Все трое побежали дальше. Доктор Мадянов в развевающейся растерзанной простыне (Пулавский назавтра голову оторвет, не иначе), магистр Го Цянь с деталями чужого костюма в руках, спринтерскую группу замыкал сеньор Рамон, приладивший все же пожертвованный ему кусок ткани через одно плечо в виде помочей. Но все равно создавалось впечатление, что злосчастные штаны двигаются отдельно от него.
– Какого ч… то есть какого лешего вообще вам понадобилось на втором уровне? Не нашли занятий поинтересней? И это в брачную ночь? – крикнул, обернувшись к астрофизику, Мадянов.
– Вы не имеете понятия о возвышенном, коллега, – пыхтя, словно бегемот на летальной стадии сердечного приступа, выдохнул ему в спину Эстремадура. – Мы ходили созерцать небеса! Точнее сказать, их панорамное изображение… Я хотел принести обет верности под звездами!
Арсений не нашелся даже, что ответить. Его вообще сейчас интересовало другое. Куда они бегут и зачем, и что стряслось такого ужасного, требующего их немедленного присутствия, если все живы и здоровы? Условно, конечно, не считая вероятных душевных расстройств некоторых брачующихся личностей.
Наконец они достигли развернутых настежь дверей лаборатории, что было удивительно, свои владения сеньор Рамон обычно держал на запоре от постороннего глаза и присутствия. Внутри помещения все, однако, выглядело умиротворенным и спокойным. Ни разгрома, ни следов пожара или драки, ни малого намека на беспорядок. Нежно на грани комариного писка совещались между собой измеряющие, трансляционные и анализирующие устройства, потолочный купол стоял темный и отключенный, иногда с проблесками отраженного случайно света. В уютном рабочем кресле прямо посередине комнаты, видно, стараясь держаться подальше от разношерстного и многочисленного оборудования, сидела прекрасная Тана. Тоже, как и была до этого, в праздничном свадебном платье, заняв вокруг пышными юбками все свободное пространство пола. Даже диадема присутствовала в прическе. Тем не менее нежное ее личико выражало недоумение и тревожное, отчасти злое нетерпение. Арсений неизвестно зачем с ней поздоровался, будто впервые встретил за сегодняшний день.
– Смотрите сами. Вот. Прямо в голове не укладывается, – Эстремадура, чуть отдышавшись, включил один за другим все шесть панорамных экранов трансляции внешнего обзора. В воздухе повисла круговая голограмма космического пространства. – Формально-числовую обработку я предъявлять не буду, там вообще египетские ночи, я сам толком не разобрался.
Ничего особенного, честно говоря, Арсений не увидел. Правда, и в лаборатории Эстремадуры бывал он всего несколько раз, по пальцам пересчитать можно, и то останутся лишние. А уж чтобы вникать в исследовательский процесс, об этом не шло и речи, ничегошеньки господин Э-модулярный психолог не разумел в астрофизических моделях и расчетах. И вникать, собственно, ему было ни к чему. Своих забот хватало… Небо как небо, черная пустота, точечки звезд, одни поярче, другие побледнее. Наверное, из-за пространственной удаленности. Кое-где изображение размытое, в иных местах, напротив, резкое и контрастное, но и только. Арсений как видел, так и сказал. Честно.
– Небо как небо. Бездна, что звезд полна. Канонически «звездам числа нет», соответственно «бездне дна», – процитировал он из Великоросского просветителя М.В. Ломоносова. И, лишь сказав, обратил внимание – бледный, как лунный свет, магистр Го Цянь смуглыми сухонькими пальцами вцепился в поручень ограждения голографических экранных изображений, не сводя с фронтальной панорамы округлившихся глаз.
– Какая бездна? Какое там еще дно? Вы что же, ослепли или шутки шутить вздумали? Нашли время! – взвился на нервах Эстремадура. – Ведь там нет пространства! Совсем нет! Куда оно, спрашивается, подевалось? Изображение плоско-сферическое, как лепешка тортилья! Это сплошное надувательство, фикция, рисованная картинка! Я уже подобное видел однажды! Вы еще изволили тогда успокоить меня на счет галлюцинаций! Но даже если оставить внезапно сгинувшую перспективу в стороне! А как же световые волны? Свет идет словно все время из одной точки, которая непрестанно перемещается по сфере с постоянным радиусом, причем с неестественно огромной скоростью! И посмотрите – системы отсчета будто сошли с ума!
Эстремадура ткнул пальцем в угол изображения, где скачущими блохами на атомарной шкале мелькали цифры и буквы измерительных единиц.
– Система демонстрирует отсчет от нулевой отметки, – непослушным глухим голосом произнесла за спиной Арсения поднявшаяся со своего места Тана. Она подошла поближе, задев доктора колыхавшейся на каркасе юбкой. – Получается, свет исходит от плоскости картинки, принятой за общее начало координат сразу по всей ее сферической площади. И следовательно, дальше за ней светового излучения нет. Вывод – за ней не существует и пространства.
Вокруг доктора немедленно поднялся трехголосый галдеж. Экспрессивно взмахивал руками на каждом междометии Эстремадура, резким птичьим звоном вторил ему доктор Го, хрипловатыми и отрывистыми звуковыми ударами вторгалась между ними Тана.
– Успокойтесь, прошу вас! Довольно, ну же. Прошу вас, – повторял, как заведенный, доктор Мадянов, и ему, наконец, удалось добиться некоторого подобия тишины. – Послушайте меня. Сеньор Рамон, ведь для того меня и звали, чтобы выслушать. Иначе зачем было врываться среди ночи?
– Вы правы, коллега, – вздохнул отчасти угомонившийся астрофизик, – хотя мне в принципе интересно ваше мнение относительно нашей общей психической адекватности. Вряд ли вы обладаете достаточным багажом знаний, чтобы предложить научное объяснение возникшему феномену.
– Я обладаю здравым смыслом и плюс изрядным опытом в собственной профессиональной области, – возразил ему Арсений. – Но в данном случае это немало.
Его тут же поддержал магистр Го Цянь, а ведь самому философу сейчас бы не помешала помощь Э-модулярного психолога, так сильно он был выбит из привычной колеи безмятежности, что не мог взять себя в руки и мелко дрожал.
– Доктор Арсений без условий прав. Здравое сознание именно нам необходимо. Иначе возможно утратить равновесие и обратиться к беспорядочным поступкам. Если случится, будет плохо.
– Спасибо, любезный доктор Го. Но вот каким образом мы сейчас поступим. Я не стану кривить душой и признаюсь без стеснения – и астрофизика, и фундаментальная философия – далекие для меня дисциплины. Поэтому я буду задавать вопросы, вы же попытаетесь на них отвечать. Как если бы вы являлись дотошными преподавателями, а я школяром, скажем э-э… восьмого года обучения. На большее я не претендую и, пардон, не потяну.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
