Зуб моргнул редкими ресницами.
Гениальная интуиция сумасшедшего Гороха безошибочно указала ему на жертву — самую слабую, самую подготовленную для предстоящей роли. Для того, чтобы подчинить Зуба, даже не придется особенно гневить Провидение…
Ирена не стала на это смотреть. Повернулась и ушла в дом.
В коридоре — после гибели колченогого весь воск с пола соскребли начисто — ждала ее белобрысая девчонка.
Сама не думая, зачем, просто повинуясь внезапному побуждению, Ирена положила руку ей на макушку.
Девчонка не увернулась.
Глаза ее стали бессмысленными. Соловыми, как от сильного наркотика. Она привстала на цыпочки — как бы желая удержать Иренину руку…
Наверное, впервые в жизни девчонка поймала ласку ради ласки. Не ради возможного вознаграждения…
Другое дело, как она это учуяла. Каким нюхом?..
Впрочем, Ирена и без того знала, что выделяется среди прочих, как альбинос в вороньей стае. Это сразу увидел Рек, это моментально понял Музыкант, странно, как не успел понять этого верховный Толкователь…
Впрочем, самым безопасным местом для нее оказался приют «убогих». Возможно, следует затаиться, подождать, пока моделятор вконец разочаруется в своей гениальной МОДЕЛИ и вспомнит о бывшей жене, неудавшейся лазутчице…
Если он вспомнит. Если он еще жив, если он еще здесь, если бесконечный колодец МОДЕЛЕЙ не затянул его, подобно воронке…
Возможно, каждая следующая МОДЕЛЬ безумнее предыдущей и более ограничена в пространстве. В конце концов он смоделирует клетку, как у сумасшедшей Флеи, и окажется запертым в ней в компании совершенно фантастических, бредовых существ, подчиняющихся непознаваемым законам…
Хотя нет. Анджей всегда знал, что и зачем делает. Не прав Петер, полагающий, что ошеломляющий успех моделятора, успех, обернувшийся поражением, стал неожиданностью для самого господина Кромара…
В печальных размышлениях прошла и эта ночь.
Утром ворота распахнулись, пропуская очередную партию добровольных помощников, и первым вошел стройный крестьянин с сосредоточенным тонким лицом и изогнутыми «тильдой» бровями…
Бескорыстный рыцарь Рек по кличке Шиповник.
* * *
За поленницей дети играли в некое подобие чехарды — без улыбок, деловито, будто выполняя ответственную работу. Музыкант перебирал струны своей лютни; Ирена сидела рядом и смотрела, как Рек, подражая крестьянской манере двигаться, разгружает телегу посреди двора.
Телега пришла из-под Высокой Крыши. Несколько мешков муки, окорока, колбасы, масло, даже вино — щедрая жертва должна была покрыть творимые под Крышей грехи. Калеки и сироты будут жевать лепешки, а власть получит некоторую свободу действий — не бывает власти без принуждения, но не расплачиваться же собственными костями за каждый подписанный указ…
Подражатель из Река был некудышний. Наверняка в нем уже раскусили переодетого аристократа — но что же, здесь, в приюте, ряженые появляются чаще, чем где бы то ни было…
А вот бескорыстных рыцарей здесь не бывает.
Бескорыстные не нуждаются в выслуге. Бескорыстные имеют право на бескорыстное добро — а вовсе не на безнаказанное зло…
Ирене захотелось сесть за компьютер. Или добраться, в конце концов, до ручки и листа бумаги, она уже знает, как писать рассказ «О раскаявшемся», знает, какое имя дать Создателю — не Анджей, конечно, и не Кромар, это было бы прямолинейно, но когда-то, во времена их щенячьей влюбленности, у нее было обыкновение называть его «Андрусь»…
…Беседуют ящерица и хамелеон. Хамелеона зовут Милосердие, а ящерицу Раскаяние… Или наоборот? Стоп, стоп. Рассказ называется «О раскаявшемся», а кто раскаялся-то, неужели Создатель?!
Рек мимоходом на нее взглянул. Близился вечер; еще полчаса — и работы будут свернуты, «убогих» позовут на ужин, приходящих работников выдворят за ворота… А это значит, что…
Она в изнеможении закрыла глаза.
Сегодня будет побег. Сегодня она покинет приют. Сегодня… Кажется, что вырваться за двойной забор означает вернуться домой. Добраться до компьютера, написать рассказ за одну ночь, подать в номинационную комиссию Серебряного Вулкана… Ну на кой он ей сдался, этот Вулкан?!
— Что с тобой? — негромко спросил Музыкант.
Она вздрогнула. Старик вот уже несколько дней молчал — у него началось обострение…
— Ничего…
— Я вижу…
Ирена отвернулась:
— Мечтаю о Серебряном Вулкане… Сумасшедшая я. Тебе-то что?
Музыкант вздохнул:
— Тебе бы… темного Толкователя. Надо бы…
— Кого? — Ирена нахмурилась.
— Темного… Толкователя. Того, что учит людей, как от Провидения уклониться… Говорят. А может, врут все… Кто он тебе, тот парень?
— Какой? — снова спросила Ирена, и вопрос прозвучал нарочито глупо.
— Который телегу разгружает…
Ирена обмерла. Вот оно что; тщательная конспирация приводит к тому, что помыслы ее видны как на ладони…
Ирена открыла рот, на ходу пытаясь придумать ответ — но в этот момент в ворота застучали снаружи. Настойчиво, едва ли не грубо; дружно залаяли собаки.
Носатый старичок выбрел на крыльцо. Скользнул взглядом по двору, по повозке, по работнику Реку с мешком на плече; кивнул двум охранникам, выглянувшим из флигеля, и с недовольным видом направился к воротам.
Музыкант взял причудливый, длинно звучащий аккорд.
Время было внеурочное. В такой час пожертвований не принимали, рабочую силу не пускали и новых постояльцев, соответственно, тоже…
Ирена видела, как Рек побледнел под слоем загара и пыли.
— Кто там? — спросил старичок, приоткрывая смотровую щель.
Ответа Ирена не слышала, но старичок вздрогнул, нахмурился, жестом велел охранникам убрать собак. Ворота заскрипели и отворились.
Ирена обнаружила, что стоит за спиной у Река. И что Рек странно держит руку — будто придерживая нечто, висящее под курткой на боку…
Вошедших было двое, они были не «искупанты» и не потенциальные «убогие». Оба в черном, в шляпах с перьями, у старшего в опущенной руке имелся казенного вида свиток с печатью.
— Приказано выдать тебе, лекарь, женщину умом тронутую, чревом в тягости, что была доставлена тебе десять дней назад из дворца Толкователей на содержание и лечение… Вот.
И протянул носатому бумагу. Тот принял ее дрогнувшей рукой, помедлил, обернулся…
Носатый лекарь все еще оборачивался. Ирена все еще пыталась вздохнуть.
Ясно же, что ни с кем не спутают. И вспоминать не придется, кто такая да когда привезли — ее особая примета выдает сразу и с головой. Вернее, с животом…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
