— Ты же понимаешь, что я выясню. Не скажешь ты, я найду другого.
Роф подошел к столу и пробежал руками по резным краям. Потом провел пальцами по трону, внутренней и внешней поверхности из дерева.
— Роф. Говори. Сейчас.
Хотя выразилась она весьма резко, он не скоро заговорил. И когда это произошло, его ответ был неожиданным… и таким же опустошительным, как и все происходящее.
— Основание… это ты.
Хорошо, неплохо бы сесть.
Подойдя к той же кушетке, на которую садился Роф, она буквально рухнула на мягкие подушки. — Почему? Как? Что я такого сделала?
Господи, от мысли, что он лишился трона из-за чего-то, что она…
— Ты ничего не сделала. Дело в том… кто ты.
— Чушь какая! Они меня даже не знают!
— Ты полукровка.
Ну, это ее заткнуло.
Роф подошел к ней и встал на колени. Взяв ее руки, он сжал их в своих больших ладонях.
— Послушай меня, я хочу, чтобы ты не сомневалась в этом… я люблю тебя, всю тебя, целиком и полностью. Ты прекрасна во всем…
— Не считая того недоразумения, что моя мать была человеком.
— Это их гребаная проблема, — отрезал он. — Мне плевать на их долбанные предубеждения. Это ни капли не влияет на меня…
— А вот и неправда. Ведь из-за меня ты больше не сядешь на этот трон, верно?
— Я ненавидел свою работу.
— Я о другом говорю.
— Прошлое — есть прошлое, и мои родители погибли несколько веков назад.
Она покачала головой.
— Это совсем неважно. Я знаю, почему ты терпел все это… из-за них. Не лги мне… и, что более важно, не обманывай себя.
Он резко отстранился.
— Я не обманываюсь.
— Нет, как раз наоборот. Я наблюдала за тобой последние два года. Я знаю, что тобой двигало… и будет ошибкой считать, что твоя привязанность испарится в раз лишь потому, что кто-то там заявил, что ты больше не можешь носить корону.
— Во-первых, не «кто-то там». Это Совет. И, во-вторых, это свершившийся факт. Что сделано, то сделано.
— Наверняка, ты можешь что-нибудь сделать. Должен быть обходной путь…
— Бэт, просто забудь. — Он поднялся на ноги, повернув голову в сторону трона. — Давай двигаться вперед…
— Мы не можем.
— Черта с два.
— Одно дело, если ты сам откажешься от короны или отречешься от престола, или как оно там называется. Это свободный выбор. Но ты никогда не принимаешь чужие приказы, — отметила она сухо. — Мы обсуждали это ранее.
— Бэт, тебе нужно просто отпустить это…
— Подумай о будущем, что будет через год, два… ты хочешь сказать, что не станешь винить меня за это?
— Нет, конечно! Ты не можешь изменить своей сути. Это не твоя вина.
— Это ты сейчас так говоришь, и я тебе верю… но десять лет спустя, когда ты будешь смотреть в лицо своему сыну или дочери, думаешь, что не будешь винить меня в том, что я лишила их…
— Возможности схлопотать пулю? Критики каждого встречного? Обязанности сидеть на пьедестале, на котором ты быть не хочешь? Нет, черт возьми! Отчасти, именно поэтому я и не хотел заводить детей!
Бэт снова покачала головой.
— Я в этом так не уверена.
— Господи Иисусе, — пробормотал он, упершись руками в бедра. — Сделай мне одолжение, не решай за меня, хорошо?
— Мы не можем игнорировать вероятность…
— Прости, я что-то упустил в этой жизни? Какая-то гадалка подарила тебе хрустальный шар? Потому что, без обид, но ты не можешь знать будущее, равно как и я.
— Вот именно.
Роф вскинул руки и перешел в наступление.
— Ты не понимаешь, ты просто не понимаешь. Дело сделано, точка. Вотум недоверия принят… как правитель я бессилен, у меня нет ни власти, ни возможностей. Поэтому, даже если бы можно было что-то предпринять с позиции закона? Лично я больше не могу ничего изменить.
— А кто теперь может?
— Мой дальний кузен. Настоящая неженка.
Голос ее хеллрена означал, что «неженка» — эвфемизм для полного кретина.
Бэт скрестила руки на груди.
— Я хочу увидеть прокламацию и документ… он ведь есть, верно? Сомневаюсь, что они просто оставили голосовое сообщение.
— О, Боже, Бэт, ты можешь оставить в покое…
— Он у Сэкстона? Или они послали его Рив…
— Ты можешь вести себя нормально, черт подери?! — закричал он на нее. — Ты только прошла через жажду! Любая другая женщина неделю бы провалялась в постели, но не ты! Ты хочешь ребенка, так иди и ляг, наконец… вот, чем ты должна заниматься. Я удивлен, что за все время, что ты просидела с Лейлой, она не рассказала…
Он все продолжал как заведенный, и Бэт понимала, что ему нужно выпустить пар. Но они не могли продолжать до бесконечности.
