– Точно? Здесь недалеко магазины, если вам туда нужно.
– Совсем недалеко. – Она попыталась улыбнуться. – Danke schön. Вы были очень любезны.
Водитель прикоснулся пальцами к фуражке, избегая смотреть Рейчел в глаза. Она не была на него в обиде – всякий на его месте был бы испуган. Не нужно быть в чем-то виноватым, чтобы побаиваться внимания со стороны СС.
Рейчел поправила платок, чтобы скрыть лицо насколько возможно, и выпрыгнула из кабины грузовичка. Стараясь идти помедленнее, проследовала по поселку и вынырнула позади мастерской Фридриха. Прикинула, сможет ли проскользнуть внутрь незамеченной и там дождаться темноты. Нельзя было рисковать и привлекать внимание к бабушкиному дому, возвращаясь туда открыто средь бела дня. Но едва Рейчел дошла до дорожки, ведущей в мастерскую, как из дверей черного хода вышли два эсэсовца, а из-за угла здания показался отец Оберлангер.
У Рейчел задрожали коленки. Она споткнулась, с трудом удержавшись на ногах.
– Осторожнее, meine Frau! – крикнул ей один из часовых.
– Ja, ja, danke.
Рейчел задыхалась, покачиваясь. Священник метнул на нее взгляд, но девушка посмотрела на свои ноги, словно приказывая им держаться твердо.
– Документы, – потребовал второй часовой.
Рейчел остановилась и послушно открыла сумочку. Всякий день кого-нибудь из женщин останавливали и обыскивали. Надо держаться спокойно, не давая повода для обыска. Пусть ограничатся беглым осмотром документов.
– Эльза Брайшнер? Из Штелле? – Часовые переглянулись между собой. – Разве не так зовут женщину, к которой штурмбаннфюрер уже послал людей для обыска?
Рейчел с трудом удерживала ускользающее сознание.
– Нет, то Хильда Брайшнер. Она живет дальше по улице. Фамилия довольно распространенная.
– Штелле. Я из Штелле. – Рейчел говорила, подражая голосу немолодой женщины.
– Фрау Брайшнер! – вмешался отец Оберлангер. – А я вас ждал. Думал, вы уже не придете, а мы ведь договорились побеседовать. Вы что, опоздали на поезд?
Рейчел вгляделась в лицо священника, не веря в удачу. Она прижала руку к сердцу.
– Так вы пришли побеседовать со священником? – спросил у нее солдат. – Только что приехали в эту деревню?
– Ja, ja, – кивнула она и склонилась вперед. – Ах, сердце!
Священник раздвинул часовых, взял ее за руку.
– Позвольте мне. Вы ведь уже проверили документы этой фрау, а теперь разрешите мне усадить ее где-нибудь. Вы же видите, ей плохо.
Часовые отошли в сторону, а священник покровительственно обнял Рейчел, и они вдвоем побрели в сторону церкви.
– Ничего не говорите, – шепнул ей Оберлангер. – Я вас помню по рождественской ярмарке. Вы были там вместе с фрау Брайшнер. Не знаю, в какую игру вы играете, фрейлейн, но актриса из вас лучше, чем учительница.
Рейчел была согласна с ним всей душой. Они снова вышли на площадь и направились прямо к церкви. Краем глаза Рейчел видела, как взбешенный штурмбаннфюрер Шлик распахнул дверь, выходя из мастерской, а затем плюхнулся на сиденье черной служебной машины, на крыле которой развевался флажок со свастикой. Машина заняла свое место в колонне и помчалась вверх по холму, миновав Рейчел и священника, – она проехала так близко, что вылетевшие из-под колес мелкие камешки попали девушке в лицо.
60
– Бабушка! – Лия, еще не придя в себя после допроса, учиненного Герхардом в мастерской, первой подбежала к старушке.
Следом за ней хромал Фридрих, мрачный как туча.
Хильда застонала, открыла глаза. Веки ее затрепетали, потом снова сомкнулись.
– Я ей помогу. Приподними ее ногу, – распорядился Фридрих. – Eins, zwei, drei…[52]
Вместе они подняли свою ненаглядную бабушку с холодных плит пола.
– У нее сломана нога! Сломана! – От волнения и страха у Лии задрожала челюсть.
Она никогда еще не видела, чтобы с ее бабушкой так грубо обращались: лицо старушки было покрыто синяками, губа разбита, на виске – глубокий порез, а нога неестественно вывернута. Наверняка она сломана. И еще от Хильды попахивало мочой. Лией овладело отчаяние: от последнего обстоятельства гордая бабушка испытает большее унижение, нежели от всего остального вместе взятого.
Лия откинула теплое одеяло, и Фридрих положил старушку на кровать так бережно, словно она была путеводной звездой в сцене Рождества. Поудобнее устроил ее голову на подушке, а другую подушку они с Лией подложили под поврежденную ногу.
– Каким нужно быть чудовищем, чтобы вот так обращаться со старой женщиной? С такой милой, замечательной женщиной! – прорыдала Лия.
