на нее падал свет, Соня. — Как в сказке?
— Ну да, без одежды, правда, и без Золотого Ключика, но ты, я думаю, одежду сама ему сошьешь, а папа ключ золотой выкует. Так, кузнец?
— Ну ты вообще, Валька, ну вообще… — папа с улыбкой мотал головой и взмахивал руками.
— И руки-ноги двигаются? — спрашивала Соня, гладя Буратино по деревянным плечам. Тот оказался всего лишь чуть-чуть ниже ее ростом.
— Ну конечно, принцесса. Полено живое было, когда я его стругал.
— Еще как сошью одежду, сошью! — Соня вместе с куклой, вся в солнечном инее, подскочила к бородачу, уткнулась в его дубленку и бороду, Валентин нагнулся, поцеловал девочку, обдав льдистыми снежинками.
— Ой, — сказала Соня, — а почему вы весь в снегу?
— Правда, Валя, там что, снег пошел?
— Ну вы, дети подземелья, на улицу, что ли, не выходите? Да там такой снегопадище! Я как с поезда сошел, он начал валить. В Новосибирске редкость. А у вас… На такси еле добрался, пробки, заносы.
Валентин наконец разулся, повесил дубленку, вымыл в ванной руки и вместе с папой вошел на кухню. Соня взяла Буратино под руку и не спеша отправилась с ним в свою комнату.
— Эх, Валя. Хорошо, что ты нас застал, мы ж могли уехать…
— Куда ты там мог уехать, не рассказывай сказки. Телефон, небось, выключил?
— Да нет, я так это… А-а, точно, выключил! Ну как ты, рассказывай.
— А что мне рассказывать. Давай ты. С Ирой… когда случилось?
— Да… сегодня сороковой день…
— Вот те раз. А мы ржем тут. Ну ладно, Ирка бы на нас не обиделась. Да она и сейчас не обижается, смотрит на нас. Так, сейчас посидим, помянем.
— Валь, я это, типа, не пью…
— Уже? Да вижу я, как ты «типа». Ну и бардак у тебя! Давно прибирался? Не стыдно, Сонька же видит.
— Да знаю, дурак я… Сейчас в магазин…
— Какой магазин, сиди. У меня все с собой. Сейчас приберемся маленько, стол накроем. Веник у тебя где?
— Валь.
— А?
— Спасибо, что приехал. А то у меня тут крыша поехала…
— Вижу. Затормозим. Так, одевайся, мусор вынесешь. А я тут пока в наряд. Помнишь, как мы в казарме палочками кровати равняли? У тебя еще лучше меня получалось, я даже завидовал.
— Валь, ну что ты несешь. Кстати, сколько я тебе за Буратино должен?
— Ты что, дурак? Тебе сразу по кумполу понадовать, или после отбоя?
— Да шучу я, шучу… Э-э, а пить я точно не буду, не наливай.
— Будь спок, я за двоих. Ух! Так, Паш, ты почему еще здесь? Быстро бутылки собрал и пулей всю эту хрень на мусорку.
— Да иду уже, иду…
Буратино сидел в бело-солнечной Сониной комнате на диване. Он улыбался и смотрел куда-то далеко, может быть даже за пределы Вселенной.
Соня сидела за своим школьным столом и кропотливо строчила на маминой швейной машинке. Она шила камзол, колпак, носки и панталоны для деревянного живого человечка. За окном медленно падал снег. Земля оттаяла, зазеленела и тихо вращалась в прозрачном космическом океане, словно круглая со всех сторон рыба, на которой жили люди. Было так тихо и хорошо на многие километры вокруг, что Соня услышала, как кто-то сказал:
— С Рождеством, люди-братья, все-все, кто меня слышит.
Соня услышала, но тут же забыла, как это часто случается во сне.
Она продолжала шить.
