– Сделайте одолжение.
– Каким образом объясняете вы исчезновение Мины?
– Теперь я этого еще не знаю. Но полиция сообщит мне о результатах своих розысков.
– А вы уверены, что она исчезла против своей воли?
При этом оскорблении его невесты сердце Жюстена болезненно сжалось.
– Как вы, женщина, которая знает ее целых шесть месяцев, можете предлагать мне подобные вопросы? – вскричал он.
– Я хотела сказать этим: уверены ли вы в ее любви?
– Да ведь вы читали ее письмо. Кого зовет она на помощь?
– Значит, ее увезли насильно?
– Без всякого сомнения.
– Но ведь это положительно невозможно! Окна запираются у нас очень крепко, а стены такие высокие… Наконец, Мина могла кричать.
– Да, но вы забываете, что лестницы есть для всяких окон и платки для всяких ртов.
– Были ли вы в комнате Мины?
– Нет, не был.
– Да ведь это первое, что вам следовало сделать! Пойдемте туда сейчас же.
– Напротив! Прошу вас, не ходите туда!
– Однако ведь только там мы можем узнать точно, что ее там нет.
– Но это письмо…
– А что если по каким-нибудь темным соображениям, которых я, разумеется, не знаю, письмо это фальшивое и прислано вам нарочно, а Мина преспокойно пребывает в своей комнате.
Жюстена точно ослепило.
Он был до того сбит с толку всеми этими происшествиями, что даже эта безумная надежда была желанной гостьей его сердца, и он, вопреки совету Сальватора, решился пойти в отдельную комнату Мины.
Подойдя к ее двери, мадам Демаре тихонько постучалась, но, не получив ответа, начала стучать сильнее, затем вовсе забарабанила. Ответа опять не было.
Она попробовала открыть дверь силой, но это ни к чему не привело, – комната была заперта изнутри.
Начальница предложила послать за слесарем, но Жюстен, которого это разочарование довело до прежней степени отчаяния, вспомнил советы Сальватора и наотрез отказался.
– Так пройдемте, по крайней мере, в сад и посмотрим, нельзя ли увидеть чего-нибудь сквозь окна? – сказала мадам Демаре.
– Вы забываете, что вход в сад теперь строго воспрещен! – сказал Жюстен.
– Даже мне?
– И вам, как всем остальным.
– Однако позвольте, я у себя в доме – хозяйка!
– Ошибаетесь, сударыня. Повсюду, куда вынужден проникнуть закон, хозяином делается он, и именем закона я запрещаю вам входить в сад.
Он запер дверь на два оборота ключа и положил его к себе в карман.
Мадам Демаре очень хотелось закричать, позвать на помощь и, если представится надобность, выпроводить Жюстена даже при содействии полицейского комиссара; но она вовремя сообразила, что этот кроткий человек мог действовать с такой твердостью и уверенностью, только рассчитывая на сильную поддержку, а потому и воздержалась.
Жюстен стоял перед нею, опираясь на дверь.
– Долго вы думаете стоять здесь, как часовой? – спросила она.
– До тех пор, пока не приедут люди, которых я жду.
– Откуда же они явятся?
– Из Парижа.
– В таком случае, позвольте мне оставить вас здесь одного на несколько минут.
– Сделайте одолжение.
Жюстен поклонился.
Мадам Демаре вернулась в свою комнату, наскоро оделась, открыла окно и принялась смотреть на парижскую дорогу.
Приблизительно полчаса спустя она увидела карету, которая резко подкатила к пансиону и остановилась.
Из нее вышли двое мужчин: Сальватор и Жакаль.
Жакаль хотел позвонить, но дверь пансиона отворилась сама собою или, вернее, ее отпер Жюстен, который по стуку экипажа догадался, кто приехал, и бросился им навстречу.
Сальватор тотчас заметил его бледность, взял его за руку и, дружески пожимая ее, проговорил:
– Полноте, успокойтесь, дорогой Корби. Поверьте, что в жизни есть много горестей и гораздо более ужасных, чем ваша.
Говоря это, он думал о том, что должна пережить Кармелита, когда придет в себя и узнает о смерти Коломбо.
VIII. Поиск начинается
Жакаль узнал от Сальватора, что Жюстен – жених Мины. Он низко поклонился ему и почтительно спросил, входил ли кто-нибудь до них в сад и спальню девушки?
– Нет, никто, – ответил Жюстен.
– Вы в этом уверены?
– Вот ключ от сада.
– А где ключ от комнаты пропавшей особы?
– Она заперта изнутри.
– А! – протянул Жакаль.
Он достал табакерку, втянул носом огромную понюшку табаку и прибавил:
– Ну, вот сейчас мы все это и увидим.
Жюстен провел его в небольшую комнату, из которой можно было попасть и в сад, и во двор. Отсюда же начинался и коридор, который вел к комнате Мины.
