Сомнения возникли из осознания печального опыта управления, который базировался в основном на знаниях и интуиции "отцов города". Наиболее зоркие видели, что опыта и интуиции - недостаточно, прежние методы и приемы руководства дают сбой. Потребовалась теория управления, исследования, которые рассматривали город как целостную социально-экономическую систему с долгосрочной научно-обоснованной градостроительной политикой. Новые возможности открыли компьютеры, позволившие управлять крупными динамическими системами, какими являются большие города.
Вышли в свет ценные исследования по системному анализу и проблемам управления городов. Но ни компьютеры, ни научная мысль не могла остановить хода социалистической машины. Она тащила Москву за пределы МКАД, ежегодно притягивая сто тысяч новоселов, заполнявших койки общежитий заводов и фабрик. В центре, зажатые домами, функционировали старинные производства, основанные купцами после отмены крепостного права. Свыше трехсот предприятий, намеченных к перебазированию давними постановлениями правительства СССР, оставались в гуще города. На лучших землях, на холмах Юго-Запада, строились новые заводы там, где никогда их не было. Они учреждались в обход Генерального плана всесильными инстанциями, министерствами и ведомствами, вопреки мнению Москвы. Свет в конце тоннеля мы увидели, только когда этих инстанций не стало.
В Москву переехали не только высшие органы власти. В середине 30-х годов перебазировалась из Петербурга-Ленинграда Академия наук СССР с институтами и лабораториями. Город превратился в крупнейший мировой центр науки и высшего образования. В нем насчитывалось свыше тысячи институтов с опытными и экспериментальными производствами. И тысячи фабрик и заводов, захвативших огромные пространства. До прихода к власти Хрущева гражданское строительство считалось делом второстепенным. Приоритет был за тяжелой индустрией. Она правила бал в Москве до недавних дней.
Поэтому главная идея нового Генплана - сделать Москву городом для людей - не может реализоваться без восстановления поврежденной индустриализацией среды обитания. Москва относится к экологически неблагополучным большим городам. Если выделить из клубка проблем важнейшие, то, безусловно, экология и экономия ресурсов - основные наши приоритеты. Вот почему правительство города занялось оздоровлением воздушного, водного бассейнов и загрязненных земель. Мы уничтожаем бытовые свалки, закрываем очистные инженерные сооружения, о чем речь шла выше. В черте города больше нет полей аэрации. Новые очистные сооружения построены вдали кварталов. Техногенные нарывы на теле города, неудобья, заполняются многоэтажными зданиями, превращаются в благоустроенные районы.
Но мусор сам по себе не улетучивается. Ежесуточно образуется 7000 тонн твердых бытовых отходов. Они вывозятся машинами на дальние свалки в пределах области. Это не самый большой груз. За год город вырабатывает 6 500 000 тонн промышленного шлака. В нем содержится полтора миллионна тонн токсичных веществ. Куда они уходят? Свыше половины этой массы утилизируется. Но два миллиона тонн вывозились не только на специальные полигоны, но и на стихийные свалки в черте города. У нас свыше 100 таких свалок занимали тысячу гектаров! Мы шаг за шагом избавляемся от них.
С экологией связана неразрывно проблема энергосбережения, это две стороны одной медали. Как сберечь тепло в квартирах, не дать ему уйти через стены, щели в оконных рамах и балконных дверях? Казалось бы, не такая сложная задача. Но чтобы ее решить, пришлось выпускать новую градостроительную продукцию, создать новые серии домов. Москва не отказалась от крупнопанельного домостроения, не закрыла домостроительные комбинаты. За ними остается половина жилищной программы. Но все серии многоэтажных домов, казавшиеся недавно современными, мы заменили модернизированными. Теперь каждый дом не только одет в современные одежды, но непременно - в теплые одежды. Новые конструкции стен, окон, балконных дверей позволили приблизиться к современным требованиям по сбережению тепла.
Решаем задачу, которая формулируется в понятии "устойчивого развития города". Что оно означает? Город может считаться устойчиво развивающимся, если создается и поддерживается здоровая среда обитания, не нарушаются принципы экологии и эффективно используются природные ресурсы. Только тогда обеспечивается высокое качество жизни, если деятельность горожан не причиняет вреда их собственному здоровью, если наряду с традиционными источниками энергии используются возобновляемые природные ресурсы. То есть энергия ветра, солнечное и подземное тепло. Современная наука и техника дают такие возможности не только жарким странам. Вот где ключ к решению задач, вот на что надо устремить наши мысли в ХХI веке, чтобы увязать в один узел проблемы экологии и энергетики.