– Я схожу за доктором. – Голос Фридриха стал хриплым от возмущения.
Лия видела, что им владеют отчаяние и гнев – гнев достаточно сильный, чтобы задушить того, кто осмелился поднять руку на их любимую бабушку.
– Амели… Ривка… – простонала Хильда.
– Их забрали? – У Фридриха от изумления округлились глаза.
– Чулан… – пролепетала старушка.
У Лии екнуло сердце.
– Не нужно тебе больше разговаривать, бабушка, – требовательно сказала она. – А ты, Фридрих, загляни в шкаф. Посмотри, там ли они.
Она, не оборачиваясь, слышала, как Фридрих открыл дверцу шкафа, как вскрикнула от радости Амели, увидев его. Лия закрыла глаза и вознесла хвалу Богу за то, что малышка осталась невредимой. Слышала она и тихий шепот Ривки, когда та выбиралась из своего убежища, потом увидела Амели – девочка опрометью пробежала в угол комнаты, к горшку.
За Амели вполне может присмотреть Ривка, но где же Рейчел? Разве она до сих пор не вернулась из Этталя?
Лия никому из них не желала зла, но, видя перед собой избитую бабушку, от души мечтала о том, чтобы и Ривка, и Рейчел покинули их дом и перебрались куда-нибудь в более безопасное место.
Она еще не успела додумать эту мысль до конца, как в дверях появилась Рейчел. По ее лицу стекали грязные ручейки грима, в глазах была ярость.
– Что они сделали с бабушкой? Скажи, что?
– Кажется, у нее сломана нога. Фридрих пошел за доктором. – Лия снова повернулась к бабушке и принялась стягивать с нее грязную одежду. – Присмотри за Амели и Ривкой. До прихода доктора вам нужно успеть спрятаться. Эсэсовцы еще могут вернуться.
– Давай я помогу тебе переодеть бабушку. – Рейчел вытащила из гардероба чистую ночную сорочку.
– Не нужно, я сама справлюсь.
– Это нужно мне! – возразила Рейчел. – Мне необходимо ей помочь.
– Дело ведь не в том, что нужно тебе, Рейчел. Дело в том, что нужно бабушке. А ей необходимо, чтобы ты была в безопасности, чтобы тебя никто не смог найти.
Лия осторожно стянула платье со старушкиного плеча, хотя гнев и обида так сильно душили ее, что женщине стоило больших усилий не дергать ткань. Ах, если бы сестра всегда делала то, что ей говорят!
– Я все слышала, – возникла в дверях Ривка. – Слышала, как они орут и избивают бабушку! Слышала, как она стукнулась о дверцу шкафа. Это она пыталась закрыть нас собой, чтобы меня и Амели не нашли.
– Давай я помогу, пожалуйста! – воскликнула Рейчел, обращаясь к сестре.
«Это из-за тебя избили бабушку! – хотелось крикнуть Лии. – Ей не поверили, когда она сказала, будто не укрывает тебя, будто знать не знает, где ты! Мне это известно, потому что я знаю бабушку, знаю, как сильно она тебя любит! А почему сюда пришли солдаты – это нам всем известно!» Но ничего этого Лия не выкрикнула и даже тихо не сказала. Вместо этого она сглотнула подступивший к горлу ком и напомнила:
– Доктор может появиться с минуты на минуту. Прошу тебя, Рейчел, ради бабушки сделай, как я сказала. Бабушка и так знает, что ты ее любишь. Докажи это еще раз, поступая так, как нужно. Позаботься об Амели и о Ривке, и о себе тоже. Давай, лезь в шкаф.
На лице Рейчел отразилась напряженная борьба между ее собственными желаниями и тем, что от нее требовалось. Потом она поцеловала бабушке руку, попятилась и исчезла в спальне.
Лия услышала, как в кухне звякает посуда, как наполняют и ставят на огонь чайник. Через минуту-другую Рейчел снова появилась на пороге.
– Все готово. Мы спрячемся в шкафу вместе с Амели и будем ждать там, пока ты не позовешь.
– Надеюсь, долго ждать не придется, – кивнула Лия, не поворачивая головы. – Лишь бы врач наложил на ногу гипс. Не знаю, сколько времени это может занять.
– Пожалуйста, – шепотом попросила Рейчел, – когда бабушка очнется… скажи ей, что я прошу прощения. Пожалуйста, скажи ей, что я очень прошу простить меня.
Лия изо всех сил сжала зубы, чувствуя, как напряжены у нее руки, плечи, шея, мышцы лица. Она заставила себя дышать, повернуться и проговорить:
– Вечером ты сама сможешь ей это сказать. А теперь лезь в шкаф, и прошу – придержи Амели, чтобы ее совсем не было слышно.
* * *
Фальшивые паспорта Джейсон передал человеку, которого прислал Дитрих. Несмотря на все старания, никому из них так ничего и не удалось разузнать о курате Бауэре: куда его увезли, в чем обвиняют.
