Я сдерживаюсь сказать ей, что сама справлюсь с тренировкой, но умалчиваю. Только Юми выловит меня из смертельного положения, не даст потеряться в себе, поможет высвободить силу. Выжить. Окажись я в прошлые разы одна, меня бы давно здесь не было, эту кровать занимала бы другая важная персона, совершенно не заботясь о том, кто жил тут до неё.
— Как самочувствие, Милдред? — она подбадривает меня, глядя по плечу.
— Я… вылечилась.
Юми не поверила мне: её еле заметные прищуренные глаза я всё-таки замечаю.
— Если ты готова, мы можем продолжить. Не готова — не рискуй.
Второе предложение учителя звучит как упрёк или же наставление.
— Где мы будем тренироваться? В том же зале?
— Да, — вздыхает Владычица и переносит нас в тренировочную. Настроение у неё значительно улучшилось, вероятно, замечательная актёрская игра. — Переживаешь?
— Я соврала, если бы сказала нет. Руки дрожат.
— Я бы хотела понять тебя, — мягко произносит Владычица. — Ты ещё совсем ребёнок, идёшь во мрак в одиночку. Милдред… я искренне хочу лишить тебя боли, которую приносит неизведанная магия.
Я не отвечаю Владычице: это ново для меня — жалость.
Около сорока минут Юми пытается вывести меня на эмоции, но я подсознательно скрываю их, не осмеливаясь чувствовать. От ужаса.
— Если ты не выпустишь всё наружу, это сделает тебе хуже. Ты умрёшь. Милдред, ты вольна бояться, но даже страх можно перепрыгнуть, если тебе захочется. Дай волю, распусти себя.
— Я не… не могу.
— Ты сдашься? — без укоризны спрашивает Владычица. Само слово «сдаваться» бьёт меня по затылку. Я никогда не была такой, я обещала себе, что не проявлю слабость.
— Ни за что. Когда я преодолела окольный путь…
— Продолжай, — настаивает учитель, в надежде привести меня в исступление.
Упасть на колени, сжаться клубком, зарыдать, закричать о боли и одиночестве, забыться где-нибудь… Это действо мимолётно проносится в мыслях, следом наступает отчаяние, а отчаянием ничего не добиться.
— Крайние меры. Они есть? — твёрдо и без заминки вопрошаю я.
— Это не самый хороший вариант, — вполголоса говорит Владычица, пикнув как серая мышка.
— Я согласна.
Юми качает головой и смотрит на меня тёмно-коричневыми, почти чёрными глазами, будто сейчас заплачет. Её черты выражают печаль и сожаление, а потом принятие.
В спину поддувает зимний ветер, почти сдвигая меня с места. В тонкой безрукавке и коротких вельветовых шортах я вмиг замерзаю. Снег покрывает ресницы, и они становятся тяжёлыми, как если бы на них возложили массивные булыжники. Я стряхиваю их пальцами и разглядываю протяжённую белоснежную скалу. Подхожу к краю — вниз метров пятьдесят. Высота смерти.
— Этот способ… скверен, — выкрикивает Юми из-за шквалистых порывов ветра. Снег бьётся о мои голые ноги, оставляя крохотные кровавые борозды. Я чуть не вылетаю со скалы: Владычица успевает ухватить меня за локоть.
— Падёшь книзу — тогда магия вырвется в свет на фоне инстинкта самосохранения. Снег должен облегчить жар. Убрать — не знаю.
Я опускаю взгляд в облачную пустоту и вздрагиваю.
***
— Мне жаль, — шепчет на ухо Юми Нисимура и толкает меня в серебристую бездну, овеянную одними лишь стужей и мертвенностью.
Ветер подхватывает волосы, властвует над моей одеждой, раскачивает тело, как хрустальную капельку дождя. Он, всемогущий, овладел и моим сердцем как паук своей добычей, ощутимо сдавливая его, словно мизерную докучливую муху. Холод пробирает до костей, зубы отбивают дробь прямо в виски. Я давно не чувствую конечностей, есть только разум и понимание, что в воздухе парит оболочка, принадлежащая Милдред Хейз.
Всё о чём я могу думать — это то, что мне повезёт. Нет наступающей энергии, нет силы, которая спасёт меня от ужасной, хоть и мгновенной смерти. Спина ощущает, как стремительно приближается земля, как неумолимо манит в свою взрыхленную пропасть, отзываясь покалыванием.
