— Позаботься о моей девочке, хорошо?
Я застонала, но меня проигнорировали.
— Пока она со мной, с ней все будет в порядке, обещаю, сэр.
Чарли не смог бы усомнился в искренности Эдварда, она звучала в каждом слове.
Я прошагала на выход. Они оба снова засмеялись, и Эдвард вышел за мной следом. На крыльце я остановилась как вкопанная. Там, прямо за моим грузовиком, расположился монстрообразный джип: колёса мне по пояс и даже выше; защитные решётки на передних и задних фарах, и четыре противотуманки на бампере; сверкающий ярко-красный кузов.
Чарли присвистнул.
— Не забудьте про ремни, — поперхнулся он.
Эдвард обвёл меня вокруг джипа до пассажирской стороны, распахнул передо мной дверцу. Оценив расстояние до сидения, я приготовилась прыгать. Эдвард вздохнул и приподнял меня одной рукой. Надеюсь, Чарли не заметил.
Пока он прогуливался — с нормальной, человеческой скоростью — до водительского места, я попыталась пристегнуться ремнем безопасности. Но обнаружила слишком много пряжек.
— Вот это всё для чего? — спросила я, когда он открыл дверь.
— Это ремни для внедорожной езды.
— О-о!
Я попыталась отыскать правильную пряжку для каждого замка, но дело шло медленно. Снова вздохнув, он наклонился мне помочь. И я была счастлива, что сильный дождь скрывал от Чарли всю картину. Если конкретнее, то Чарли не смог разглядеть, как Эдвард, протянув руку к моей шее, легонько провел пальцем вдоль ключицы. Я сдалась в попытке помочь ему с ремнями и сфокусировалась на процессе регуляции собственного дыхания.
Эдвард повернул ключ, машина взревела, и мы помчались прочь от дома.
— У тебя… хм…большой джип.
— У Эмметта. Мне подумалось, что ты не захочешь бежать всю дорогу.
— И где вы только эту штуку храните?
— Мы переделали одно из подсобных помещений в гараж.
— Не пристегнуться ли тебе?
Он недоверчиво посмотрел в мою сторону.
И ту до меня дошло.
— Бежать всю дорогу?! То есть часть дороги мы все-таки побежим?! — мой голос подпрыгнул на несколько октав.
— Конкретно ты не побежишь, — улыбнулся он.
— Мне заранее дурно.
— Закроешь глаза, и всё будет в порядке.
Борясь с паникой, я прикусила губу.
Он наклонился поцеловать меня в макушку, и тут же застонал. Я посмотрела на него озадаченно.
— Ты под дождём так чудесно пахнешь — объяснил он.
— В хорошем или в плохом смысле? — поинтересовалась я осторожно.
— В обоих смыслах, — вздохнул он.
Не знаю, как ему удавалось находить верный путь сквозь темноту и ливень, но он как-то находил, хотя эта дорога напоминала скорее горную тропу. На некоторое время наша беседа стала невозможна, потому что меня, словно отбойный молоток, так и бросало вверх-вниз. А он, по-видимому, наслаждался поездкой, потому что улыбка не сходила с его лица.
А потом дорога исчезла — деревья окружили джип зелёной стеной. Дождь превратился в мелкую морось, небо посветлело.
— Извини, Белла, но отсюда мы пойдем пешком.
— Знаешь что, я, пожалуй, тут посижу.
— Куда делась твоя отвага? Сегодня утром ты была необычайно смела.
— Я ещё прошлый раз не забыла, — неужели это было только вчера?
В мгновение ока он оказался с моей стороны машины и начал отстегивать меня от сидения.
— Я сама! А ты иди вперед, — запротестовала я.
— Хм… — призадумался он, как только закончил расстегивать ремни, — по-моему, самое время подправить кое-что в твоей памяти.
И прежде чем я успела среагировать, он выдернул меня из джипа и поставил на землю.
Дождь почти закончился, срывались лишь редкие капли — Элис оказалась права.
— Почистить мою память? — занервничала я.
— Что-то вроде того.
Он смотрел на меня внимательно, настороженно, но где-то там, в глубине его глаз, виднелась улыбка. Оперся руками о джип по обе стороны от моей головы, придвинулся вплотную, вынудив меня прижаться спиной к дверце. Наклонился ещё ближе, лицо всего в дюйме от моего. Ни шанса для побега.
— А сейчас, — прошептал он, тут же прервав своим нежным дыханием мой мыслительный процесс, — чего на самом деле ты боишься?
— Ну… стукнуться о дерево, — я сглотнула, — и умереть. И потом заболеть.
Он сдержал улыбку. Склонил голову и нежно дотронулся своими холодными губами до ложбинки у основания моей шеи.
— Всё ещё боишься? — промурлыкал он мне в ухо.
— Да, — я попыталась сосредоточиться, — ударов о деревья и морской болезни.
Он провел носом линию от моего плеча вверх по шее, до подбородка, холодным дыханием щекоча мне кожу.
— А сейчас? — Его губы оказались у мочки моего уха.
— Деревья… — выдохнула я, — головокружение…
Он поцеловал мои веки.
— Белла, ты же не думаешь, что я способен столкнуться с деревом, правда?
— Ты — нет. А я?
В моём голосе больше не было уверенности. Он учуял запах лёгкой победы.
Его поцелуи медленно проделали путь вдоль по моей щеке, замерев у краешка моего рта.
— Могу ли я позволить дереву причинить тебе вред?
Я чувствовала его дыхание на своих губах.
— Нет, — задышала я.
В моей безупречно возведенной защите — конечно, я помню — был ещё и второй пункт, но на него у меня не хватило сил.
— Видишь, — сказал он, проводя своими губами по моим — тут нет ничего страшного, согласна?
— Да, — вздохнула я, окончательно капитулируя.
И тут он почти грубо, удерживая ладонями моё лицо, начал целовать меня — его властные губы против моих.
Дальнейшему моему поведению нет оправдания. Теперь-то я это понимаю. И всё же в тот момент я прореагировала точно так же, как в первый раз. Вместо того чтобы оставаться в безопасной недвижности, мои руки крепко обвились вокруг его шеи, и я прильнула к его каменному телу. Вздохнула, раскрыла губы…
Он отшатнулся, без усилий разрывая мои объятья.
— Проклятье! Белла! — едва не задохнулся он. — Ты просто смерть для меня! Точно тебе говорю!
Я покачнулась, упёрлась руками в колени, чтобы не упасть.
— Ты бессмертен, — проворчала, пытаясь выровнять дыхание.
— Я так и полагал, пока не встретил тебя! А сейчас пойдем отсюда, пока я не сотворил что-нибудь по-настоящему опрометчивое, — прорычал он.
Одним ловким движением он кинул меня себе за спину, как проделывал это и раньше. Было видно, какие огромные усилия он прилагал к тому, чтобы обращаться со мной по-прежнему бережно. Я крепко обхватила его ногами за талию и практически задушила руками, стараясь надёжнее зацепиться за шею.
— Не забудь закрыть глаза, — сурово предостерёг он.