Она встала, подошла к нему и…
Хлоп!
Бэт ударила его по лицу, и когда резкий звук стих в комнате, ее хеллрен умолк.
Спокойно посмотрев на него, она сказала:
— А сейчас, когда я завладела твоим вниманием, и ты не тараторишь как лунатик, я буду признательна, если ты скажешь, где я могу найти этот документ.
Роф откинул голову назад, словно от полного истощения.
— Почему ты это делаешь?
Она внезапно вспомнила его слова, когда нагрянула жажда, и он нашел ее, пытавшуюся ввести наркотики.
И сорвавшимся голосом она ответила:
— Потому что я люблю тебя. И ты либо не хочешь признавать, либо просто не заглядываешь далеко вперед, но это на самом деле имеет для тебя большое значение. Роф я тебе говорю, такое просто не забывается. И если ты хочешь отойти от дел? Хорошо. Тебе решать. Но будь я проклята, если я позволю кому-то забрать у тебя трон.
Он выпрямил голову.
— Лилан, ты не понимаешь. Все кончено.
— Нет, если я могу что-то предпринять.
Повисла долгая пауза… и потом Роф протянул руки и прижал ее к себе, так крепко, что, казалось, хрустнули кости.
— Я недостаточно силен для всего этого, — прошептал он ей на ухо… словно не хотел, чтобы кто-то услышал подобные слова из его рта. Никогда.
Проведя ладонями по его мощной спине, она крепко обняла его в ответ:
— Я сильна.
***
Целую вечность.
Роф целую вечность прождал в потайной комнате, где пахло землей и специями. В окружавшей темноте, его мысли звучали громче крика, были четкими, подобно молниям, нестираемыми, словно надпись на камне.
И только он подумал, что ничего так и не произойдет, что он и его молчаливый компаньон навечно застряли во тьме, выражаясь буквально и фигурально, раздался скрежет, и скрытая панель начала отъезжать.
— Что бы ни произошло, — прошептал он Брату, — не вмешивайся. Таков мой приказ, и ты его выполнишь.
Ответ Торчера был не громче дыхания.
— Как пожелаете.
Факел отбрасывал слабый, мигающий свет, но его было более чем достаточно, чтобы Роф смог узнать мужчину: клерик, по иерархии находившийся на периферии двора… но его отец был целителем расы.
Хранителем трав и зелий.
Мужчина бормотал что-то шепотом:
— … сделать еще за ночь. Я не могу сделать невозможное…
Когда мужчина подошел к рабочему столу, тело Рофа среагировало самопроизвольно. Неуклюже выпрыгнул из тени, он схватил тонкое плечо, вкладывая всю свою силу в захват. В ответ раздался удивленный визг, но потом факел описал круг в воздухе, и Роф чуть не разжал руку, когда огонь мелькнул вблизи его глаз.
— Запри дверь! — крикнул Роф, пытаясь ухватить клерика за талию.
Хотя их нельзя было сравнить по размеру. Ведь Роф был в два раза крупнее, но одежды клерика были слишком гладкими, чтобы за них можно было тщательно ухватиться, и метавшуюся цель сложнее контролировать. А этот факел представлял опасность, когда оба пытались завладеть им: тени прыгали по стенам, котлу и столу, огонь обжигал руки Рофа, пока он силился…
А потом плащ, который он использовал, чтобы скрыть свою личность, охватил огонь.
Когда жуткий огонь рванул вверх по его боку, направляясь к волосам, он отскочил назад, судорожно пытаясь выхватить кинжал, чтобы разрезать ткань… но лезвие было под плащом. Он только чувствовал рукоять в ножнах.
Отпрыгивая назад, он начал стаскивать внушительную и тяжелую ткань через голову, но тут же отдернул руку, вскрикнув от боли. В следующее мгновение пламя охватило его всего, и хотя он пытался от него отмахнуться, оно напоминало осиное облако.
Он бился в судорогах, ослепленный агонией и жаром, уши оглушало, и он осознал…
Что не выберется из этого живым.
Рваное дыхание, сердце гулко бьется в груди, душа кричит от несправедливости происходящего, и он хотел бы быть другим мужчиной, владеющим мечом, а не пером, который мог бы ловко победить другого…
Спасение пришло сверху, дурное на вкус и запах… липкое, скорее влажное покрывало, нежели сама жидкость. Раздалось шипение, и от вони еще сильнее защипало глаза, но пламя исчезло, огонь потух, и паника пошла на убыль.
