— Я медик, я помогу! — крикнул подскочивший фельдшер.
— Хорошо, ловите, — кивнул сержант, кинув медпакет.
Через открытую дверь на площади слышалась гармошка и молодой голос громко и задорно выводил:
По плачущей земле, не чуя сапогов,Наш обескровленный отряд уходит от врагов,Питаясь на ходу щавелевым листом,Ночуя в буераке под калиновым кустом.Нам отдохнуть нельзя — бегом, бегом, бегом!А наши якобы друзья засели за бугромИ смотрят, как нас бьют, не отрывая глаз.И только длинные дороги полностью за нас!Вытри слезы, отдохни немного, я советская дорога.Отходи, а я тебя прикрою грязью да водою.Но по уши в грязи, в воде до самых глаз.Через какой-то срок враги опять нагнали насИ бьют еще сильней, вот-вот и порешат.Но лютые морозы к нам на выручку спешат!Отдохни, утри горючи слезы, мы советские морозы.Заморозим, заметем тоскою, поманив Москвою.Природа на войне нам как родная мать.Но есть время хорониться, а есть время наступать.И вскоре объявились мы во вражьих городкахИ стали все крушить в ответ, разбили в пух и прах!Порвали на куски, размолотили в хлам!И, добивая, объясняли стонущим врагам:Запомните загадочный тактический прием —Когда мы отступаем — это мы вперед идем!..[1]
— Проходите, товарищ Мартынов. Товарищ Сталин ждет вас, — произнес Поскребышев.
Подойдя к двери, глубоко вздохнув, комиссар положил ладонь на ручку двери и, чуть помедлив, потянул ее на себя.
— Здравствуйте, товарищ Сталин, — громко поздоровался Мартынов, войдя в кабинет.
— Здравствуйте, товарищ Мартынов. Присаживайтесь.
Сам Сталин стоял у секретера и что-то изучал в открытой папке. Минут пять длилось молчание. Закрыв папку и убрав ее в один из отделов секретера, Сталин подошел к своему креслу и приказал:
— Докладывайте, товарищ Мартынов. Что за человек этот Демин.
— Он без сомнения наш, возможно бывший. Возможно, действующий сотрудник. Слишком многих знает, и товарища Гоголева и вас.
— Меня? — удивленно приподнял брови Сталин.
— Мы с ним общались несколько часов, в наших разговорах мы несколько раз касались ВАС, в некоторых моментах я ясно понял, что он вас знает лично.
— Вы изучили фотографии?
— Да, я изучил фотографии всех действующих сотрудников, с кем общался Гоголев, также уволенных и арестованных, там его нет. Когда мы прощались, я намеком сказал что если он Враг Народа, то мы можем простить его.
— А он что?
— Засмеялся, товарищ Сталин.
— Действительно, наш.
— Демин просил передать вам вот этот конверт. Его не вскрывая проверили наши специалисты. Он чистый, по словам Демина, там его удостоверения, по прощупыванию это действительно так.
— Что он сказал, когда передал его, — поинтересовался Сталин, взяв конверт.
— Что это не ответ, а еще вопросы, товарищ Сталин, — четко ответил Мартынов.
— Да? Интересно.
Достав из ящика нож для резки бумаги, Иосиф Виссарионович вскрыл конверт. Из него выпали на стол два красных удостоверения и небольшая белая пластина, заплавленная в какой-то прозрачный материал с зажимом в углу.
— Действительно, появились вопросы, — после минутного изучения произнес Сталин. Больше всего его заинтересовало удостоверение, где четко было написано, что данный сотрудник является прямым порученцем Сталина Иосифа Виссарионовича, и дата выдачи. Август тысяча девятьсот сорок первого года. Переливающаяся разными цветами картинка герба СССР, цветное фото тоже привлекло его внимание.
Сняв трубку телефона, Сталин произнес в микрофон:
— Вызовите ко мне товарища Берию. Срочно.
