за твоей больной бабушкой, ты, черт возьми, не знаешь, чем себя занять!
— Дорогая, почему ты раньше ничего нам не сказала? — ужасается Летиция. — Как можно было молчать о таком? Это же насилие! За это можно посадить человека за решетку!
— Меня запугали, — издает тихий всхлип Наталия. — Тот тип ведь сказал, что если я раскрою рот, то он закопает меня где-нибудь в лесу. А я не хочу умирать!
— Это не повод молчать! Преступники специально запугивают жертв, чтобы те молчали и покрывали их делишки. Что бы он тебе ни сказал, ты была обязана рассказать обо всем. Ты могла рассказать обо всем своему отцу. Он немедленно принял меры и сообщил мне. Я бы тут же бросила все свои дела в Мехико и прилетела сюда. Нашла бы что сказать твоей бабушке и села бы на первый же самолет до Нью-Йорка.
— Я не хотела вас расстраивать! Не хотела, чтобы вы переживали за меня. Клянусь, мамочка, я не хотела, чтобы все так случилось.
— Но это, черт возьми, СЛУЧИЛОСЬ! — переходит на крик Энтони и бьет кулаком по столу так сильно, что Наталия с широко распахнутыми глазами слегка вздрагивает. — СЛУЧИЛОСЬ, ЧЕРТ ВОЗЬМИ!
— Папа, пожалуйста…
— Неужели ты считаешь, что позволять какому-то больному подонку трогать тебя за приличные и неприличные места, — это нормально? Да еще и раздевать как какую-то грязную проститутку, которая спит со всеми подряд без разбора. Мне думать противно, что моя дочь… МОЯ собственная дочь вела бы себя как проститутка и стояла совсем голая перед ЧУЖИМ МУЖИКОМ!
— Я не проститутка! — со слезами и отчаянием громко заявляет Наталия. — Никогда не раздевалась перед всеми подряд! Тот тип сам оставил меня без ничего! Неужели ты мог подумать, что я сделала бы это по собственной воле?
— Я уж не знаю, чего от тебя ожидать! Наверное еще осталось подкинуть нам с матерью нагулянного ребенка! Тебе тогда ОЧЕНЬ крупно повезло, что этого гада спугнула полиция. ОЧЕНЬ ПОВЕЗЛО! А иначе ты точно была беременна его ребенком! Сейчас ходила бы с огромным животом, бегала по врачам и покупала детские вещи! А если бы ты не забеременела от той твари, так он бы точно убил тебя. И полиция искала бы твой труп, черт знает, где!
— Я пыталась вырваться и убежать! — издает громкий всхлип Наталия. — Но он и его дружки быстро догнали меня!
— А надо было не убегать от этой твари! Надо было СИДЕТЬ ДОМА и ждать МЕНЯ! Вместо этого ты где-то шлялась и дорого поплатилась за свою безалаберность. ОЧЕНЬ ДОРОГО!
— Но, папа!
— Наталия, тебе двадцать пять лет! ДВАДЦАТЬ ПЯТЬ! Взрослая девушка, которая в твоем возрасте уже либо чего-то добивается в карьере или выходит замуж и рожает ребенка! Однако ты ведешь себя как маленькая, безалаберная девчонка! Ты всегда относилась к жизни слишком просто и считала, что у тебя всегда все будет хорошо, ибо твои мама с папой оберегали тебя и старались обеспечить твое хорошее будущее, работая в поте лица лишь ради тебя. Мы растили тебя как принцессу и давали тебе все, что ты просила. Захотела учиться в университете — оплатили обучение. Решила путешествовать по миру — покупали билет и бронировали отель. Увидела что-то красивое в магазине — дали деньги и сказали: «Покупай!». У тебя было все! Однако правильно говорят, что человека нельзя слишком сильно баловать. Сейчас я понимаю, что мы перестарались.
— Нет, папуля, не говори так, — со слезами на глазах качает головой Наталия. — Прошу тебя…
— Наверное, мы зря позволили тебе вести столь праздную жизнь и жить за наш счет. Надо было заставить тебя идти работать и самой зарабатывать деньги на жизнь. Чтобы ты была хоть чем-то занята, научилась ценить каждый цент и наш с матерью труд. И перестала шататься черт знает где и развлекаться с мужиками. Мы были слишком мягкими к тебе, и вот, чем это закончилось! Наша дочь стала безответственной эгоисткой, не думающая о последствиях и считающая, что все за нее сделают!
— Это неправда! Я не эгоистка! — Наталия резко мотает головой и переводит слезный взгляд на Летицию. — Мама, ну скажи что-нибудь! Почему ты молчишь? Почему папа считает меня такой ужасной? Это ведь совсем не так!
— А что я могу сказать? — округляет глаза Летиция. — Извини, Наталия, но твой отец говорит правильные вещи. Твой поступок был безответственным. А мы с Энтони перестарались с хорошим отношением к тебе.
— Я знаю, что совершила огромную глупость и повела себя ужасно. Но это вовсе не значит, что я плохая.
— И ты дорого заплатила за свою глупость, — немного сухо говорит Летиция. — Это еще очень хорошо, что та сволочь оказалась сообщником Майкла МакКлайфа. Тебе крупно повезло, что он ответит не только за то, что помогал тому типу, но еще и за попытку изнасиловать тебя. А что было бы, если бы тот тип не имел к этому Майклу никакого отношения? Разгуливал бы на свободе, как ни в чем не бывало? Нашел бы еще пару жертв и изнасиловал их? А если бы он вновь встретил тебя и уже точно изнасиловал? Или, прости, господи, убил бы?
— Но тогда я не знала, что этот тип связан с Майклом! — со слезами говорит Наталия. — И подумать о таком не могла! Узнала об этом лишь тогда, когда я увидела его среди тех людей, которые работали на того типа.
— Да какая, черт возьми, разница, кто на кого работал? — закатив глаза, возмущается Энтони. — Этого больного гада нужно было посадить в любом случае! Ты была обязана сообщить мне о том, что случилось, и я бы всех на уши поднял, чтобы он получил свое наказание. Не беспокойся, у нас с матерью много хороших связей. Знаем людей, которые вытащили бы эту гниду из-под земли.
— Прости… — Наталия виновато склоняет голову. — Я действительно повела себя безответственно… Но мне правда очень стыдно. И я не хотела, чтобы все так случилось. Клянусь.
— Ох, господи, дай мне терпения, чтобы я не сделал ничего с этой глупой девчонкой… — тихо взмаливается Энтони и резко выдыхает.
— Пожалуйста, папа, поверь мне…
— Ладно, проехали! Будем думать, что мы более-менее разобрались с попыткой изнасилования. — Энтони переводит взгляд на Эдварда. — А теперь разберемся с тобой, Эдвард. Мальчишкой, стыдливо опустивший глаза и думающий, что если он сидит здесь тихо, как мышка, с него ничего не спросят.
Все это время Эдвард молчал с грустью во взгляде смотря на Наталию и чувствуя, как его сердце сжимается, пока она со слезами на глазах пытается оправдаться.
