сделает еще парочку людей счастливее, — с легкой улыбкой уверенно говорит Джессика.
— Вы верите, что оно случится? — интересуется Льюис.
— Хочу верить. Хочу видеть этих двоих счастливыми. Ну… Или хотя бы чтобы Питер узнал то, что Хелен хочет ему сказать.
— Ну а я хочу, чтобы вы, мисс Тэйлор, перестали злиться на Питера из-за того, что он прогнал вас из квартиры. Уверен, что это следствие его депрессии и эмоций.
— Честно говоря, я уже не злюсь на него, — с едва заметной улыбкой признается Джессика. — Я уже давно простила Роуза. Ведь… Я поступила почти так же, как и Даниэль… Сильно надавила на его больную мозоль…
— И вы тоже?
— Да, но поверьте, я очень сожалею об этом и хочу извиниться перед Питером при первой же возможности. Я понимаю, что не должна была этого делать. Ибо знала, что для него та тема была больной мозолью.
— Я рад, что вы так думайте, — одобрительно кивнув, мягко говорит Льюис. — И раз вы хотите извиниться, то желаю вам удачи.
— Спасибо, мистер Тодд.
— Помните, что я сказал вам всем, — настаивает Льюис, окидывает Терренса, Даниэля, Джессику и Хелен взглядом. — Уверен, вам сейчас это пригодится.
— Спасибо большое, мистер Тодд, — дружелюбно благодарит Терренс. — Спасибо, что потратили время на разговор с вами.
— Рад был помочь.
— Простите, мистер Тодд, а мы можем зайти в палату Питера прямо сейчас? — осторожно интересуется Даниэль. — Хотелось бы поговорить с ним и узнать, что заставило его пойти на попытку суицида.
— Да, конечно, я как раз хотел сказать вам об этом, когда пытался разыскать вас, — уверенно отвечает Льюис и прочищает горло. — Вы можете зайти к Питеру прямо сейчас. Только у меня будет две небольшие просьбы.
— Какие? — неуверенно интересуется Терренс.
— Поскольку Питер еще не окреп, я прошу вас не слишком напрягать его психологически. Не заставляйте его насильно говорить о том, почему он так поступил, поскольку это может ухудшить его состояние. Ни в коем случае не давите на него. Говорите на эту тему, только если он сам захочет.
— Нет-нет, мы не будем заставлять его говорить через силу. Питер расскажет все, когда сам посчитает нужным. И если посчитает нужным.
— Мы прекрасно понимаем, что ему будет непросто, — добавляет Даниэль. — Поэтому просто покажем ему, что он может на нас рассчитывать. Что мы готовы сделать для него что угодно.
— Я надеюсь, — произносит Льюис и прикладывает палец к губе. — Ах да, и еще кое-что… Я прошу вас соблюдать правило: в палате Питера не должно быть больше двух человек. Мы не знаем, как он отреагирует на ваше появление, и не спровоцирует ли это что-то плохое. К нему в палату могут зайти только двое.
— Мы все поняли, мистер Тодд, — уверенно кивает Даниэль. — Сделаем все так, как вы просите.
— Хорошо. Можете пока сходить к нему, а я чуть попозже зайду к нему и проверю, как он себя чувствует. Мы с вами еще не прощаемся.
— Спасибо большое, — дружелюбно отвечает Терренс.
— Ладно… А сейчас простите меня, я вынужден оставить вас. Мне еще нужно проверить некоторых пациентов. Желаю вам всем удачи.
Льюис поправляет свои очки на носу, разворачивается и куда-то уходит, оставляя Терренса, Даниэля, Джессику и Хелен одних и по пути уставив свой взгляд на бумаги в папке, которую он держит в руках.
***
Энтони, Летиция, Наталия и Эдвард приехали в квартиру семьи Рочестер. Взяв себе по стакану воды и присев за стол в столовой, они начинают обсуждать все, что произошло за последнее время. Для Наталии это оказывается очень непросто, и она почти сразу же начинает трястись и тихонько плакать, будучи вынужденной вспомнить все то, через что ей пришлось пройти. Когда ей становится совсем невыносимо, за нее продолжает говорить Эдвард. Ему тоже безумно тяжело, но он обладает куда большим контролем над своими эмоциями.
Летиция и Энтони резко побледнели и пришли в неописуемый ужас уже после того, как Наталия рассказала лишь некоторую часть истории. Каждое слово их дочери и ее возлюбленного заставляет их вздрагивать и все шире распахивать полные испуга глаза. Однако если Энтони держится более-менее стойко, то Летиция настолько близко к сердцу принимает рассказ Наталии, что сейчас находится на грани потери сознания от ужаса. Ее супругу приходиться приобнять бледную, трясущуюся женщину, из глаз которой медленно текут слезы, и взять ее за руку.
После того как Наталия и Эдвард заканчивают рассказывать всю историю, первые несколько секунд в воздухе царит тишина, нарушаемая лишь тихими всхлипами блондинки и шепотом потрясенной Летиции. Но вскоре Энтони становится первым, кому удается более-менее успокоиться и обрести возможность говорить.
— Боже мой… — ужасается Энтони, качая головой. — Поверить не могу во все, что вы сейчас рассказали! Я в шоке! Я не знаю, что сказать! Такое чувство, что я сплю и вижу ночной кошмар.
— Господи, Наталия… — с широко распахнутыми глазами ужасается Летиция. — Как ты могла молчать целых пять месяцев? Как могла промолчать о том, что тебя едва не изнасиловали? Ты хоть понимаешь, что запросто могла больше не вернуться домой, если бы ситуация оказалась намного хуже?
— Что за безответственность! Черт возьми! Да ты была обязана рассказать нам обо всем! А поскольку тогда в Нью-Йорке твоей матери не было, то ты была обязана подойти ко мне. Я бы немедленно отложил все свои дела, поехал с тобой в полицию и сделал бы все, чтобы этого гада нашли и арестовали!
— Дочка, как так можно было? О чем ты вообще думала, когда пошла на улицу в темное время суток? Как можно было до такого додуматься?
— Мне очень жаль… — с жалостью и слезами на глазах говорит Наталия, сложив руки на столе перед собой. — Клянусь, я не знаю, о чем думала, когда решила пойти на это.
— Сколько раз мы с твоей матерью тебе говорили о том, что ты не должна гулять одна в безлюдных местах? — возмущается Энтони. — Сколько, черт возьми? У тебя что, в одно ухо влетает, а из другого — вылетает?
— Я знаю, что совершила глупость, за которую уже сполна заплатила… Когда тот тип едва не изнасиловал меня…
— Какая же ты безответственная девчонка! Пожалей свою мать хотя бы НЕМНОГО! — Энтони бросает короткий взгляд на тихо плачущую Летицию. — Смотри, Наталия! Смотри, до чего ты довела ее своими безответственностью и упрямством!
— Пожалуйста, папа, не говори так! — дрожащим голосом умоляет Наталия.
— Пока мы тут занимаемся своими делами, ты шляешься неизвестно где на ночь глядя и влипаешь во всякие неприятности. Пока твоя мать тратила силы на уход