После уничтожения дивизии прорвались из колечка единицы, ударные группы ушли вперед. Их основная задача — захват тыловых баз и складов. Уничтожение всего, что мы не сможем вывезти. Авиация сейчас работала по всем узловым станциям, до которых можно было дотянуться, взрывая не только железнодорожные пути, но и автомобильные мосты. Работали они по всем направлениям, как только я получил известие, что с фронта перебрасывают боевую авиацию, то дал команду уничтожать бомбардировками и их. Бомбили стоянки самолетов, палатки с личным составом, взлетную полосу. «Ишачки» пока справлялись, хоть у меня их был и полный полк в шестьдесят машин, после захвата территорий мы нашли много техники на пунктах сбора, как целой, так и поврежденной. С летными специалистами тоже проблем не было после освобождения военнопленных. Моторизованные группы продвинулись в глубь территорий на сто и больше километров, взятых с ходу населенных пунктов уже числилось за сорок, я это в сводках узнал. Под охраной броневиков, а также и танков целые автоколонны захваченного имущества вывозились к нам. Это хоть немного, но даст продлить время на удержание «Свободной земли». Да, наконец информацию о нас объявили по радио, миллионы советских граждан слушали сводки Совинформбюро о героической обороне и встречном уничтожении пехотной дивизии противника. Не понимаю, зачем это нужно, но захваченные трофеи были перечислены чуть ли не до гайки, даже те, что мы захватили в Польше и сейчас вывозим, тоже не раз упоминались. На мои возражение комиссар ответил, что так надо. Людям надо, народу.
Подлетом боевой авиации противник не ограничился. Да, он был ошарашен подобной ситуацией, но отреагировал неприятно быстро. Авиаразведка группировки на «юнкерсах», несла потери от высотных истребителей, тут к нашему удивлению, как ни абсурдно это было, немцы вовсю использовали наши же МиГи-3, разведка доложила о ночных, а иногда и дневных перемещениях к нашей границе войск противника. И их было много, перевес будет в три, а то и в четыре раза. Против сорокатысячной группировки наших войск немцы выставляли более ста тридцати тысяч своих.
Пять дней, что дал нам противник покататься по их тылам, истекали, я отдал приказ вернуть три из семи групп на базу. Остальным велел затаиться в больших лесных массивах, мне они еще были нужны.
— Присаживайтесь, товарищи, — произнес Сталин, когда трое мужчин в командирских френчах вошли в его кабинет.
Первым из них был Лаврентий Павлович Берия, он спокойно прошел к стулу, что находился ближе всего к Сталину, спокойно сел и открыл папку, которую принес с собой. Еще двое были командирами. Один, комиссар госбезопасности Гоголев, другой дивизионный комиссар Мартынов. Последовав повелению Сталина и примеру наркома, они тоже заняли места за Т-образным столом.
— Начинайте вы, товарищ Мартынов. Начните с момента, как вы покинули группировку наших войск на «Свободной земле».
У комиссара тоже была папка; открыв ее, он взял первый лист и начал доклад:
— После захвата территорий встала проблема переварить то, что они захватили. Объем захваченного как немецкого, так и отбитого обратно советского имущества составлял огромное количество. Тут Демин поступил по своему, слегка нелогично, но правильно. Он создал тыловые подразделения сверх штата, как для армии. В тот момент число освобожденных пленных числилось около двадцати тысяч, причем сорок процентов из них были служащие именно тыловых подразделений. Тут надо отметить организационные способности полковника Иванова, который согласно приказу Демина организовал тыловые службы сверх штата. В тот момент группировка войск, численностью едва доходившая до корпуса, имела тыловую службу как для армии — это очень помогло в дальнейшем. Одни только бесперебойные поставки имущества чего стоят как на вывозе, так и по отправке на боевые позиции. После того как Демин отправил на зачистку приграничных окрестностей моторизованные группы, разведчики капита… извините, майора Меньшикова выполняли специальные задания. Они не только освободили лагеря, до которых смогли дотянуться вне территорий «Свободной земли», увеличив численность группировки до сорока восьми тысяч бойцов и командиров, но и занялись своей прямой обязанностью. Они уничтожали железнодорожные и автомобильные мосты, уничтожали полотна железной дороги. Взрывчатки было мало, и они согласно приказу поступали просто, на стыках рельсов разводили костер и ехали дальше. Так были повреждены до сотни километров дорог. Взрывчатку использовали, как это ни странно, на обычных дорогах, они с помощью подрываемых снарядов и другой взрывчатки взрывали перекрестки дорог, особенно в узких местах чтобы не объехать; это существенно впоследствии снижало продвижение противника. Минировали броды, при возможности уничтожали подрывами и их, на середине или у берега брода получались большие воронки, скрытые водой. Именно из-за этого немецкие войска вместо пяти предсказанных, сосредотачивались девять дней. Тут Демин время выиграл.
