— Сууупер!
Катаю тюленя, совсем потеряв счет времени, а потом Савка снова просится на лед.
— Только мои руки не отпускай, — предупреждаю заранее.
— Сам…
— Сав, нет. Потихонечку!
И все же он отпускает мою ладонь. Нарочно, конечно же! Желание прокатиться самостоятельно берет верх над словом «нельзя».
— Сава!
Сердце замирает и пропускает удар.
Поздно.
Грациозно проехавшись вперед, начинает падать. Вот прям в последний момент успеваю поймать и потянуть на себя.
Заваливаюсь на спину, а не на бок, как рекомендуют. Это единственный вариант стать для Савки своеобразной подушкой и уберечь от болезненного удара.
— Сказала же, не отпускать! Ну что за вредина! — ворчу, медузой распластавшись на холодном льду.
Лежащий на мне Савелий звонко и заливисто хохочет. Не плачет, уже хорошо.
Облегченно выдохнув, смотрю на переливающиеся огоньки.
— Красиво, да, Савка?
— Угу. Мы в сказке, Да…ша?
— Да…
— Ты принцеееесса.
— Куда мне, что ты…
— Вы долго морозить почки собираетесь?
Этот голос мгновенно, что называется, спускает с небес на землю.
— Яяян! — радостно вопит Савелий, срывая горло. — Яяян!
— Погоди. Давай аккуратно встанем.
Поморщившись, поднимаюсь. Сначала сама, а потом и ему помогаю.
— Нееет. Стоять! Медленно и со мной. Либо садись на тюленя! — делаю серьезное лицо.
Савка недовольно пыхтит, но инструкциям подчиняется. Пока добираемся до бортика, дважды чуть не падаем. Все из-за того, что мальчик перевозбужден из-за появления своего крестного.
— Яяян!
И откуда он тут?
— Привет, Чиполлино! — Ян дергает Савелия за бубон-луковичку.
— Гыыы.
Вскидываю руку с часами.
Почти девять! Ничего себе!
Начинаю скрупулезно перевязывать съехавший набок шарф. Очень это сейчас важное и необходимое занятие.
— Почему не слушаешься? Возомнил себя Евгением Плющенко? — ругает мелкого Ян.
— Пьююющенко! — снова хохочет Беркутов-младший, обнимая его за ноги.
Прохожу мимо них.
— Пьющенко у нас Рома. Пошли переобуваться, Чудик, а то нос от мороза отвалится.
— Не отваааалится!
В раздевалке довольно многолюдно. Ныряю в рюкзак, выкладываю на скамейку барахло, лежащее сверху, достаю расческу. Прочесываю волосы и, соорудив на голове пучок, быстро закидываю все назад.
Ян сам справляется с ребенком. Они заняты друг другом, поэтому я спешу снять коньки, влезть в свои сапоги и поскорее выбраться оттуда.
Да вот, к несчастью, натыкаюсь на Рому, поджидающего нас снаружи.
— О, Дашкет, накатались?
— Да.
— Блин, спасибо тебе от души! — благодарит, улыбаясь.
Только вот у меня от этой улыбки будто удавка на шее затягивается. Вспоминается то, что случилось два года назад, и снова о себе напоминает глубокая обида.
— Мне пора, — обхожу его справа.
— Подожди, я отвезу тебя.
Еще чего не хватало.
— Я сама доберусь, — направляюсь к выходу.
— Даш, ну так не пойдет.
— Да…ша! Да…ша! — доносится до меня встревоженный голос Савелия.
Черт… Не успела.
Останавливаюсь и поворачиваюсь. Не убегать же опять в самом деле?
Маленький Плющенко со всех ног мчится ко мне. По-другому и не скажешь.
— Да…ша, ты кудааа? — врезается в меня и поднимает голову.
— Мне надо домой, зай, — приседаю.
— Вмееесте.
— Нам не по пути.
— Да…ша.
— Ты доволен? Понравилось кататься на коньках? — дотрагиваюсь указательным пальцем до его покрасневшего носика.
— Ооочень!
— Ну хорошо. Тогда пока на сегодня?
Хочется расстаться на позитивной ноте, но, похоже, не получится. Савелий снова расстроен.
— Да…ша… не… не уходи! — бросается мне на шею.
— Не капризничай, — прошу, поглаживая его по спине. — Иди к ребятам.
Не без усилий отодвигаю от себя хнычущего парнишку.
