ему, — уверенно обещает Хелен.
— Я надеюсь. — Льюис окидывает всех взглядом и останавливает его на Терренсе. — Некоторые из вас должны понимать, что одиночество и молчание не всегда приносит вам что-то хорошее. Понимать, что иногда вам нужен кто-то, кто выслушал бы и поддержал вас. Одиночество — это, конечно, хорошо, ведь порой нам всем надо побыть одним и успокоиться. Но постоянно закрываться ото всех и скрывать свои настоящие эмоции и желание пойти еще на более ужасные поступки, о которых некоторые и думать боятся — это не дело.
Хелен, Даниэль и Джессика переводят свои удивленные взоры на Терренса, который немного теряется из-за этого и напряженно смотрит на всех.
— Думаю, вы знайте, о чем я говорю, мистер МакКлайф, — спокойно говорит Льюис. — Я не буду заставлять вас что-то говорить, ибо ваша жизнь меня не касается. Однако если вы захотите, то потом сами расскажите своим друзьям о чем-то, что вас беспокоит. Хотя даже если вы и молчали, я уверен, что некоторые люди подозревали, что у вас на душе не все спокойно.
— Но сейчас у меня все в порядке, — разводит руками Терренс. — И я ни на что не жалуюсь. Есть, конечно, кое-какие проблемы, но они потихоньку решаются.
— Да, может быть, сейчас у вас и правда все в порядке, и ваша жизнь начинает налаживаться, — спокойно говорит Льюис. — Тем не менее прошлое все равно очень трудно отпустить и забыть о нем, как будто этого никогда не было.
— Э-э-э… Мистер Тодд?
— Я не пытаюсь как-то задеть или заставить вас о чем-то подумать. Хотя догадываюсь, что в вашем прошлом было что-то, что до сих пор не дает вам покоя. — Льюис быстро прочищает горло. — Мне кажется, вам стало бы намного легче, если бы вы рассказали о своих переживаниях кому-то из своих друзей.
Терренс нервно сглатывает, чувствуя себя обескураженным, но стараясь никак этого не показывать. А тем временем Льюис обращает внимание на Даниэле, уставив свой взгляд уже на него и слегка нахмурившись.
— Мистер Перкинс, а вот что происходит с вами, я знаю, — задумчиво говорит Льюис. — Вы чувствуйте вину перед Питером. Такое чувство, что вам за что-то стыдно перед ним. Я уже давно это замечаю, даже если вы пытайтесь скрыть свои эмоции.
Теперь Терренс, Джессика и Хелен переводят свои взгляды на Даниэля, который, слегка побледнев, начинает нервно оттягивать рукав куртки.
— Э-э-э… — слегка прикусывает губу Даниэль, крепко сцепив пальцы.
— Я вижу, что вы искренне переживайте за этого парня и хотите, чтобы он поправился, — мягко говорит Льюис. — И вас будто бы гложет чувство вины за что-то такое. Уж не знаю, какие отношения были у вас с Питером в последнее время, но такое впечатление, что незадолго до его попытки суицида между вами что-то произошло.
— Да, вы правы… — неуверенно отвечает Даниэль. — У нас был конфликт… Как раз до того, как Питер попытался покончить с собой.
— И насколько я понимаю, он был серьезный?
— Я бы сказал, что да.
— И вы чувствуйте свою вину?
— Да. Я… И правда чувствую себя виноватым. На то есть много причин. Например, я искренне жалею, что не мог догадаться, что у Питера были какие-то серьезные проблемы. Не думал, что они настолько ужасные, раз он так легко взял лезвие и вскрыл себе вены.
— А вы и правда виноваты? В чем была суть конфликта?
— Все началось по моей вине, — с грустью во взгляде признается Даниэль. — Я довел Питера до того, что однажды он психанул и сильно обозлился на меня. Долгое время я говорил с ним о некоторых неприятных вещах. Хотя я ни в коем случае не хотел оскорбить его и всего лишь подшучивал. Однако это продолжалось так долго, что Роузу в итоге это надоело.
— Значит, вы хотите сказать, что ссора произошла по вашей вине?
— В дальнейшем я провоцировал почти все наши конфликты. В первый раз психанул Питер, а дальше начал психовать уже я.
— И в чем причина?
— Просто был оскорблен тем, что он просто так кричал на меня и ударил. Я не мог оставить это безнаказанным и впоследствии начал обращаться с ним очень грубо: оскорблял, унижал и даже избивал при любом удобном случае. Мы ругались как кошка с собакой. Терренс — свидетель. Ему приходилось наблюдать за нашими ссорами и пытаться предотвращать их.
— Это правда, — кивает Терренс. — И я поначалу не понимал, почему так происходило. Раньше они прекрасно ладили и были хорошими друзьями. А тут между ними будто черная кошка пробежала… Я лишь недавно узнал, почему они поссорились.
— Тогда я и предположить не мог, что эти эмоции были следствием его депрессии. Ведь обычно Питер — спокойный и скромный парень, который никогда не проявлял агрессию и всегда был довольно мягким.
— Да, такое бывает, — задумчиво отвечает Льюис. — При депрессии люди часто срываются на ком-нибудь. Даже если это кто-то близкий. Спокойный уравновешенный человек легко становится неуправляемым.
— Мне правда очень жаль, что я поступил с ним так некрасиво. И понимаю, что его реакция была вполне нормальной. Ибо я очень долго доставал Питера с тем, что оказалось его больной мозолью.
— Если это так, то я не мог отрицать вашу вину. Неужели вы сами не видели, что этому парню неприятно говорить об этом? Вам нравилось издеваться над ним?
— Клянусь, мистер Тодд, я совсем не хотел как-то оскорбить Питера и причинять ему боль, — с жалостью во взгляде оправдывается Даниэль. — У меня никогда не было никакого злого умысла. Наоборот — я хотел немного пошутить. Раньше же он нормально реагировал на эти вещи и психанул лишь в день нашего конфликта.
— Ну теперь вы видите, к чему привели ваши шутки.
— Я понимаю. — Даниэль на пару секунд опускает взгляд вниз. — Знаю, что так или иначе виноват в том, что произошло с Питером. Даже если он сказал, что ни в чем меня не винит.
— Ну хотя бы радует, что вы это понимайте. Но тогда зачем нужно было отвечать агрессией на агрессию? Вы понимали, что были неправы, но все равно набросились на мистера Роуза.
— Думаю, все дело в характере. Хоть я не очень вспыльчивый и не взрываюсь после одного обидного слова, все-таки меня можно вывести из себя. Ну и Питеру это удалось, когда он начал оскорблять и унижать меня и набросился с кулаками.
— Хм… — Льюис на пару секунд замолкает, слегка нахмурившись. — Значит, если бы Питер не ударил вас, вы бы смогли сдержать себя и не стали раздувать конфликт?
— Думаю, что да, — пожимает