— Владычица! — кричу я, барахтаясь посреди снежных кристаллов. Быстро, однако собранно и последовательно, они сопутствуют ветру, насмехаясь над инородным существом, потревожившим их покой.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Сила. Мне необходимо дать ей рвануть из меня фонтаном, не боясь болезненных последствий. Крайние меры должны такими и оставаться, потому что больше у Юми нет альтернатив, как призвать обитателя моей души. Я издаю гортанный рык, будоражащий скальные пустоты, сметающий жемчужное нагромождение и сбивающий каждого человека, находящегося в пределах пятисот километров. Иллюзия спасает: мельком в груди появляется неестественное тепло. Я довольно скалюсь и снова зову Юми. Никакой боли внутри нет, моё сознание по-прежнему будто в безотрадном одиночестве летит среди молочного тумана.
Стоит обрадоваться и вволю захохотать, как могучий прилив проходит, повлёкши за собой цепочку: изумление, ужас, затем сожаление и, в конце концов, принятие.
Месть, о которой я мечтала целых четыре месяца, стремилась до этой минуты, канет в лету, моё имя забудется, так и не став олицетворением свободы, синонимом девочки-ключика. Она не вызволит мир сфер от жестоких диктаторов у власти, не поможет нуждающимся в её силе. Она не выкажет благодарность тем, кто постоянно помогал ей, невзирая на то, что это их обязательства. Милдред умрёт попросту, принеся в мир очередной бугор в земле.
— Спасибо, — тихо произношу я в надежде, что сказанное разлетится по ветру и дойдёт до нужных людей и покровителей. — Умрите, — адресую чудовищам.
Я ладонями накрываю отяжелевшие глаза и в эту секунду соображаю, что чувствую ноги и руки. Финал моей истории несметно близок, в мыслях рождается ледяная пустошь, обязывающая сопровождать меня, когда я стану невесомой душой.
Моё грузное тело соприкасается с землёй и его тут же простреливает боль. В голове громоздятся точёные ледники, нет эмоций, нет любви к серому небу, как прежде, нет страдания; саднящие и жгучие места испаряются, как утренняя роса с появлением жарких лучей солнца. Ничего нет.
— Милдред! — испуганно бросается ко мне Владычица. Я улыбаюсь тому, что в мой заключительный сон наведалась восхитительная во всех проявлениях женщина, которая на кроткое время заменила мне маму.
— Жи…ва? — я сама едва слышу, что выдавливаю из себя. Юми кивает в знак согласия, на её лице мелькает полуулыбка.
— Я перенесу нас, — резко сообщает она.
Я ожидаю увидеть свою комнату или тронный зал. Подо мной рассыпчатый и, наверное, донельзя горячий белый песок: если я так моментально отогреваюсь. По щекам стекает снег, покрывавший мои ресницы: они представляют подобие слёз. Я бы заплакала, но у меня даже для этого нет сил.
Четверть часа мы проводим в тишине. Только тогда окончательно оттаяла ледниковая пустошь.
— Всё произошло так внезапно, — надломленным голосом говорю я, — ничего не понятно.
Юми вздыхает и садится на песок со всей возможной изящностью.
— Твоя магия не подвела, как я и предполагала. На короткий миг ты зависла в воздухе.
— Да. Я почувствовала, когда она действовала. А потом… опять рухнула.
— Когда находишься по соседству со смертью, начинаешь жалеть, — Юми загребает в ладонь песок, медленно высыпает, и ветер разгневанно сокрушает тёмно-коричневое облако, как покровитель фауга.
— Так и было.
— Ты справилась. Твоё самочувствие улучшилось.
— Я не умираю от боли, — грустно усмехаюсь я. — А ещё я жива.
Юми крепко обнимает меня. От неожиданности я не сразу отвечаю взаимностью.
— Спасибо, — благодарю я. Больше не позволяю себе откровенничать.
«Как закончится следующая попытка?», — мельтешит в голове. — «На что придётся пойти, чтобы совладать с собой?». Тем не менее я спокойно засыпаю и отпугиваю плохие мысли. В последние дни еда никак не привлекает меня, появилось чувство, будто я в ней не нуждаюсь. Всё же у меня остаётся предчувствие, что это временно. Киара и Норвуд жилятся развеселить меня и не оставлять с моими демонами. Я неоднократно повторяю им, что не ребёнок и способна остаться наедине, но эти двое отнекиваются: «Ты нам очень понравилась, вот и хотим пообщаться».