— Ну, Сав…
Прямо сердце разрывается, честное слово. Не стоило мне с ним сюда ехать. Только хуже сделала.
— Хватит реветь, Савелий, — раздается прямо над нами.
Мелкий приглушенно сопит.
— Все, прекращай, — начинаю целовать его мокрые щечки, и в итоге уже через минуту он улыбается.
— Да…ша.
— Давай, пойдем-ка, брателло, — Рома берет мелкого за руку и тянет за собой.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Тоже встаю, собираюсь уйти, но Ян хватает меня за пуховик.
— Что ты…
Приходится все-таки поднять на него глаза. И, клянусь, лучше бы я этого не делала…
Если бы можно было уничтожить одним взглядом, я точно была бы уже мертва.
— Ты уронила, — цедит сквозь зубы. И вроде обманчиво спокоен, а ноздри раздуваются как у быка на кориде.
Опускаю глаза, и мои щеки моментально вспыхивают пожаром стыда и смущения.
Прозрачный пакет из аптеки… Должно быть, выпал из рюкзака.
Аскорбинка. Тест.
Твою же…
Он за меня все озвучивает. Совсем не литературными словами.
— Предохраняться не пробовала?
Его хлесткие слова будто пощечина.
Вскидываю на него гневный взор и выдираю злосчастный пакет из его рук.
— Степень ответственности вообще не осознаешь? — осведомляется таким тоном, что кровь стынет в жилах.
— Отпусти… меня, — требую зло.
— Такой тупой залет, Даша.
Прищуриваюсь. Сколько яда и ненависти в этой фразе.
Значит решил, что я… беременна?
Смеюсь, наблюдая за тем, как его ломает и корежит от одной только мысли об этом.
Идиот.
Качаю головой и резко выдергиваю руку.
— Мы не закончили… — опять не позволяет уйти.
— Да…ша. Яяяян! — фоном звучит Савелий.
— Серьезно? — вскидываю бровь. — Не закончили? Ты в своем уме, Абрамов? Совсем рехнулся?
— Где были твои мозги? — стискивает мою руку до боли. — Одно дело спать с ним и совсем другое…
— Ты решил меня воспитывать? — ошарашенная, перебиваю, тяжело дыша.
— Да…ша! Яяян!
Мальчишка громко плачет.
— Дура, ты хоть представляешь, что такое дети? — выплевывает он.
— Отстань от меня! Отпусти! — толкаю его в грудь.
— Да…ша! Яяяян!
— Отпусти сказала!
Наверное, в тот самый момент, когда Савелий затихает, мы и останавливаемся.
— Ян… Ян!
Голос у Романа крайне испуганный.
Синхронно поворачиваемся в его сторону, и внутри меня все обмирает.
Савка.
Наш маленький Савка лежит на земле…
Глава 46. Даша плюс один
ЯнКогда я закрываю дверь за своей спиной, стрелка часов уже переваливает за полночь.
В квартире темно. Холодно. Пусто.
Папаша недавно съехал к себе, и все стало как раньше… Наконец-то.
Вешаю связку ключей на крючок, снимаю куртку и разуваюсь. Не включая свет, прохожу в гостиную. Заваливаюсь на диван, пялюсь в потолок, медленно выдыхаю и устало потираю глаза.
Савелий опять всех напугал. Очередной приступ, паникер-Рома, Арсеньева в слезах и толпа глазеющих зевак.
Доорались. Кто же знал, что мелкий так разнервничается, наблюдая за нами. Я виноват в том, что у меня даже и мысли не возникло на этот счет. Виноват в том, что не смог сдержаться. Виноват в том, что сразу не среагировал на его встревоженный голос.
Савку по рекомендации врача в больнице продержат еще дня три минимум. Это всегда происходит. Жизненно важные показатели должны прийти в норму, тогда отпустят. Собственно, так и существуем. Каждый день как последний… Причем с самого его рождения.
Рома думает, что ему одному страшно. Но это не так… Я чертовски боюсь за Савелия. Всякий раз. Просто понимаю, что моя холодная голова и умение держать себя в руках — это то, что необходимо в подобных ситуациях. То, что нужно мальчишке в эти моменты. Потому что семейка у него та еще. Ромкины предки чересчур кипишные и нервные. Да и сам он такой. Всю больницу на уши сегодня подняли.
Савка тоже боится. А еще мой маленький боец очень устал… Немой вопрос, застывший в его глазах, убивает. Он будто молча спрашивает: «Это все, Ян, или еще нет?».