Было время, когда Неглинка и Яуза кишели рыбой, она подавалась на царский стол. В Москве-реке хозяйки полоскали белье, и можно было в чистой речной воде купаться, не страшась заразы. Было время, когда в Москве дышалось легко, воздух не отравляли выхлопными газами миллионы двигателей. Наши прадеды настроили на берегах рек мануфактуры и фабрики, чтобы сбрасывать в русла отходы, уносимые даровым течением в море. Наши деды в двух верстах от Москвы основали металлургические и машиностроительные заводы, дымящие трубами. Мы выпустили на улицы, рассчитанные для езды на лошадях, машины, запрудившие проезды. Эти аномалии никто кроме нас самих не исправит.
* * *
Десять лет тому назад, затевая новое строительство, проектировщиков не волновал вопрос, сколько стоит земля. Она считалась общая, ничейная. Ее стоимость, цена в расчет не брались. Поэтому Хрущев застроил Москву пятиэтажными домами. Их можно было сооружать без лифтов. Не потребовалось для них строить крупный завод лифтов, расходовать дефицитный металл, необходимый оборонной промышленности. И лифты, и металл экономисты брали в расчет, когда "с карандашом в руках" доказывали Хрущеву выгодность пятиэтажных домов. Не брали в расчет стоимость земли, считалось - у нас ее много, как воздуха, на всех хватит.
Научиться считать деньги трудно. Как заглянуть за предел, ограниченный сиюминутными заботами, наподобие помянутой нехватки металла и лифтов. За неверно просчитанную "экономию" нам приходится платить большие деньги, ломать железобетонные дома, не прослужившие полвека.
Трудно бороться не с гипотетическим оппонентом, а с самим собой, по словам Чехова, "выдавливать из себя раба". Надо понять ложную основу некоторых фундаментальных положений, на которых были основаны представления об экономии, снижении стоимости продукции. В первую очередь это касается взаимоотношений строительного комплекса и городского хозяйства. Подорожание исходных строительных материалов заставляет заказчика использовать, а производителя выпускать продукцию ценою подешевле, не думая о последующих затратах на эксплуатацию. Очевидно, настала пора дифференцировать понятие "дешевое" и "эффективное". То, что дешево сегодня, завтра станет дорогим и выгод не принесет. Эффективный проект, эффективный материал, эффективная технология могут быть изначально дорогими, но их применение и эксплуатация окупят затраты и пополнят городскую казну.
Что здесь нового, могут мне сказать, это азбука экономики. Но кто пользовался этой азбукой? Вот почему мы начали оценивать эффективность проектов, суммируя затраты на строительство с 5-, 7-летними, как минимум, затратами на эксплуатацию.
Такая оценка лишает жизненного пространства ловцов дешевого. Она прекращает безудержную эксплуатацию устаревших технологий, делает ее абсолютно невыгодной, заставляет руководителей искать людей, способных придумывать новое. Производители и потребители начинают работать на одну идею - обновления продукции, понимая, что за этим стоит не только бережное отношение к ресурсам страны, но и благополучная жизнь города.
Стремительный рост стоимости земли делает очевидным - даже благополучные производства сегодня - завтра могут не выжить, занимая территории, которым Генеральным планом предписаны новые функции. У менее рентабельных предприятий судьба еще печальнее. Работая на устаревшем оборудовании, производя неконкурентную продукцию, они допускают двойную затрату ресурсов на один и тот же элемент здания. Занимая муниципальную землю, они находятся, по существу, на иждивении города, не способствуют его благополучию.
Наш комплекс на рубеже веков пришел к очередной стадии развития стройиндустрии. Анализируя ее работу, возникает вопрос - все ли старые и заслуженные предприятия нужно обновлять, реконструировать, всем ли оставаться жить на земле Москвы? Выбор нелегкий сделан - у комплекса нет будущего, не хватит сил и средств, чтобы сохранить каждое предприятие только потому, что оно свое. Но закрывать завод или комбинат просто в теории, на словах и на бумаге, которой много было исписано разными постановлениями. На практике каждая такая акция болезненна, затрагивает судьбы многих людей. Но она неизбежна как хирургическая операция, когда приходится удалять изношенную часть организма, чтобы сохранить жизнь. В одном случае приходится менять профиль предприятия, в другом - изымать часть земли, в третьем - закрывать производство. Мы ликвидировали несколько кирпичных заводов и заводов железобетонных изделий. В центре жилого массива оказался один из гигантов сборного домостроения - Бескудниковский комбинат. Его цеха раскинулись на 43 гектарах земли. Когда-то на такой территории умещалась древняя Москва. Прежде никому бы в голову не пришла мысль закрыть такое предприятие, запроектировать на его площади дома. Но помянутое "устойчивое развитие города" невозможно иначе.