Жакаль осмотрелся.
– А где начальница заведения? – спросил он.
В это мгновение вошла мадам Демаре.
– Я к вашим услугам, – сказала она.
– Это те господа, которых я ждал из Парижа, – отрекомендовал Жюстен.
– Было ли вам известно что-нибудь об исчезновении молодой особы до приезда этого господина? – спросил Жакаль, указывая на Жюстена.
– Нет, да я и теперь еще не уверена в том, что она исчезла. Мы еще не были в ее комнате, – ответила мадам Демаре, чуть не плача.
– Не извольте беспокоиться, мы сейчас туда войдем, – сказал Жакаль.
Он опустил свои очки, которые, по-видимому, скорее служили для прикрытия его глаз, чем для усиления зрения, пристально оглядел поверх них всю фигуру мадам Демаре, потом надвинул их на прежнее место и покачал головой.
Жюстен и Сальватор с нетерпением ожидали, чтобы он продолжал свой допрос.
– Не угодно ли вам будет войти в гостиную, – предложила мадам Демаре. – Там гораздо лучше.
– Очень вам благодарен, – отвечал Жакаль, еще раз оглядывая все, как хороший полководец, расположивший свой лагерь на самой выгодной позиции. – Но прежде всего, – продолжал он, – я попрошу вас хорошенько вникнуть во всю глубину ответственности, падающей на со держательницу пансиона, у которой пропала одна из воспитанниц, и советую вам хорошенько обдумать ваши ответы.
– О, могу вас уверить, что большего горя для себя я и представить не могла! – отвечала мадам Демаре, отирая слезы. – А что касается обдуманности моих ответов, то к чему это, если я стану говорить только одну правду.
Жакаль слегка кивнул головой как бы в виде одобрения и тотчас же спросил:
– В котором часу ложатся воспитанницы?
– Зимою в восемь.
– А надзирательницы?
– В девять.
– Но некоторые остаются и позднее?
– Да, одна, дежурная.
– И когда она ложится?
– Часов в двенадцать или в половине двенадцатого.
– А где она спит?
– На втором этаже.
– Значит, над комнатой мадемуазель Мины?
– Нет. Она спит в комнате, которая примыкает к дортуару и выходит окнами на улицу, а комната Мины выходит в сад.
– А где ваша квартира, сударыня?
– Моя комната выходит окнами тоже на улицу и при мыкает к гостиной. Она на втором этаже.
– Так что ни одно из ваших окон не выходит в сад?
– Моя туалетная комната окнами в сад.
– В котором часу вы вчера заснули?
– Часов около одиннадцати.
– А! – опять протянул Жакаль. – Теперь я обойду дом. Мосье Сальватор, пойдемте со мною, а вы, мосье Жюстен, посидите здесь и постарайтесь занять вашу даму.
Молодые люди повиновались ему, точно он был гене рал, а они солдаты его армии.
Мадам Демаре упала в кресло и зарыдала.
– Эта женщина тут не при чем, – пробормотал Жакаль, проходя по двору к калитке на улицу.
– По чему вы это заключаете? – спросил Сальватор.
– По ее слезам, – ответил Жакаль, – виноватые только дрожат, но никогда не плачут.
Сыщик принялся пристально осматривать дом.
Он стоял как раз на углу улицы и пустынного, но все-таки вымощенного переулка.
Жакаль пошел по этому переулку, как охотничья собака по следу дичи.
С левой стороны шагов на пятьдесят тянулась высокая стена пансионского сада, из-за которой виднелись вершины деревьев.
Жакаль пошел вдоль нее, всматриваясь с напряженным вниманием в каждую привлекавшую его мелочь.
Сальватор шел за ним.
Наконец сыщик остановился и покачал головой.
– Прескверный переулок, особенно ночью! – про говорил он. – Их, кажется, и строят именно для всяких воров и похитителей!
Он пошел дальше и шагов через двадцать поднял кусочек штукатурки, очевидно, отвалившийся от карниза стены, затем второй, наконец, третий.
Несколько секунд он рассматривал их очень внимательно, потом тщательно завернул в платок и спрятал.
После этого он поднял еще кусочек и перебросил его через стену.
– Вы думаете, что они пробрались отсюда? – спросил Сальватор.
– А это сейчас увидим. Пойдемте обратно.
Они застали Жюстена и мадам Демаре на том же месте, на котором и оставили их.
– Ну, что? – спросил Жюстен.
– Наклевывается.
– О, ради бога, говорите скорее!.. Вы нашли какие-нибудь следы?
– Вы ведь, кажется, музыкант, значит, должны знать пословицу: «Не пляши скорее скрипки». На этот раз скрипкой являюсь я. Идите за мною, только не обгоняйте меня. Позвольте мне ключ от сада.
