Ян, при всех нюансах, на наркомана точно не похож.
— Неее. Серьги в ухе вроде нет. Да и не особо он черноволосый и кучерявый, — задумчиво произносит она.
Да, Катя и описание — параллельные вселенные.
Поднимаюсь со стула.
— Короче попросил, чтобы ты спустилась. Фюрер его наверх не пускает. А! Он еще с дитем. Страшненький такой пацанчик. Больной по ходу.
— Савка не страшненький, он очень даже милый, — громко хлопаю дверцей шкафа и скидываю тапки.
Значит, все-таки Ян…
Зачем пришел? Разве я не ясно выразилась? Придется повторить.
Накинув куртку на плечи, выхожу из комнаты, нарочно проигнорировав вопрос Катьки про добавку. Ей только волю дай — она всю сковороду навернет без зазрения совести, а скоро Вершинина явится с очередного кастинга. По-любому голодная… Мы хоть и не общаемся, но лично мне, ужином поделиться не в тягость.
Спускаюсь по лестнице и молча прохожу мимо ворчливой комендантши. Застегиваю молнию, накидываю капюшон. Уже на улице замечаю стоящую неподалеку машину Беркутова, а потом и его самого.
Не скрою, вздыхаю с неким облегчением. Уж лучше он, чем Ян. Хватит и того, что мои мысли постоянно возвращаются к нашему последнему разговору.
— Привет, Дашкет, — здоровается со мной как в старые-добрые времена.
— Здравствуй, Рома.
Подхожу ближе.
Теперь понимаю, о чем говорила Катька. Беркутов и впрямь очень плохо выглядит: бледный, какой-то измученный. В свете фонаря синяки под глазами кажутся просто жуткими.
— Тут меня один юнец достал. Заладил Даша, Даша. Ничего не могу поделать, — открывает заднюю дверь и помогает Савелию выбраться из машины. — Иди. Вон твоя принцесса.
— Да…ша! Да…ша! — радостно повторяет мальчуган.
Шаткой походкой добирается до меня и неожиданно крепко обнимает за ноги.
— Привет, Савелий, — растерявшись, смущенно бормочу я.
— Да…ша, ты убежааала от нас. Я искааал тебя, но не нашел.
Приседаю на корточки.
— Как дела? — поправляю смешную шапочку со смайликом.
— Плооохо, — признается он, касаясь пальчиками моего лица. — Яяян где? Рооома злой.
Откуда же мне знать, где Ян.
— Ой да не гони, Сав, нормальный я, — отзывается Беркутов.
— Не друуужит со мной, — шепчет мальчик мне на ухо. — Не люююбит уже.
— Больше двух говорят вслух, — недовольно бросает Рома.
— А мы… ничего, — краснея, забавно оправдывается Савелий.
— Слушай, Даш, ты очень сейчас занята? — устало выдыхает парень, запуская ладонь в волосы.
— Нет. А что? — спрашиваю настороженно.
— Случайно не умеешь кататься на коньках?
— Конь…ки! Конь…ки, — тут же принимается громко повторять Савка.
— Да тише ты, хватит уже горланить! — недовольно срывается Рома на мальчугана.
И впрямь какой-то несдержанный сегодня.
Савелий покорно замолкает и понуро опускает голову, однако я все равно успеваю заметить, что в его глазах заблестели слезы.
— Я умею кататься на коньках, — спешу ответить.
— Всю душу из меня вытряс. Увидел из окна. Три дня уже требует Яна и каток! Только первый опять пропадает со своими новыми друзьями, а у меня на передвижения по льду терпения точно не хватит. Короче, если я Вас отвезу, сможешь пару часов поразвлекать Савку на катке? — выдает сплошным, сбивчивым монологом. — Не понял… Ты че ревешь, Савелий?
Заметил наконец!
— Сав…
Мальчишка демонстративно отворачивается, прижимаясь к моему животу.
Мне становится очень его жалко. Такое милое, детское желание — покататься на катке. Неужели сложно его исполнить?
— Перестань. Иди сюда, — зовет его Рома, но тот лишь сильнее за меня цепляется. — Блин… Ну че ты как маленький!
— Он и есть маленький, Ром. Савелий, не плачь, — аккуратно отодвигаю его от себя. — Сейчас я переоденусь и вернусь. Поедем смотреть новогоднюю Москву и обязательно научим тебя кататься на коньках!
