Меня ввели в комнату, где я увидел трёх старух, похожие на трёх Мойр – богинь Судьбы, суетившихся вокруг кровати с лежащей на ней молодой женщиной. Иногда она вскрикивала и даже громче того парня со сломанной рукой. Одна из старух подвела меня к постели, а вторая подняла одеяло. Представьте себе моё смущение! Я молча смотрел на этих трёх старых ведьм, стараясь угадать по их лицам, что мне надо делать. А те тоже смотрели на меня и ждали, когда я начну. Больная не сводила с меня глаз. Наконец, я понял, что одна из старух хочет, чтобы я выяснил, жив ли ребёнок. Я собрался с духом и положил свою совершенно замерзшую и холодную как лёд руку на живот пациентки. Она вздрогнула – и от её страшного крика, как мне показалось, дом содрогнулся. За этим криком тотчас раздался второй – три старых карги опять засуетились возле неё – и менее чем через пять минут все было кончено – родился новый прусский подданный.
Я гордился собой и не скрывал этого. А поскольку я знал, что в моей деревне при аналогичных обстоятельствах младенца всегда омывали в тёплой воде и вине, я приказал принести какую-нибудь подходящую посудину. Потом я попросил водки. Мне подали целую бутылку, я отхлебнул прямо из неё. Затем я сделал компресс из куска ткани, смоченной в тёплой воде и водке. Больной стало лучше, она поблагодарила меня, пожав мою руку.
Я ушёл в сопровождении своего конвоя и двух старых дуэний. Меня опять привели к старосте и возносили до небес. Мой брат тревожился за меня и очень рад был видеть меня снова.
Оставалось позаботиться ещё об одном раненом – о моем брате. Я промыл его рану тёплой водой, а потом обработал – намного лучше, чем прежде, учитывая приобретённый опыт. Все разошлись, мы с братом остались одни. Убедившись, что все спят, я взял две пары пистолетов, саблю пехотинца и две патронные сумки с зарядами для наших пистолетов. Все это мы очень осторожно упаковали. Пошептавшись, мы назначили время ухода и улеглись спать.
Утром нам принесли завтрак. На этот раз мне дали то же, что и другим казакам. Во время завтрака староста хвалил меня за мастерство, спрашивал меня, хотел бы я остаться с ними, обещал отдать за меня одну из своих дочерей. Я ответил, что это невозможно, так как я уже женат и имею детей. Затем, обращаясь к моему брату-казаку, он спросил его, куда тот собирается ехать дальше.
– Я собираюсь встретиться со своим братом и друзьями в городе. Я не помню, его название, но он первый встретится на пути, если идти по этой дороге.
– Я знаю, – сказал староста, – вы говорите о Вирбаллене. Ну, тогда мы пойдём вместе. Я проведу вас в одно место – это примерно в лье отсюда, там находится лагерь казаков – более двухсот человек. Я только что получил приказ лично доставить туда сено и муку. Отправляемся через полчаса. О вашей лошади позаботятся так же, как и о моей.
Едва он ушёл, я заткнул пистолеты за пояс, а патроны рассовал по карманам. Мой брат-казак взял саблю и пару пистолетов. Буквально через секунду нам сообщили, что для отъезда все готово. Я взял чемодан, и мы вышли.
Староста, одетый в длинный тулуп из тонкой овчины, меховой шапке и отделанных мехом сапогах, уже ожидал нас. Его слуга был в полушубке. Я помог своему брату-казаку сесть на лошадь. Закрепляя чемодан, я тихо, чтобы никто не услышал, прошептал ему, что при первой же возможности ему следует захватить лошадь и одежду старосты и его слуги. Мы переоденемся и сбежим, ведь в нашем положении нам необходимо действовать быстро и решительно, иначе плен и смерть.
Впереди ехал слуга старосты. Я же за ним, между двумя всадниками, как и положено пленнику. Не доехав до конца деревни, мы повернули налево и через четверть часа въехали в небольшой сосновый лес. Свой план я думал осуществить при выезде из него. Как только мы выехали из леса, я осмотрелся вокруг, чтобы убедиться, что мы одни. Потом я повернулся к старосте и схватил поводья его лошади. Другой рукой я навёл на него дуло пистолета и приказал спешиться. Вы легко можете себе представить, как он ужасно растерялся. Он посмотрел на казака, как будто прося его пристрелить меня. Между тем слуга с огромной палкой в руках кинулся на меня, но я, не отпуская уздечки, так сильно ударил его в грудь концом рукояти пистолета, что он отлетел на несколько шагов. Я же пригрозил застрелить его, если тот сделает малейшую попытку пошевелиться.
Мой брат приказал старосте сойти с лошади, но тот был настолько ошеломлён, что приказ пришлось несколько раз повторить. Наконец, староста спешился, и я отдал поводья своему брату.
Не теряя ни секунды, я отобрал у слуги сапоги, полушубок и шапку. В свою очередь, я бросил ему свою одежду и заставил переодеться, чтобы он выглядел как пленник.
Представьте себе лицо старосты при виде своего слуги, одетого таким образом! Но это было ещё не все. Сказав брату, который уже сошёл с коня, чтобы он присматривал за слугой, я точно также осуществил обмен одеждой с его хозяином, который без сопротивления, отдал мне тулуп, сапоги и шапку. Он же получил мою шинель и шапку своего слуги. Затем мой брат надел полушубок и сапоги слуги, а когда он полностью оделся и снова сидя на лошади, продолжал присматривать за нашими пленниками, я переоделся в одежду старосты. Взлетев на коня, мы пустились галопом, оставив наших пруссаков как громом поражённых. Они, вероятно, так и не поняли, был ли мой брат на самом деле казаком, или нет. Хотя мы и замаскировались, уютно себя не чувствовали – мы все ещё опасались снова попасть к ним в лапы.
Через десять минут мы достигли маленькой деревушки, местные жители приветствовали нас криками: «Ура! ура! Наши друзья, казаки! Ура!»
Нам сообщили о том, что наши товарищи живут в большой деревне в четверти лье отсюда, а сейчас они отправились в рейд против отступающих французов, чтобы не дать тем дойти до леса, лежащего у них на пути. Они хотели, чтобы мы сошли с коней и выпили, но мы были в таком состоянии, что просто хватили несколько стаканов водки, не слезая с коней. Затем мой брат гаркнул:
– Ур-ра!
И мы сбежали, увозя несколько бутылок водки, под приветственные крики местного населения.
Около трёх часов дня, подъехав к лесу, мы услышали ружейную пальбу. Недалеко от дома, стоявшего у края дороги, шёл бой между французами и русской кавалерией. Таким образом, крестьяне не лгали нам: казаки действительно приехали, чтобы не дать отступающей колонне войти в лес.
Увидев это, мы пустили наших коней в галоп и, не думая о нашем сходстве с казаками, помчались по дороге к тому месту, куда стремились французы. Те приняли нас за казаков и побежали ещё быстрее. Казаки, со своей стороны, приняли нас за своих и, полагая, что мы преследуем французов, прислали нам в качестве подкрепления десяток человек. Справа от меня ехал казак, слева – мой брат, остальные позади. Со стороны могло показаться, что я командир казачьего отряда.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
