– Согласны, – за всех присутствующих ответил Эстремадура, ему никто не возражал.
– Вопрос первый. Поломка оборудования? Не синхронно одновременная, допустим, полетел некий центральный модуль? Возможно? – стараясь выглядеть примерным послушником, начал Арсений.
– Невозможно абсолютно. Каждый панорамный экран автономен, иначе не имеет смысла. Центральный приемный модуль-анализатор независим от трансляторов. Конечно, вероятность сбоя всего сразу отлична от нуля. Но я проверила, режимные тесты работы в порядке, – сообщила ему Тана, пытаясь, в противовес экспансивно-нервному мужу, хотя бы для виду оставаться спокойной.
– Хорошо. Вопрос следующий. Некая неисследованная кривизна пространства?
– Такое явление неизвестно. Научная фантастика. К тому же пространство не кривое, его попросту не существует за пределами полученного изображения, – пылко откликнулся Эстремадура.
– Допустим, оптическое искажение? – спросил наобум Арсений, иной тактики у него не было, но главное сейчас не молчать.
– По всем направлениям? Исключено. Или мы вошли в пылевое облако с невероятными параметрами, но анализатор не подтвердил. Или вблизи черной дыры, но нет наблюдаемых изменений гравиполя. Или… Боже… – сеньор Рамон осекся на полуслове. – Как я раньше не сообразил.
Эстремадура замер, вперив обалделый взгляд в экран, его уже дергали выкриками: «Что? Что такое?», но он еще какое-то время молчал. Потом заговорил, очень медленно и раздельно.
– Со стороны нашей Солнечной системы искажения нет. Здесь. Видите этот маленький желтый огонек? Он отличен от других. И находится там, где ему и положено. А вот за ним… Словно вся Вселенная сжалась в одну точку и в то же время зрительно воспринимается как сфера. За исключением нашего собственного светила-карлика. Как это может быть?
– Никак, – уверенно произнесла Тана, энергично тряхнув для убедительности головой. Диадемка заколебалась в ее волосах, но удержалась на месте.
– Отчего же, – возразил ей доктор Го, его уже не трясло мелкой дрожью, а колотило, будто в лучевой лихорадке. – Фундаментальные философские модели допускают. Католический кардинал Николай из Кузы еще в пятнадцатом веке утверждал. Бесконечная и совершенная Вселенная есть сфера, и при этом все ее радиусы совпадают и сходятся в одну точку. Если при этом делать предположение, что мы внутри данной точки, то эффект возможен.
– То-то и оно, любезный мой коллега, что бесконечная Вселенная. А куда, я вас спрашиваю, вдруг подевалась ее бесконечность, хотя бы изнутри? Где миллиарды галактик, туманностей, просто звездных систем, наконец? У бесконечной сферы и радиус имеет бесконечную длину, ведь так? К тому же, вы уж простите за бестактное замечание, – Эстремадура замялся было, но отважился сказать и далее: – Все-таки, несмотря на словесную убедительность разнообразных философских теорий, никто же не рассматривает их всерьез как исследовательскую методику.
– Дорогой мой мальчик, разве не вы сами однажды искали звезду Полынь? – с прочувствованной обидой напомнил астрофизику его былые выверты магистр.
– Это совсем другое дело. Священное Писание не является принципом объяснения мироздания. Оно объект веры, его откровения не подлежат изучению и проверке. Я попробовал было и что получил? По шее и по рукам. И правильно. Не лапай чудо! Но все же, любезный мой коллега, у вас вдруг и найдется иная, близкая к научной версия?
– Может, чей-то дурацкий розыгрыш, – вместо доктора Го ответил астрофизику Арсений, первое, что подвернулось ему на язык.
– Ну да. Самое простое. Мираж. Фантом. Галлюцинация. Наведенная инопланетянами. Почему бы и нет, – скептически отозвался Эстремадура.
– На приборные модули галлюцинации навести невозможно. Они неживые, – возразила ему Тана, и в голосе ее прозвучала снисходительная нежность к молодому супругу. – Показывают только то, что существует в объективной реальности. Да и зачем?
Тут не выдержал тихий доктор Го Цянь. Возложив обе руки себе на голову-тыковку, он натурально возопил, позабыв об обычной воспитанной сдержанности:
– Зачем? Именно зачем?! Все, что сделано нарочным, преследует какую-либо цель! Остановить наше продвижение в путешествии? Я не понимаю!
– Остановить «Пересмешник» сейчас нельзя. Повернуть назад тоже. У нас нет маневровых двигателей. Один лишь гравитационный ускоритель. Но заметьте, он давным-давно отключен. Ведь мы уже набрали предельно необходимую скорость. И движемся по расчетной дуге до точки возврата, – пояснила Тана. – Мы в любом случае продолжим плановый полет. Так что запугивать нас незачем. Даже если это натурально козни дьявола.
– Дорогая, что ты говоришь! Не стоит поминать нечистого, тем более в наших обстоятельствах, – сеньор Рамон суеверно закрестился.
Арсений к этому моменту совершенно уверился, что бесполезный базар нужно прекращать.
– Поскольку ситуация наша не разрешилась, предлагаю обо всем известить Командора Хансена. И немедленно. Коллективное помешательство, как версию, отвергаю сразу, оно не имеет места. Даже ванильное шампанское ни при чем, – попытался Мадянов разрядить хоть немного гнетущую атмосферу шуткой. – Итак, на кого возложим обязанности гонца и глашатая?
– Лучше пусть я и дорогой мой Рамон, – предложил кандидатуры магистр Го Цянь. – Госпоже Тане нужно немного переодеться.
Арсений не мог не согласиться с разумностью предложения в целом. Явление протектора-навигатора на территорию корабельного «святая святых» в одеянии невесты вышло бы легкомысленным и для Командора невообразимым, вряд ли бы он воспринял тогда делегацию всерьез. Самому Арсению делать там было нечего. По его Э-модулярной части все оказалось в порядке, закономерный стресс от увиденного в счет не шел, а в смысле научного изложения доктор Мадянов мало чем смог бы помочь.
– Я провожу сеньору Монтану в ее каюту. То есть вашу жену, – великодушно предложил Арсений и задним числом сообразил, насколько его дружеское участие может показаться двусмысленным ревнивому звездочету. Он поспешил оправдаться: – Не беспокойтесь, коллега, мои помыслы чисты как бесплодные мечтания деревенского учителя о синхрофазотроне.
– И не думал переживать, – высокомерно и надуто молвил в ответ Эстремадура, – тем паче, я готов в любой момент постоять за честь своей супруги при малейшем намеке на неуважение к ней.
– Я сама могу за себя постоять, но это не потребуется, – возразила Тана, однако, заметив, как огорчительно вытянулось и без того длинное лицо ее новоиспеченного мужа, добавила: – Только ради твоего спокойствия, мой кузнечик. Я же обязана тебя беречь.
«Кузнечик! Ишь ты, какие нежности», – отметил про себя Мадянов, сам не понимая, то ли с чувством легкой зависти, то ли пренебрежения. А ведь верно подмечено.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