— Прааавда? — сопит мокрым носом, округляет глазки и улыбается сквозь слезы.
— Правда, зай. Иди в машину. Я сейчас…
Он послушно топает к «Лексусу».
— Сможем по пути заехать в аптеку? Мне нужно кое-что купить.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Конечно. Ты мой спаситель, спасибо, что согласилась, — Беркутов смотрит на меня с искренней благодарностью.
— Только из-за Савелия, — нахмурившись, пожимаю плечом.
Странно все это, но вот как поступить иначе? Зарекалась не иметь общих дел с этими двумя. А вон оно как в жизни бывает…
— Я сначала вообще не понял, о какой Даше речь. Несколько дней только про тебя и говорит. Капец как быстро привыкает к людям.
Под ребрами разливается тепло. Значит, я понравилась Савелию. Это приятно.
— Чей это ребенок, Ром? — все же имею наглость спросить. — Прости, но Савелий твердит папа-Ян и это…
Беркутов смеется.
— Да это я ляпнул недавно, вот он и повторяет. Конечно Ян — папа, только крестный, — поясняет тут же.
Ну вот, немного разобрались.
— Савка — мой брат. И Даш, — его лицо становится серьезным, — о его существовании знают только самые близкие люди. Теперь ты в их числе…
* * *
— Когда мы крестили Савелия, Яну было четырнадцать, — рассказывает Рома, пока мы движемся по шоссе.
Я ни о чем не спрашивала, но раз уж он начал этот разговор первым…
— Почему именно Ян стал крестным? Сам ведь по сути был подростком. Разве так можно? — озадаченно на него смотрю.
— Можно, — кивает. — Предки обговаривали этот вопрос со священником.
Хм… Я всегда думала, что только совершеннолетний имеет право стать крестным.
— Понимаешь, Даш, — включает поворотник и осторожно перестраивается в левый ряд. — А кто, если не Абрамыч? Ян охотно возится с Савелием с самого его рождения. Стыдно сказать, но даже я не уделяю брату так много времени…
Задумчиво смотрю в окно.
Абрамов — настолько противоречивая личность, что даже слова какие-то трудно подобрать. Он, как лабиринт из «Сияния» Кинга. Привлекает и пугает одновременно. Так и кажется, что пройдя вглубь несколько шагов, потом не выберешься…
— Ян обожает нашего Чудика и, в отличие от меня, до хрена чего умеет. Не боится всяких там экстренных ситуаций. Всегда знает, что делать. Как медсестра со стажем, — хохотнув, качает головой.
— Часто Савелий с ним бывает? — рассматриваю мелькающие здания, украшенные подсветкой.
Странная у нас выдается беседа, но лучше уж так, чем гнетущая тишина, в которой мы ехали на протяжении получаса.
— Вообще, да. Предки доверяют Яну как себе и даже больше. Летом Савка гостил у него целый месяц. Потом к осени ему стало хуже и Кучерявый полетел с ним в Германию к нашему новому врачу. У него есть доверенность.
— А твои родители? — вырывается непроизвольно.
«Гостил у него целый месяц», «полетел с ним в Германию», «у него есть доверенность».
Я в шоке, если честно. Полностью повесить ответственность за больного ребенка на молодого парня. Да еще и в столь сложный период…
— Мой отчим постоянно в работе, оставлять бизнес нельзя, хотя ради Савелия Сергей частенько на это идет, — поясняет Беркутов, глядя в зеркало заднего вида. — Матушка сейчас занята младшим, он у нас совсем еще мелкий. Ну а от меня, как ты поняла, толк сравнительно небольшой.
Пока картина так себе. Но вспоминается тот факт, что семья скрывает ребенка.
— Ян помогает, как может, и с ролью крестного справляется на отлично. Я бы точно так не смог.
Фыркает.
Что ж. Похвально. И очень неожиданно… Папа-Ян — то еще откровение.
— Правда с тех пор, как Кучерявый начал работать, Савка стал видеться с ним гораздо реже. Это очень его расстраивает. Мелкий постоянно плачет, капризничает и ноет. Блин, какого он так медленно едет? — нетерпеливо сигналит водителю мазды.
— Ян работает?
Скрыть удивление не получается.
— Яяяян, мой Яяян, — заводит с заднего сиденья Савелий, не отрываясь при этом от просмотра мультиков, которые включил ему брат.
